В общем, если планы руководства сбудутся, зимой в городе начнутся очередные праздники в честь князя тьмы. Нет, не зря отец Федор строил планы о свечном заводике, у этого парня были далеко вперед идущие планы. В самом деле, разве мог мечтать герой «Двенадцати стульев» о заводе, выпускающем телевизоры? Если прошлой зимой телевидение отключали, что тогда говорить о предстоящей? Козе ясно, от телевизора одно облучение и глаза портятся, так что руководство проявит еще и заботу о здоровье общества. Я бы на месте людей светился от радости, если другого освещения нет.
Наслаждаться всеобщим счастьем мне не придется вовсе не из-за нелюбви к свечам, керосиновым лампам и лучинам, а из-за того же Рябова. Он распорядился создать в моем доме персональную электростанцию. Гарик до сих пор уверен — дядя Сережа это сделал только потому, чтобы он имел возможность смотреть боевики даже тогда, когда весь район внезапно поглощает тьма. На самом деле все гораздо проще.
По поводу моей безопасности у Рябова самый настоящий заскок. А что, если вдруг возникнет какое-то напряжение в тот самый момент, когда напряжение в электросети упадет? Вот тут-то и заработает генератор; быстро опустятся на окна жалюзи, надежно прикрывающие помещения от солнечного света и автоматных очередей. А чтобы воздух хоть как-то циркулировал, в этих жалюзях есть небольшие плотно закрытые форточки. Доля секунды — и они открываются. Хочешь — дыши через них свежим воздухом, а возникнет желание, так и пулеметный ствол можно наружу высунуть. Зря, что ли, говорится, мой дом — моя крепость? Сам дом, в отличие от крепости, деревом обшит, но то, что за древесной оболочкой скрывается железобетон, я никому не сообщаю из природной скромности. Равно, как и о дорожке к дому, под которой уложены радиомины.
Чердак тоже неплохо оборудован. Во всяком случае, не стоит слишком переживать по поводу вертолетной атаки — есть чем отбиться. Ну, а если на мой домик начнется такая атака, которую бы и Брестская крепость не выдержала, то можно в подвальчик спуститься. Кроме оружейного склада, о котором защитники той самой крепости мечтать не могли, в подвале находится потайная дверь. Стоит только нырнуть за нее, так через некоторое время вполне можно вынырнуть совсем в другом месте. Там, где танки и вертолеты бессильны. Однако очень сомневаюсь, что, если возникнет напряжение такого уровня, тот, кто его решится создать, кроме авиации и бронетехники, задействует отряды аквалангистов или подводную лодку.
С подводной лодкой потяжелее будет, но с аквалангистами я справлюсь, потому что буду нырять в море не с пустыми руками. В замаскированном неподалеку от дома гроте, есть немало предметов, способных облегчить жизнь людям даже под водой. Не будем говорить о таких мелочах, как наш «апээсик», работающий на дне морском со скоростью пятьсот выстрелов в минуту или четырехствольный французский пистолет «Ланседжет». Там нож есть, вот в чем вся прелесть. Если нож в моих руках — еще не было случая, чтобы кто-нибудь справился со мной и на суше, и на море. Даже Рябов во время совместных тренировок по сравнению со мной мелко плавал на глубине десяти метров.
Сережа постоянно занят моей дрессурой не только под водой. То в тире, то на нашем персональном полигоне время от времени я тренируюсь вместе с его головорезами, и Рябов не делает для своего руководителя никаких скидок. Мне это нравится, иначе вел бы малоподвижный образ жизни, как и положено бизнесмену моего уровня. Жаль только, что в последнее время не до тренировок.
— Сережа, твое появление для меня просто подарок, — заметил я, когда Сабина закатила в кабинет сервировочный столик, тревожно посмотрела на Рябова и молча выкатилась за двери.
— Я тебе еще один подарок сделаю, — расщедрился Рябов и бросил на столик какую-то картонку.
Взяв ее в руки, я тут же убедился — дальнейшая демократизация нашего общества набирает темпы.
— Сережа, талоны предупреждений к водительским удостоверениям отменили.
— Ты как Студент прямо, — делает сомнительный комплимент Рябов. — Ничего не знаешь. Их опять ввели. Догадываешься хотя бы, что у нас абсолютно новые правила движения?
— А что, теперь нужно задом наперед ездить? Другого мудрого решения ждать не приходится. И правильно талоны предупреждений ввели. Когда их отменили, водитель вместо взятки гаишнику штраф платил. Не удивляюсь, что ментам это сильно не понравилось. Поэтому к старой схеме вернулись. Теперь, чтобы дырок в талоне не сверлили, шофер будет платить исключительно ментам. Твоим дружкам.
— Не переживай, — успокоил меня Рябов. — Если у тебя появится две дырки, можешь не седеть по этому поводу. И не платить. Я для экономии средств еще два талона взял. Вот видишь, а ты все время ментов ругаешь. Хорошие ребята. Разве мент виноват, что на его зарплату собаку не прокормишь? Да, и с октября по новым правилам нужно ездить с постоянно включенными фарами. И вообще, до нового года необходимо застраховать весь наш автотранспорт. Обязательно.
— Значит, если машину угонят, страховая компания выплатит компенсацию ее…
— Ничего подобного, — отрезает Рябов.
— А зачем тогда страховка?
— Чтоб платить деньги.
Я живо представил себе, как еду по октябрьскому, залитому солнцем Южноморску с включенными фарами, а в моем кармане лежит талон предупреждений, гарантирующий ментам возможность шарить в этом же кармане, где, кроме всего, есть еще и страховой полис, которым только зад вытирать впору — и мою душу тут же переполнила радость по поводу очередной заботы о благе народа.
— Слушай, Рябов, а знаешь, что придумают твои дружки после введения талона предупреждений?
Рябов отрицательно покачал головой.
— Обяжут всех ранее судимых таскать при себе уголовные дела, заведенные на них. Чем эта мысль хуже…
— В общем, я тебя предупредил, машины страховать все равно нужно, талоны у всех уже есть, — перебил меня Рябов.
— Теперь я спокоен за твоих дружков-ментов, — не сдаюсь я, однако Рябов чуть ли не обижается:
— Ты настроен говорить серьезно?
— Что ты, Сережа? — удивляюсь такому безалаберному предложению. — Ты же создаешь такие условия, что даже в этом кабинете, я чувствую себя, словно в комнате смеха. Чируса не тронь, кредит возьми, на улицу не суйся — уже от хохота помирать можно. Но, думаю, этим ты ограничиваться не собираешься.
Рябов хмуро уставился на сервировочный столик, взял тостик, уверенно расправился с ним и лишь затем перевел разговор в нужное русло.
— Краузе действительно сотрудничал со «штази». — бросил Сережа, — Видишь, как было полезно конторе помогать. Дальше. Что касается Тенгиза — тут двух мнений быть не может. Решение принимать тебе.
— Сережа, чего ты такой добренький? А если я скажу, чтобы сегодня же…
— Так не скажешь.
— К чему же тогда слова об исключительно моей прерогативе принимать решение?
— Что ты решил с Ляховым? — не обращает внимания на мой демарш коммерческий директор.
— Здесь другой подход нужен. Судьба Тенгиза в твоих руках. И когда он ответит за свою подлость, меня мало волнует. Но Ляхов уйдет в мир теней не раньше, чем возместит фирме все затраты, связанные с его некорректным поведением.
— Тут такое дело, — неуверенно протянул Сережа, — учитывая обстановку в городе и его связи… Могут возникнуть дополнительные проблемы.
— Даже несмотря на данные, которые ты раздобыл в Москве?
— Да.
— Сережа, в конце концов Ляхов — подданный чужого государства. Это раз. И ты гарантировал мне возможность самолично решить его судьбу — это два.
— Я понял. Наконёц-то ты следуешь моим советам, — начал поднимать свой авторитет Рябов. — Противника нужно убирать чужими руками. Как Краузе.
— Но только не Тенгиза.
— Тенгиз подохнет после Ляхова.
— А Чирус?
Рябов засопел явно недовольно. У Сережи такой обиженный вид, словно я выхватил из-под его носа тарелку с тостами и спрятал ее под столом. Молчит Рябов, пытается доказать таким образом, как опасно трогать этого уголовника, работающего по совместительству провокатором-стукачом у новоявленного хранителя городской законности.
— В общем так, — наконец-то я дождался, что Сережа раскроет рот не по поводу судьбы очередного тостика, собственноручно изготовленного Сабиной. — Мы подстрахованы по двум направлениям — милиция и госбезопасность. Думаешь, Чирус в атаку не рвался? Но ничего, терпит. И ты терпи. Всему свое время.
— А что обещали Чирусу взамен потерянной фирмы?
— Его в одной операции задействовали. Как бы в благодарность за голову Градуса. Крышу дали — о потерянном уже может не думать. Тут, понимаешь, с этими банками не все в порядке. Половина людей вообще работать не хочет, на проценты живет. Банки таким образом наживаются, — выдавал свои соображения Сережа. — И вообще, слишком много людей стало торговать деньгами в этом городе. Очень прибыльный бизнес. Но для разгрома частного капитала им нужен прецедент. А после можно самим зарабатывать. Монополисты всегда зарабатывают больше других.
