после срыва миссии все еще кипел от злости. Полковнику Нехемии Аргову, военному секретарю Бен-Гуриона, который встречал его в аэропорту, Шаретт сказал: «Вы ударили меня в спину!» Высшему руководству Мапай Шаретт назвал рейд в Кинерет «подлым поступком». 27 декабря Шаретт отчитался о своей миссии в Вашингтон на заседании политического комитета Мапай. Ему было хорошо известно, что Даян возглавляет кампанию против американского варианта и за развязывание войны против Египта. Шаретту также было доложено, что на заседании Генерального штаба начальник штаба заявил, что нынешнее правительство не будет объявлять войну, но армия, тем не менее, может вызвать войну путем пограничных столкновений. Поэтому в своем выступлении Шаретт решительно изложил аргументы против вступления в войну:
Я против превентивной войны, потому что она может перерасти во всеобщую войну, в огненное кольцо вокруг нас, а не ограничиться войной с Египтом. Я против превентивной войны, потому что может произойти то, чего не было в Войне за независимость, а именно: интервенция иностранной державы против нас. . . . Я против превентивной войны, потому что она означает меры ООН против нас. Я против превентивной войны, потому что она означает ранения и ущерб внутри страны, разрушение поселений и пролитие большой крови.
Затем Шаретт перешел к вопросу о разрушительных последствиях рейда на Кинерет. "Сам сатана не мог выбрать более неудачного времени", - воскликнул он срывающимся от гнева голосом. Бен-Гурион сидел в конце зала, отклонив приглашение председателя сесть во главе стола. По словам Гидеона Рафаэля, сидевшего рядом с ним, когда он услышал слово "сатана", "он дернулся, как будто в него попала пуля, а затем откинулся назад, не проронив ни звука. Я физически ощутил, как это слово задело его". Аудитория задохнулась, как будто наблюдая, как канатоходец теряет равновесие. . . . [Хрупкие отношения Бен Гуриона и Шаретта достигли точки разрыва.
Ущерб, нанесенный международному авторитету Израиля, был серьезным. Некоторые наблюдатели даже усомнились в здравомыслии израильских политиков. Вопиющая диспропорция между масштабами операции в Кинерете и ее предполагаемой причиной выставила Израиль в худшем свете, чем обычно. В ходе обсуждения этого инцидента в Совете Безопасности Израиль оказался в большей изоляции, чем в ходе всех предыдущих дебатов. Одиннадцать членов Совета Безопасности превзошли друг друга в осуждении Израиля и в выражении признательности Сирии за сдержанность и умеренность. 19 января 1956 года Совет Безопасности принял резолюцию, в которой решительно осудил последний инцидент, напомнил о прежних нарушениях Израилем соглашений о перемирии, призвал Израиль соблюдать эти соглашения и пригрозил санкциями в случае дальнейших нарушений.
Однако самым дорогостоящим последствием рейда на Кинерет стал отказ американцев поставлять оружие Израилю. Бен-Гурион утверждал, что Даллес не дал бы Израилю оружие, даже если бы рейд не состоялся. Шаретт и Эбан считали, что это глупый аргумент, поскольку, даже если Даллес уже принял решение, было бы грубой ошибкой со стороны Израиля дать ему прекрасный повод для отказа. Бен-Гурион считал, что Даллес просто навязывает Израилю гарантии безопасности и вооружения. Прибегнув к военным действиям, Бен-Гурион дал понять, что если его интересы будут игнорироваться, то Израиль не станет сдерживаться и будет вести себя так, как ему заблагорассудится. Шаретт и Эбан хотели подождать несколько дней обещанного ответа от Даллеса, не давая ему легкого выхода. Они считали, что импульсивность Бен-Гуриона разрушила их терпеливую и кропотливую дипломатическую работу. Некоторые другие активисты были гораздо более экстремальны в своем пренебрежении к дипломатии. В частности, Моше Даян и Йосеф Текоах с презрением относились к Эбану и его дипломатическим усилиям. Таким образом, рейд в Кинерет еще раз проиллюстрировал разрыв между оборонным ведомством и МИДом.
Обнародование официальных американских документов за этот период оправдало Шарета и Эбана и окончательно опровергло утверждения Бен-Гуриона, Даяна и других защитников теракта. Накануне нападения Даллес принял решение о продаже оружия Израилю. Он различал оборонительные и наступательные вооружения, такие как танки и самолеты, и предлагал поставлять первые немедленно, а вторые - на разных этапах в течение следующего года. На данный момент, по его мнению, Трехсторонняя декларация 1950 года даст Израилю разумную гарантию от нападения. Однако 13 декабря Эбану сообщили, что принятие решения по просьбе Израиля о поставках оружия откладывается. Основной причиной задержки был назван недавний инцидент на границе с Сирией.
Официальные документы также свидетельствуют о том, что Даллес не был так враждебен к Израилю, как думает большинство израильтян, и что он, безусловно, не хотел его уничтожения. Он считал, что попытки сравнять военную мощь Израиля с мощью всех его арабских врагов не гарантируют его безопасности. Только мир с арабами позволит Израилю выжить в долгосрочной перспективе. Для достижения мира, по его мнению, Израиль должен быть готов пойти на территориальные уступки и принять 100 тыс. палестинских беженцев. В вопросе вооружений Даллес также не был столь непреклонен, как его выставляют израильтяне. Он действительно считал, что Израиль имеет право на получение западных вооружений если не в таком же количестве, то хотя бы такого же качества, как Египет, которому обещал Советский Союз. Но он стремился избежать поляризации на Ближнем Востоке. Он не хотел, чтобы Соединенные Штаты стали единственным поставщиком наступательных вооружений для Израиля или чтобы арабский мир был отдан на откуп Советскому Союзу. Он решил эту проблему, поощряя Францию и Канаду продавать Израилю оружие, особенно истребители. Рейд на Кинерет произошел как раз в тот момент, когда политика Запада в отношении поставок оружия начала меняться в пользу Израиля. Он уничтожил перспективу прямой военной помощи Израиля со стороны США.
По вопросу о войне с Египтом большинство в кабинете министров также встало на сторону Шарета. В середине декабря Бен-Гурион взял на себя труд не только объяснить, но и отстоять позицию правительства на заседании Генерального штаба. В своем вступительном слове он признал логичность утверждения о том, что Египет все время усиливается и что если не предпринять быстрых действий, то можно упустить шанс нанести Египту сокрушительный удар. Но далее он подробно изложил причины, по которым весь кабинет министров, включая его самого, выступал против превентивной войны. Среди причин - материальный ущерб и разрушения, связанные с войной; опасение вмешательства Великобритании на стороне врагов Израиля; опасность того, что восприятие Израиля как угрозы международному миру приведет к отказу Востока и Запада от оружия и оставит Израиль слабым и изолированным в последующих раундах борьбы с арабами. По всем этим причинам, заключил Бен-Гурион, кабинет был прав, выступая против развязывания войны Израилем.
Когда 1955 год перешел в 1956-й, идея превентивной войны перестала быть серьезной темой для обсуждения
