были, хотел вас развеселить немного… А ты мне, Ромик, в ухо. А я тебя, можно сказать, в приличный коллектив сосватал, там культурные люди…
Где-то через километр Хазин спекся и замолчал.
Еще через километр Хазин отстал сильнее, метров на пятьдесят, пыхтел и дышал громко.
Роман шагал слишком широко, так что и мне приходилось поторапливаться, и опять затошнило, я решился попросить о перерыве, но Роман остановился сам.
Впереди, метрах в ста, у обочины стояла машина болотного цвета.
— Забавно, — хлюпнул носом Роман.
— Что?
Я старался отдышаться.
— Сто лет таких не видел, — сказал Роман. — У моего дяди такой был… Смешная машинка…
— Она нас вытащит? — спросил я.
— Вряд ли.
— Тогда подбросит.
Роман разглядывал машину с сомнением, прищурившись.
— Что опять? — спросил я.
— Зачем он за нами ехал?
— С чего ты решил, что он за нами?
— А за кем? Больше тут никого, только мы.
— Может, он в Заингирь ехал, — предположил я.
— Но не доехал… хотя мог бы вполне.
Роману почему-то не нравился болотный автомобильчик; с похмелья он не только сочинял трехстишья, но был еще и крайне подозрителен.
Подтянулся Хазин.
— «Луноход»… — с ностальгическим отвращением произнес Хазин. — Я на таком в детстве перевернулся. Что стоим-то?
Роман промолчал. Хазин уже шагал к машине.
— Посмотрим…
Роман не спешил, продолжал разглядывать машину, и я разглядывал, хотя ничего необычного в этой машине не находил — обычная развалюха, десятилетняя или, вернее, двадцатилетняя, с проржавевшими — видно издалека — бортами и выгоревшим тентом. Я, кстати, таких машин давно не видел.
Хазин тем временем приблизился к машине, дернул за ручку, дверца открылась. Хазин замер.
Роман сунул руку в карман, что-то у него там было… Камень, скорее всего, недоверчивый Роман вооружился подручными средствами. Я огляделся в поисках камня, их много валялось вокруг, но или маленькие, или слишком большие, в карман не влезут.
Хазин расхохотался.
Он смеялся громко, искренне, согнувшись и держась за живот.
— Идите сюда!
Хазин, продолжая смеяться, помахал нам рукой:
— Сюда! Сюда идите!
Роман вынул руку из кармана. Без камня.
— Да идите же! Это здорово!
— Белка? — спросил Роман.
— Не исключено…
— Я же говорил, лучше связать. Хотя мне плевать.
Мы подошли к машине.
— Это лучшее за последнее время! — задыхался Хазин. — Ромик, даже ты оценишь!
Я заглянул и увидел птиц.
Будничные воробьи, малиновки и радужные колибри, синицы, похожие на яблоки снегири, а некоторые и вовсе неизвестные. Птицы, они свешивались с зеркал, клеились липучками к стеклу, а на руле сидела желтая красивая птаха, решил, что иволга, желтая.
Птиц было много, а пахло соленой рыбой.
Хазин достал камеру и, продолжая хихикать, фотографировал машину.
— Ненормальный какой-то… — прошептал Роман.
Точно, иволга. Я заметил вплетенные в оперенье иволги блестки, кусочки цветной бумаги и золотых ниток, глаза из бисера, на лапках отрезки пластиковых трубок.
— На дороге из Кобурга в Зуль, на перекрестке, в глухую полночь встретил их Король-птицелов… — пробормотал Роман.
Не хайку.
— Тут, кстати, ключа не надо, скруткой заводится, — указал Хазин.
Действительно, скрутка.
— У меня есть идея, — Хазин подмигнул.
— Не стоит, — предупредил я.
— На ней какой-то живодер местный ездил… — Роман указал на иволгу.
— Сарычев, — сказал я. — Арсений Михайлович, таксидермист. Думаю, это его машина.
— Этот Сарычев ненормальный, — повторил Роман.
Хазин потыкал пальцем в клаксон, звука не получилось.
— Так вот, у меня идея… — продолжил Хазин.
— Лучше хозяина подождать, — сказал я.
— Его можно три дня ждать — и не дождаться… Я же не предлагаю угонять!
Я предлагаю к луже вернуться — и дернуть!
— Не смеши. Тут двигатель как у кофемолки, «шестерку» не вытянет.
— Вы подтолкнете…
Роман показал Хазину средний палец.
— Тогда предлагаю съездить в город, — сказал Хазин.
Хазин постучал по рулю.
— Угонять машину у чучельника… — поморщился Роман. — Вам не кажется это… чересчур?
— Что же тут чересчур? — пожал плечами Хазин. — Потом, мы не угоняем, мы берем на время…
— А как же Сарычев? — спросил я. — Как он до города доберется?
— Все продумано, — заверил Хазин. — Доедем до города, найдем трактор — и вернемся за ним.
Никогда не угоняй машину у чучельника, подумал я. Как начало фильма.
— Да ладно, я ему пятьсот рублей дам, — пообещал Хазин.
— Пусть Хазик едет в этой шизовозке, — сказал Роман. — Ему как раз…
— Шмуля, ты чего нагнетаешь?! Ну не хочешь ехать — стой здесь.
Или продолжение фильма.
— Все-таки лучше подождать, — сказал я. — Наверняка хозяин скоро придет.
— Да брось, Вить, — отмахнулся Хазин. — Тут все так делают.
— Тут так не делают…
Хазин запустил двигатель.
— Пусть едет, — махнул рукой Роман. — А мы пешком.
— Правильно! — ухмыльнулся Хазин. — Ходьба укрепляет половые органы! Шагай, Ромик, шагай!
Однозначно, лучше было на телевышку. Хазин загрузил кофры в машину, забрался следом и тут же выскочил — из леса появился мужик с ружьем. Мне показалось, что он не удивился этой ситуации, я ей тоже не удивился. Сарычев, я был рад ему, примерно так его себе и представлял. Обычный, в камуфляже, с залысинами. Сарычев. Вчера он жарил мясо.
— Главное, не бегите, — сказал Роман. — И не злите его, психа злить нельзя! Никаких резких движений!
Хазин выскочил, и теперь мы втроем стояли перед машиной; поразительно, но я не чувствовал себя мудаком, хотя нет, не так. Со временем чувствуешь себя мудаком гораздо чаще, но расстраиваешься от этого все реже. Если в детстве это чувство преследует тебя, изводит, отравляет, то уже к двадцати пяти начинает забавлять. А в районе тридцати и вовсе все равно. Вероятно, в дальнейшем наступит стадия удовольствия.
— Приветствую. — Сарычев подошел к машине, заглянул внутрь. Заслуженный работник культуры.
— Это не то, что вы подумали, — тут же сказал Хазин.
— Ну да…
Сарычев занял место водителя, захлопнул дверцу и пригласил:
— Залезайте.
Мы переглянулись.
— Залезайте-залезайте, — улыбнулся Сарычев.
— Мы не угонщики, — тут же сказал Хазин.
— Да уж вижу.
— Глупая ситуация, извините… — Хазин полез первым.
— Не злите его! — прошептал Роман.
И залез в машину за Хазиным.
Я предусмотрительно последним.
В машине было тесно, долго устраивались с кофрами и ружьем, я пытался вспомнить, как машина называлась. Двигатель ревел и сообщал корпусу заметную дрожь.
— Мы только до города хотели, а машину вашу назад пригнали бы, — сказал Хазин.
Сарычев стронул машину с места, и стало в два раза громче.
— Нет, честно! — продолжал Хазин. — Мы в луже застряли, там, дальше. Ждали-ждали — никого нет, вот и решили…
— Да понятно…
Сарычев закурил, опустил стекло.
— У вас аппаратура — в пять раз дороже моей развалюшки, — сказал он. — Понятно, что не угонщики. Сарычев.
Мы пожали ему руки.
— К тому же
