такое, словно тебя пропускают через матричный принтер. И за один день такая сложная штука не делается, пришлось прийти в салон и на следующий день, и еще на следующий, и так восемь раз, на каждый цвет по разу, но уж дракон получился просто загляденье – здоровенный, весь закрученный и гораздо ярче, чем орлы, какие на американском гербе, и фирменная марка «Харлей-Дэвидсон», вытатуированные на дядиных предплечьях. Когда дядя выходил на задний двор, снимал рубаху и качал Райделловы гантели, Райделл обязательно выходил тоже – смотреть, как дракон вроде как извивается. Красиво, ничего не скажешь.
А у этого жиряги с грузилами на сиськах татуировки были везде – кроме ладоней и лысины, ну и лица тоже. Прямо словно не голое тело, а в таком костюме, и все картинки разные, все хитрые, безо всяких там орлов и мотоциклов, и все они переходят одна в другую, сплетаются воедино. Райделл смотрел-смотрел на жирного, а потом почувствовал, что голова кружится, и начал смотреть на стены, где тоже были сплошь татуировки, то есть рисунки для татуировок, образцы, из которых можно выбирать.
– Ты ведь была здесь раньше, – сказал мужик.
– Да, – кивнула Шеветта, – с Лоуэллом. Вы ведь помните Лоуэлла?
Мужик равнодушно пожал плечами.
– Мы с другом, – сказала Шеветта, – мы хотим что-нибудь выбрать…
– А вот друга твоего я что-то не припоминаю.
Жирный говорил спокойно, дружелюбно, но Райделл уловил в его голосе какое-то недоверие, вопрос. И еще он косился на Райделлову сумку.
– Все о’кей, – уверенно заявила Шеветта. – Он знает Лоуэлла. Он оттуда, с оклендского конца.
– Вот вы тут, мостовые, – начал жирный; было видно, что люди, живущие на мосту, вызывают у него искреннее уважение, – так как вы перенесли эту жуткую бурю? Надеюсь, она не слишком много у вас переломала? В прошлом месяце один клиент подкинул нам снимок, сделанный широкоугольником, хотел перенести к себе на спину. Весь ваш подвесной пролет и все, что там есть. Прекрасный снимок, только он не поместился на спину, а от предложения уменьшить клиент отказался. Вот у твоего друга, – он взглянул на Райделла, – спина пошире, ему бы в самый раз.
– И как, получилось?
Райделл уловил в голосе Шеветты инстинктивное желание растянуть разговор, поддержать интерес собеседника.
– Наш салон обеспечивает полный сервис, – значительно сообщил жирный. – Ллойд прогнал снимок через графический компьютер, повернул изображение на тридцать градусов, усилил перспективу, получилось нечто необыкновенное… Возвращаясь к началу, какими образцами ты интересуешься – для себя или для своего друга?
– Ну, вообще-то, – скромно потупилась Шеветта, – мы хотим подобрать что-нибудь для нас обоих. Ну, значит, вроде как бы парное, гармонирующее…
– Весьма романтично, – улыбнулся жирный.
Райделл с сомнением покосился на свою непредсказуемую спутницу.
– Сюда, пожалуйста. – При каждом шаге жирного в низко болтающейся мотне что-то негромко, но отчетливо позвякивало; Райделл болезненно сморщился. – Позвольте угостить вас чаем.
– А кофе? – оживился Райделл.
– Прошу меня извинить, – покачал головой жирный, – но Батч кончает в двенадцать, а я не умею пользоваться этой машиной. Но я могу угостить вас очень хорошим чаем.
– Да. – Шеветта предостерегающе ткнула Райделла острым, как карандаш, локтем. – Чай, пожалуйста.
Вся обстановка маленькой комнаты, куда проводил их жирный, состояла из двух стенных экранов и кожаного диванчика.
– Я сейчас, только заварю вам чай, – сказал он и удалился, притворив за собой дверь. Побрякивание стихло.
– Чего это ты там намолола про парные татуировки?
Райделл бегло осмотрел комнату. Чисто. Голые стены. Мягкое освещение.
– Теперь он отвяжется от нас, даст время повыбирать. Ну а парные – чтобы не удивлялся, чего мы так долго копаемся.
Райделл поставил сумку в угол и сел на диван.
– Так мы что, можем здесь посидеть?
– Да, нужно только вызывать образцы.
– А это как?
Шеветта взяла дистанционный пультик, включила правый экран и пошла гулять по меню. Увеличенные, с высоким разрешением снимки татуированной кожи. Минут через десять жирный принес подносик с двумя большими керамическими кружками.
– Тебе зеленый, а тебе… – Он повернулся к Райделлу. – Мормонский, раз уж ты просил кофе.
– Спасибо, – неуверенно сказал Райделл, беря тяжелую, как булыжник, кружку.
– Располагайтесь поудобнее и никуда не спешите, – любезно улыбнулся жирный. – А если что потребуется – не стесняйтесь, зовите меня.
Он широко улыбнулся и ушел, помахивая пустым подносом.
– Мормонский?
Райделл с сомнением принюхался к поднимавшемуся над кружкой пару. Ничем вроде не пахнет.
– Им кофе не полагается. А в этом чае эфедрин.
– Это что, наркотик?
– Его делают из одного растения, в котором есть что-то такое, мешающее уснуть. Все точно как кофе.
Не до конца убежденный, Райделл решил, что чай все равно слишком горячий, и поставил кружку на пол, рядом с ножкой дивана. Девушка на экране демонстрировала дракона вроде дядиного, только этот был поменьше и не на спине, а на левом бедре. Сквозь верхнюю часть ее пупка было продето маленькое серебряное колечко. Шеветта нажала кнопку. С потного байкерского предплечья глядело лицо президентши Миллбэнк, выполненное в черно-белых тонах.
Райделл вылез из мокрой куртки, только теперь заметив разодранное плечо и белые клочья синтетической ваты.
– А у тебя есть татуировки? – Он отбросил куртку в угол.
– Нет.
– Так откуда ты все про это знаешь?
– Лоуэлл. – Шеветта перебрала еще с полдюжины картинок. – Вот у него есть. Гигер.
– Какой еще гигер?
Райделл открыл сумку, достал носки и начал распутывать мокрые ботиночные шнурки.
– Художник такой. Девятнадцатого, что ли, века. Классика, самая взаправдашняя. Биомеханика. Лоуэлл сделал себе на спину картину этого Гигера «N. Y. С. XXIV»[26]. – Шеветта назвала римские цифры, как буквы: «экс-экс-ай-ви». – Там вроде этого города, Сан-Франциско. Без никаких цветов, все черно-серо-белое. А он хочет еще и рукава, чтобы в масть, вот мы и зашли сюда как-то, посмотрели других Гигеров[27].
– Слушай, – сказал Райделл Шеветте, нервно разгуливавшей вдоль экранов, – ты бы села, что ли, а то шея устала головой вертеть.
Он снял мокрые носки, закинул их в мешок с эмблемой «Контейнерного города» и натянул сухие. Обуваться не хотелось, но что, если придется мотать отсюда в темпе? Райделл вздохнул, надел ботинки, начал их шнуровать, и тут наконец Шеветта угомонилась, села.
Она расстегнула куртку, скинула ее с плеч и потянулась; негромко звякнул болтающийся на цепочке наручник. Черная футболка с по плечо обрезанными рукавами, бледные, без малейшего признака загара руки. Шеветта перегнулась через диванчик и вроде как прислонила куртку к стенке; сшитая из жесткой негнущейся кожи, она так и осталась стоять с бессильно обвисшими рукавами, словно уснула. Райделл остро ей позавидовал.
– Слышь, – вспомнил он вдруг, – а этот мужик в плаще – ну
