Первым делом господин Вернон позвонил Чудодею. Тот, к счастью, уже вернулся, понял все с полуслова и обещал прибыть. Большерук тоже обещал оказать посильную помощь. Особенно когда узнал о том, что Чудодей в этом деле заинтересован. Роман уселся на диван и стал ждать, стараясь двигаться как можно меньше, чтобы не повредить ненароком молекулы Слаевича. Пелена тем временем густела, уплотнялась, превращалась в облако, уже отчетливо видимое на фоне старого светлого шкафа. Еще два или три облачка поменьше кружили возле окна. К счастью, форточка была закрыта. Но вот щели… Роман поднялся, произнес заклинание, два маленьких облачка порскнули в стороны, издали раздраженное шипение: они были явно недовольны наложенными ограничениями. За дверью тем временем раздались голоса: судя по всему, Чудодей и Большерук явились одновременно.
— Чтобы собрать Слаевича, понадобится очень большая энергия… — слышался из-за двери уверенный говор Большерука. — Я прикинул порядок: нужна энергия всей нашей ТЭЦ или пяти сильных колдунов.
— Только воля самого Слаевича, — возражал Чудодей.
— Послушайте, Михаил Евгеньевич, какая же воля, если его самого разнесло на куски.
— Но воля должна была остаться, если душа осталась, — не сдавался Чудак.
Роман на всякий случай обездвижил все органическое в комнате и открыл дверь.
Чудодей и Большерук стояли на крыльце.
— Дальше коврика у порога не ходите, — предупредил Роман, — а то раздавите какой-нибудь важный орган у Слаевича — почку или глаз.
Колдуны были предельно осторожны.
— Нас только трое, — заметил Большерук, — надо вызвать еще двоих.
— Нет, — жестко воспротивился Чудодей. — Я не уверен, что вызванный не окажется хозяином обруча.
— А во мне вы, значит, уверены? — обиделся почему-то Большерук.
Чудодей не ответил, оглядел комнату и сказал:
— Данила Иванович, надо создать небольшой вихрь, облака уплотнить, и тогда воля Слаевича доделает все остальное.
— Ничего не получится, — вновь заспорил Большерук. — Энергии не хватит.
— А стихия? — спросил Роман. — Учли в расчетах стихию? Слаевич — колдун земли. А уж ее энергии на всех хватит.
— А как мы ее захватим, скажите, как! — Большерук потряс в воздухе тетрадкой с записями.
— Я помогу, — сообщил Чудодей. — Начинайте.
— Погодите! — остановил их Роман. — Я пыль и всякие посторонние элементы к стенам и полу заклинаниями прибью.
Он взял бутылку минералки со стола, произнес нужные слова и немного попрыскал, как прыскает хозяйка, чтобы прибить пыль перед метением пола. Теперь можно было начинать.
И Большерук начал. Первым делом пустил по комнате небольшой вихрь. В крутящийся волчок засасывались все новые и новые молекулы, вихрь все усиливался, собирая и уплотняя большое облако и два маленьких, и вот уже слабо проглядывает некий абрис…
И тут под ногами завибрировали доски. Роман успел вовремя отскочить. Доска, сорванная с гвоздей, взлетела к потолку. За ней вырвало вторую.
— Уведи вихрь влево! — крикнул Роман, перепрыгивая через образовавшуюся дыру.
Третья доска, рванувшись, опрокинула стол и стулья.
— На дыру его гони! На дыру! — закричал Чудодей, решительным жестом нахлобучивая свой паричок почти на нос.
Роман подтолкнул разобранного на частички Слаевича к черной ямине. Вихрь закружил над дырой, уплотнился, уже явственно в круговерти угадывался человек. Тут зашатался весь дом. Шкаф опрокинулся, лавиной хлынула на пол посуда, треснуло стекло в окне, Чудодей с Большеруком повалились на уцелевшие доски. А на них сверху грохнулся Слаевич, живой и совершенно голый.
— Мой звездный час, — простонал колдун. — Мой час…
Большерук спихнул с себя земляного колдуна и поднялся. Потом кинулся поднимать Чудодея.
— Аутомагический эффект, — прошептал Чудодей. — Обруч направляет всю колдовскую энергию внутрь, на самого колдуна. — Но зачем?.. Зачем?
Большерук чертыхнулся, потом пояснил:
— С конкурентами борются. Но такой замок не может держаться долго. Ну, неделя, ну, две максимум. Месяц точно не простоит.
— Чего тут гадать! — раздраженно бросил Роман, стряхивая с куртки комья земли, что вылетели из подвала. — На Синклите ожидается большая драка. «Обрученные» колдуны заранее из потасовки выбывают. Так что все ясно, кроме одного — кто надевает обручи.
— Роман Васильевич, я бы с вами согласился… — Чудодей вздохнул. — Только мне противно думать, что все обстоит именно так.
— А кто весь это бардак прибирать будет? — зло спросил Слаевич.
— Твои поклонники, — буркнул Большерук. — Я на тебя столько энергии извел, что мне теперь вольный воздух придется всю неделю лично для себя собирать. А если учесть, что скоро Синклит… — И Большерук горько пожалел о свершенном добром деле.
Чудодей вывел Романа Вернона на крыльцо.
— Вы отдали осколок Гавриилу, как я просил?
— Вчера еще.
— И что он?
— Обещал помочь. Чудодей вздохнул:
— У меня сомнения. Я к вам очень хорошо отношусь, клянусь «Мастером и Маргаритой». Но вы не представляете, какие у меня сомнения, Роман Васильевич.
— Насчет чего? — не понял господин Вернон.
— Расстегните куртку, — скорее не попросил, а приказал Чудодей.
— Это еще зачем?
— Я же сказал: расстегните.
Роман пожал плечами и выполнил просьбу Чудака.
— Теперь рубашку… Ну, вот… И откуда у вас эти шрамы? — Чудак коснулся пальцем так и не зажившего пореза на груди водного колдуна.
— Не помню! — огрызнулся господин Вернон.
— То есть?
— Я все забыл, что случилось за последний год. — Роман стал спешно застегивать рубашку. — Одно ясно: кто-то вырезал из моей кожи водные нити. Причем насильно. У меня был колдовской шок.
Чудодей вздохнул, как показалось Роману — облегченно.
— И что вы намерены делать теперь, Роман Васильевич?
— Вспоминать. И кое-что мне уже удалось. Еще дня два-три, и память восстановится полностью.
— До Синклита успеете?
— Должен.
— Тогда торопитесь. — Чудодей положил ему руку на плечо. — И спасибо за Слаевича. Он хороший парень. Кстати, как ваш ассистент?
— Я держу его в кабинете. Наложил дополнительные заклинания, чтобы получить полное экранирование внешней колдовской энергии.
— Да? А если он на вас нападет? Вы в таком случае не сможете воззвать к стихии. Он же вас сожрет… простите за грубое слово. И вы свое ожерелье, в отличие от меня, разомкнуть не можете.
Надо же! Как в воду глядел. Нет чтобы раньше предупредить. Впрочем, умные мысли, видимо, самые тяжелые, потому что приплывают в сознание непременно с опозданием.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
