Следы этого мы находим в мифах и эпических поэмах. В поэме «Гильгамеш и Страна живых» доблестный царь-воин Гильгамеш сообщает Уту о задуманном им путешествии и просит его о помощи. В мифе о потопе Зиусудра, высадившись на берег, «простерся перед Уту». О «пастушеском» происхождении Уту говорит также спор между Думузи и Эн-кимду, в котором Уту становится на сторону бога-пастуха. (Этим диспутом мы займемся позднее.)
Энки приказал именно Уту напоить животворной водой рай – Дильмун. Ему же было поручено следить за порядком во вселенной. Последнее говорит о связи между накоплением знаний о явлениях природы и религиозными построениями. Солнце более доступно наблюдениям, чем луна. Несомненно, оно ассоциировалось с силой, охраняющей повседневные дела людей, т. е. все, что происходит на земле. Бог солнца каждый день спускался с «Больших гор» и начинал свое путешествие по раз и навсегда установленному пути на небосклоне – над Шумером, над далекими странами, – а с наступлением сумерек пересекал море и спускался в подземное царство. Шумеры считали, что это путешествие Уту совершает пешком или в колеснице.
Несмотря на страшную жару, которую Уту посылает на землю в долгие летние месяцы, его считали доброжелательным богом. К нему обращается за помощью Думузи, прося заступиться за него перед Инанной; он покровительствует Гильгамешу; его призывают на помощь роженицы. Гимн в честь Уту прославляет его как бога правосудия. Функции судьи он выполняет и в «стране откуда нет возврата». Культ Уту получил особенно широкое распространение после падения Шумера, когда его стали почитать главным образом как бога, устанавливающего законы и наблюдающего за их исполнением.
А теперь полагалось бы обратиться к третьему члену так называемой астральной триады – к богине Инанне. Однако мы уделим ей внимание позднее, а сейчас займемся теми божествами, которые, подобно Энки, Нанне и Уту, относились к кругу верований отдельных человеческих сообществ и сочетали в себе черты небожителей и людей. Это Ишкур, Нинурта, Нингирсу и др. Разработанная жрецами мифология ставит этих богов на более низкие ступени в иерархии шумерских богов. Но мы не должны руководствоваться одними лишь данными мифологии, равно как и примерами из других религий.
ГРОМОВЕРЖЕЦ ИШКУР
Ишкур, бог грозы и сильных ветров, о трансформациях и воплощениях которого мы уже говорили, первоначально, по-видимому, представлял те же силы, что и Нингирсу, Нинурта или Забаба. Все они олицетворяли могущественные силы природы (гром, грозу, дождь) и вместе с тем покровительствовали животноводству, охоте, земледелию, военным походам – в зависимости от того, чем занимались их почитатели. Так, накануне сражения с Тириканом царь Уту-хенгаль приносит жертвы в храме Ишкура. С просьбами о ниспослании победы можно было обращаться и к богу Лагаша Нингирсу, как это сделал Эанатум. Богами войны были и почитавшийся в Ниппуре Нинурта, и Забаба, «воинственный владыка Киша». Миролюбивые, заботившиеся об умножении стад и дичи в степях божества в III тысячелетии, в эпоху непрерывных войн между городами-государствами за землю, за гегемонию, за рабов, представлявших собой ценную рабочую силу, вынуждены были изменить свой характер. Прославившись под разными именами, они, в сущности, не очень друг от друга отличались.
Кого шумеры считали отцом И шкура, установить трудно. Обычно им называли Наину, но гимн в честь Ишкура называет то Ана, то Энлиля. Местом его культа был какой-то северный город.
Гимн, посвященный Ишкуру, возносит хвалу этому богу в следующих словах:
Великий бык, появляющийся светозарно, имя твое достигает краев небес…
Ишкур, Господин изобилия, великий бык, появляющийся светозарно,
имя твое достигает краев небес.
Близнец Господина Аманки [17], великий бык, появляющийся светозарно,
Отец Ишкур, Господин, оседлавший вихрь, имя твое…
Отец Ишкур, оседлавший огромный вихрь…
Отец Ишкур, оседлавший большого дикого быка…
Ишкур, небесное животное, великий бык, появляющийся светозарно,
имя твое достигает краев небес.
Имя твое, словно бык, обрушивается на Шумер.
Твой всепроникающий блеск, словно покров, распростерся над страной,
Услышав твое рыкание, Большая Гора, отец Муллиль, опускает голову,
Услышав твое рыкание, пугается мать Нинлиль…
После этого в гимне появляется Энлиль, который говорит «сыну своему Ишкуру» о том, что он отдает во власть ему вихри и громы, вверяет их ему «как запряжку» из «семи ветров», что молния, его «посланец», мчится впереди Ишкура, наводя на людей страх и трепет. Текст гимна предположительно указывает на то, что Энлиль снаряжает «свое дитя Ишкура» на войну.
ЛЕГЕНДА О НИНУРТЕ
Подобное же двойственное происхождение имеет сын Энлиля – воинственный Нинурта из Ниппура. Здесь, в кругу земледельцев, первоначально он был богом грозы и ливней, т. е. символом животворных сил и пахоты. Позднее он тоже стал богом воинов, идущих в бой во славу Энлиля. Боги-покровители городов, расположенных в северных районах Двуречья, будучи божествами земледельцев или пастухов, со временем превратились в богов войны, потому чтб городам Северного Двуречья постоянно угрожали не только жители соседних городов, говорившие на том же языке и почитавшие тех же богов, но и внешние враги. То и дело на земли шумеров вторгались дикие орды жестоких и ненасытных горцев.
Обо всем этом повествуется в мифе, посвященном героическим подвигам хитроумного бога Нинурты. Легенда рассказывает о том, как «молодой бог», подстрекаемый «верным Шаруром» (олицетворение оружия Нинурты), с «оружием, которое разит многочисленных врагов», вступил в борьбу с Асагом, жестоким и злым демоном, обитающим в горах. Нинурта ринулся в бой против Асага, но хотя сердце его было мужественным, не устоял перед своим противником и улетел, «словно птица». Шарур не покидает своего господина в беде, он поддерживает в нем боевой дух, взывает к его мужеству, обещает победу. Еще раз в блеске молний и шуме ветра бросается в бой Нинурта. На поле битвы стоит ужасный грохот. Дрожит земля, бог то и дело меняет оружие и наконец, настигнув Асага, наносит ему смертельный удар.
Недолго радовалась страна победе над демоном. Поднялись первозданные воды Кура, «страны, откуда нет возврата», поднялись и залили землю, так что «вода жизни» не могла напоить поля, луга и сады. Боги Шумера, которые до тех пор «носили свои мотыги и корзины», т. е. следили за орошением и обработкой земли, не знали, что им делать. Вода, наполнившая Тигр и каналы, «не была водой жизни». На страну обрушился ужасающий голод, в каналах не было «хорошей воды», на высохших полях росла лишь сорная трава. В этой картине легко прослеживаются исторические реминисценции: тяжелые последствия вражеского нашествия, в результате которого была разрушена ирригационная система и истреблены или угнаны в рабство люди. Жизнь в стране замерла. Следующий за этим рассказ о том, как Нинурта, собрав много камней, воздвиг стену, чтобы отгородить Шумер от «вод Кура», тоже, по-видимому, следует понимать как метафору; поэтическое описание каких-то мероприятий шумеров, направленных на защиту своей страны от вражеских набегов. Нинурта привел в порядок водное хозяйство: отвел «плохие воды» с полей, наполнил Тигр «животворными» водами, оросил ими пахотные земли, благодаря чему
Поля дали зерна в изобилии,
Виноградники и сады принесли свои плоды,
[Урожай] громоздился горами в житницах и на холмах…
(Пер. Ф. Л. Мендельсона)
Страна расцвела, Нинурта «избавил землю от печали», дух богов «преисполнил радостью». Богиня-мать Нинмах, следившая за подвигами «своего сына», пожелала проведать его и выразить свое восхищение. «Сын» приветствует ее следующими словами:
О Госпожа, раз ты захотела явиться в царство Кура,
О Нинмах, раз ты решилась ради меня проникнуть
в эту враждебную страну,
Раз ты не испугалась ужасов битвы, кипящей вокруг меня,
Да будет холм, насыпанный мною, героем Нинуртой,
Назван Хурсаг [горой] и да будешь ты его царицей!
(Пер. Ф. Л. Мендельсона)
«Враждебная страна», «ужас битвы, кипящей вокруг» Нинурты, – не относятся ли эти слова к стране, в которую совсем недавно пришли шумеры и только начали осваивать и обживать в борьбе с враждебными силами природы и частыми нападениями соседних племен? Что здесь описано – деяния бога или подвиги людей? Что это – миф о сверхъестественных силах или предание о событиях, действительно происходивших в незапамятные времена на этой угрюмой земле, мифология или, перефразируя изречение Хейзинги, отчет о прошлом, представленный современниками событий в поэтической форме?
