Зато никогда не пропустят случай напасть на слабый отряд или на беззащитного…
У них убийство – простое телодвижение. – Пленников они сохраняют в надежде на выкуп, но обходятся с ними с ужасным бесчеловечием – заставляют работать сверх сил, кормят сырым тестом, бьют когда вздумается, – и приставляют к ним для стражи своих мальчишек, которые за одно слово вправе изрубить их своими детскими шашками. Что делать с таким народом?»
– Что делать с таким народом? – уже вслух прошептала она. – У них убийство – простое телодвижение…
Нет, она не верила, что чеченцы –все такие. Ни тогда, во времена оные, не были они всетакими, ни даже сейчас, когда для чеченцев настали едва ли не самые трудные за всю их историю времена.
Тамара знала, что отец ее, как принято сейчас выражаться, человек с «богатым прошлым». На те высоты, каких он достиг в том деле, которому посвятил всю сознательную жизнь, слабак ни за что не взберется. Да, Руслан Хорхоев, по отзывам знавших его людей, был где надо суров и крут. Но вместе с тем он был веселым, щедрым к окружающим, остроумным и благородным. А также красивым, мужественного облика, человеком, в которого была влюблена ее мама.
Да, именно благородным. Руслан Хорхоев не захотел бросить Ларису с дочерью, на чем упорно настаивали его братья…
Вторым «звоночком» была история, которую ей рассказала мама примерно за полгода до своей трагической гибели.
Мама познакомилась с отцом в Караганде, когда она уже училась на выпускном курсе местного института. Руслан приехал туда навестить двух своих братьев, Зелимхана и Бекмарса, которые, как проговорилась Лариса, занимались там «плохими делами». Намного позже, когда Тамара повзрослела и когда отец исподволь знакомил ее с хроникой своей чеченской семьи, он рассказал ей, что именно подразумевалось под определением «плохие дела». Зелимхан, сколотив бригаду из чеченцев, охранял бизнес карагандинских цеховиков, имевших миллионные навары на нелегальном швейном и меховом производстве. В восьмидесятых карагандинские цеховики попадут в поле зрения КГБ и Генпрокуратуры СССР (они обнаглели до того, что передвигались по Москве, когда приезжали в столицу по делам, на министерских «ЗИСах» и «Чайках», держали офис в «Метрополе», куда захаживали крупные госчиновники, снимали апартаменты с девочками, артистами и т. д.). Но в семидесятых подпольные фабрики работали на полную нагрузку. И за этим самым производством, чтобы занятые там люди не расхитили имущество, чтобы «не возбухали» и «не болтали что не надо», и присматривал за соответствующую плату от цеховиков Зелимхан со своими вайнахами.
Руслан сказал, что приехал в Караганду потому, что до него дошли кое-какие нехорошие слухи. О том, что Зелимхан обижает в Караганде многих людей и что даже сами цеховики побаиваются своего «чечена». А вдобавок ко всему тот еще и пытался втянуть в свой «бизнес» брата Бекмарса…
Самое любопытное, что знакомство мамы с отцом состоялось не без участия Зелимхана. Тот однажды наведался в институт, где училась Лариса, – как позже выяснилось, у него был разговор с проректором по поводу того, что одному из его «бригадных» все еще не выдали диплом об окончании вуза, хотя за все было «уплочено». В ректорате они и столкнулись нос к носу, Лариса и Зелимхан…
Мама, посмеиваясь, как-то рассказывала в папином присутствии о том, как Зелимхан пытался за ней приударить. Одно время он буквально преследовал Ларису: часами дожидался ее у дверей дома, где она жила с мамой и отчимом, пытался провожать ее в институт и обратно, увязывался за ней, когда она наведывалась к иногородним сокурсникам в студенческое общежитие…
Хотя до защиты диплома оставалось еще около полугода, Лариса часто допоздна засиживалась в институтской библиотеке. Зелимхан усаживался за соседний стол – тех, кто занимал место на момент его появления, чеченец вежливо, но твердо просил пересесть, – разворачивался к ней и замирал, как каменное изваяние, – причем сидеть так он мог сколь угодно долго. Если же она пыталась пересесть на другое место, то туда шел и Зелимхан, так, словно он был привязан к ней веревочкой.
Если Лариса, пытаясь скрыться от назойливого ухажера, скрывалась за дверью одной из учебных аудиторий, то Зелимхан оставался дожидаться ее в коридоре. Он, абсолютно игнорируя студентов и преподавателей, мог усесться у дверей аудитории на корточки – так, словно находился в чеченском ауле – и дожидаться «свою девушку» хоть до утра.
Лариса не раз пыталась поговорить с этим грозным, но и странным воздыхателем. На нее уже все косились в институте. До появления Зелимхана, который почти месяц тенью ходил за ней, у Ларисы отбоя от ухажеров не было. А тут вдруг растворились все ее ухажеры, и даже при встрече на улице, едва завидев ее, отворачивались либо перебегали дорогу, обходя ее стороной…
И это ее не удивляло. Кому охота, рискуя здоровьем, становиться на пути у чечена, у которого под началом шайка головорезов? Зелимхана многие в городе побаивались, а вот он никого не боялся. Да и чего ему было опасаться, если милицейское начальство области и города давно уже ело с рук его друзей-цеховиков?
Она просила Зелимхана оставить ее в покое. Тот уговаривал Ларису выйти за него замуж. Иногда просто молчал, глядя на нее, как тигр, голодным завораживающим взглядом… Не было дня, чтобы он не пытался всучить девушке какой-то подарок. Однажды, когда она вышла утром из дома, во дворе стояла новенькая «ГАЗ-24». Зелимхан хотел вручить ей ключи от машины, но Лариса не взяла. Он пытался дарить ей шубы, одна другой круче – такие меха можно было приобрести разве что в открытом для иностранцев спецотделе ГУМа. Само собой, драгоценности: кольца и перстни с камушками, сережки с крупными бриллиантами и даже целиком ювелирные гарнитуры…
Неизвестно, чем бы закончилась вея эта история с ухаживаниями Зелимхана, если бы в город вдруг не наведался его старший брат. А вот Зелимхан вынужден был спешно покинуть Караганду после того, как один из цеховиков был зверски убит в собственном доме, а деньги, которые он прятал вместе с золотишком и каменьями, куда-то исчезли…
Отец узнал о существовании Ларисы от Бекмарса. Руслану было любопытно взглянуть на русскую девушку, из-за которой его брат Зелимхан совершенно потерял голову.
Посмотрел…
Мама рассказывала, что папа буквально обаял ее. Такого искрометного веселья, такой энергии, душевной широты и щедрости она больше ни у кого не встречала. Для Руслана Хорхоева, казалось, не было ничего невозможного. Не прошло и двух недель со дня их знакомства, как между ними все уже было решено: Руслан пробил московскую прописку для Ларисы (мама и отчим решили остаться в Караганде), а также добился ее перевода в столичный вуз по сходному профилю, где она вскоре и получила диплом о высшем образовании. …Когда мама, улыбаясь, рассказывала о закончившихся полным провалом попытках Зелимхана ухаживать за ней, ни она, ни Руслан, ни их дочь еще не знали о будущей роковой роли в их жизни этого человека.
Как правы все же были мудрецы, открывшие эту истину: от любви до ненависти – один шаг…
– Саша, ты здесь? – позвала Тамара негромко. Затем, осмелев при звуках собственного голоса, крикнула уже гораздо громче:
– Эй, есть здесь еще кто-нибудь?!
И напрягла слух. Ей показалось, что она и вправду не одна в этой подземной тюрьме, – прильнув ухом к холодной влажной стене, она сумела расслышать какие-то невнятные звуки…
Повторно подать голос она не успела, потому что на ее крики мгновенно среагировала охрана.
В коридоре раздались тяжелые шаги. Уже знакомый ей верзила открыл камеру. Шагнув в тесный бетонированный бокс, он схватил девушку за руку и, не произнеся ни слова, силком увлек ее за собой.
Выведя ее из подвала, он втолкнул Тамару в помещение, где ранее происходил ее разговор с Ильдасом.
– Я должна подумать, – в десятый уже, наверное, раз произнесла Тамара. – С этими деньгами все не так просто, как вы себе с Ильдасом представляете…
Тимур, помощник Ильдаса, бился с этой строптивой девчонкой уже битый час. Определенно, она еще не созрела для серьезного делового разговора. Отойдя в угол комнаты, он принялся о чем-то шептаться с Вахой Муталиевым. Тот понимающе покивал головой, затем, выглянув в коридор, снабдил инструкциями одного из своих вайнахов.
Тамару, от которой пока ничего не удалось добиться, сопроводили обратно в подвал. Верзила втолкнул девушку в камеру. Другой вайнах, державший в руке какой-то сверток, прежде чем запереть дверь, бросил его, не раскрывая, ей под ноги.
– Это чтоб тебе не скучно было одной…
Дверь камеры с лязгом захлопнулась. Полоска тусклого света, проникавшего в помещение через щель в дверном проеме, падала как раз на этот сверток.
