Я не могла понять, что случилось с Нико. Когда-то он оказался не в силах убить Дракана, а тогда удача была на его стороне. А как он теперь дошел до такой безумной ненависти к Наставникам?
— Что же они делают? — спросила я под конец.
— Они уничтожают души людей! Они уничтожают души детей!
Вот это и было для Нико главным преступлением.
— Да, но… как?
Понять это я была не в силах.
Тогда он рассказал о Битейном дворе. И о ключах к Вратам Мудрости. И о Зале Шептунов.
— Они уничтожают тебя изнутри, — тихо произнес он, — и делают это до тех пор, пока у тебя больше не останется ни воли, ни надежды, ни мечтаний. Кое-кто из детей и, думается, кое-кто из взрослых, если отворить им двери и сказать: «Ты свободен, ты можешь уйти…» — останутся на месте. Потому что у них нет больше мужества. Потому что они не могут представить себе что-то другое.
— Да, но, Нико… Почему тебе так хочется, чтобы мы их вызволили? Ты же сам говоришь, что они не помогут нам. Они позовут ближайшего стража, и все на этом кончится.
— Не знаю, — ответил он. — Еще не знаю. Но это нужно сделать. Я что-нибудь придумаю.
— И сколько потребуется времени, прежде чем вы, молодой господин, обдумаете свой замысел? — с сомнением произнес Сецуан. — Я говорю об этом лишь потому, что жить на постоялом дворе «Черный Дракон» недешево. И даже небезопасно. Единственная причина того, что городские стражи еще не здесь, это мои уловки чернокнижника!
Последние слова прозвучали как-то особенно раздраженно, ведь Нико не утаивал своих мыслей о Сецуане и его Даре Змеи.
— Прекрати называть меня так! — сказал Нико.
— Как?
— Молодой господин! Никакой я не господин и вообще быть им не желаю!
— Но играть в героя и освободителя — этого ты вдруг возжелал?
Они снова начали препираться. Я так и знала… И не в силах была выдерживать это.
— Есть у нас, на что купить хлеба? — спросила я. — Тогда я пойду за хлебом.
Сецуан взглянул на меня, и лицо его чуточку смягчилось.
— В самом деле, ты, должно быть, проголодалась, — сказал он и выудил несколько марок из кошелька. — Вот! Погляди, что этот сквалыга-трактиршик даст нам на них!
Я метнулась вниз по лестнице. Харчевня была уже битком набита, и никто не обратил на меня внимания. Все смотрели на человека, что сидел за столом дальше всех. И мне показалось, будто я уже его видела. Разве не так? Он рассказывал какую-то историю.
— И вот налетела ужасная буря. Ветер завывал и гнал морскую воду так, что она пенилась…
Я попыталась привлечь внимание трактирщика, но это оказалось еще труднее, чем раньше. Он был поглощен рассказом.
— Ведь там, в брюхе Морского Змея, такая темень, ну тьма кромешная, вот он и разжег костер…
В брюхе Змея? Я во все глаза смотрела на рассказчика. Да, я во все глаза смотрела на него. Но только заметив ящик с инструментами на столе, я узнала его. Плотник, тот самый, что обратил внимание на израненные лодыжки Нико.
— …и кашлял, и кашлял, пока не выкашлял его прямо из пасти на берег. Немного царапин у него, само собой, было, но это не помешало ему подняться на ноги и уйти. И это после семи суток в брюхе Морского Змея!
Внезапно меня осенило. Ведь он рассказывал историю Нико! Ну почти его историю, немного приукрасив ее! Одним словом — врал. Но история стала только лучше от этого, а народ любит увлекательные сказки с приключениями. Плотника похлопывали по плечу и покупали ему пива. И даже кислый трактирщик пришел в лучшее расположение духа и дал мне за мои три медные марки и хлеб, и сыр, и колбасу.
Когда я поднялась наверх, Нико и Сецуан по-прежнему переругивались. Я прервала их.
— Нико! — спросила я. — Ты был в брюхе Морского Змея? Он выплюнул тебя оттуда?
— Кто рассказал тебе такое? — ошеломленно спросил он. — Если б он проглотил меня, я бы не сидел здесь!
— Да, но… все эти раны и ссадины… Похоже, кто-то покусал тебя. Кто-то огромный!
— Меня било о скалы, Дина. Кое-где они острые, как клыки!
Ну что же, это было славное приключение, мне нравятся такие. Особенно с хорошим концом. А что если он и вправду выскользнул из брюха Змея? Ну, тогда он способен и на самое немыслимое волшебство! Возьмет да и вызволит всех из Сагис-Крепости, пока там не останется ни одного узника, ни одного ребенка, ни одной покорной изувеченной души.
Но все это лишь враки и выдумки!
Это ни к чему не приведет.
Это безнадежно.
«Они уничтожают человека изнутри, — сказал Нико. — Пока у тебя не останется ни воли, ни надежды, ни мечтаний».
— Никакая это не сказка!
Вдруг что-то зазвучало в глубине души моей. Несколько звуков флейты… Начало неизвестной мелодии…
— Одолжи мне флейту! — сказала я Сецуану.
Он замолчал посреди едких речей, обращенных к Нико, и удивленно посмотрел на меня. Но ничего не спросил, не спросил зачем. Он только вытащил флейту из-за пояса и дал мне.
Приложив ее к губам, я попыталась выдуть звуки, что таились во мне, попыталась дуть, как учил меня отец. Возникла мелодия, совсем легкая, будто порыв ветерка, будто шепот… и я не знала, как она кончится.
Я смолкла…
Сецуан и Нико смотрели на меня.
— Что это было? — спросил Нико.
Я и сама никак не могла это объяснить…
— Думаю… думаю — это сказка! Или мечта, сон! — Я вернула флейту Сецуану. — Ты знаешь это! Знаешь, как это делается!
— Дина!..
— Ты можешь это сделать! Ты можешь вызволить их всех! С помощью настоящих снов, мечтаний!
Сецуана на какой-то миг словно парализовало. «Он в ужасе!» — подумала я.
— Дина, как по-твоему, сколько людей в этом замке? Много сотен! Этого я сделать не смогу!
— Ну а по нескольку человек зараз? Отец, ты ведь можешь? Неужто ты не веришь, что сможешь?
Он содрогнулся. Он посмотрел на Нико, посмотрел на меня.
— Ты этого хочешь, Дина?
— Да!
Он покачал головой, но не хотел сказать мне «нет!». Просто он еще не мог поверить в то, что собирался сказать.
— Да, да, да! — слабо улыбнувшись, произнес он. — Пожалуй, стоит попытаться. Раз моя дочь просит об этом!
Звуки в ночи
Стояла мягкая, теплая ночь. Почти полнолуние, а месяц желтый, будто лютик. Дул легкий ветерок, а в воздухе — тучи комарья и летучих мышей, охотившихся за ними. Порой одна из них проскальзывала так близко мимо, что слышно было сухое поскрипывание ее бесперых крыл.
Чудесно, что нам удалось немного поспать после полудня и прихватить несколько часов вечером.
— Нам придется делать это во мраке, — сказал мой отец. — Мне понадобится вся помощь, на какую вы будете способны!
И вот уже незадолго до полуночи мы стояли у самого края Драконьего рва, не спуская глаз с черных ворот Сагис-Крепости. Поскольку дело было ночью, мост подняли, и мы не могли подойти ближе. Там, наверху, по другую сторону моста не спали. Мы видели, как темные фигуры караульных двигались по стене, а в бойницах над воротами пылали два факела. Вид был жуткий, мерзкий, будто ворота — темная пасть, а факелы — два горящих глаза.
Сецуан поднял флейту.
Он начал со звуков, которые родились в моей душе. Они лились, сплетаясь с лунным светом над темным рвом. Мелодия была подобна ниточке паука, самой первой в паутине, она парила, как тоненький светящийся шелковый мосток, который реет меж небом и землей и в конце концов укрепится на другой стороне.
Мост! Мост над бездной, мост для ангелов и эльфов, мост, сотканный из туманов и звуков, из вечернего инея и ночной росы! О, взойти бы на этот мост! Встать бы ногой на его серебристо-прозрачный, озаренный лунным светом свод, перейти бы из одного мира в другой и поглядеть, что там, на другой стороне. Войти, бодрствуя, в страну сна, страну мечты и оглядеться вокруг.
Подъемный мост был внизу. Мост, сотканный из туманов, внезапно превратился в настоящее сооружение из бревен, окованных железом, на удивление обыкновенный, но построенный так, чтобы выдерживать людей. И на нем стоял один человек, в кольчуге и шлеме с драконьими головами и с гербом рода Дракониса на груди. Глаза человека, наполненные лунным светом, блестели отсветами снов, и он шел, будто ноги его едва касались земли.
— То был мост, — хрипло произнес мой отец. — Посмотрим, что можно сделать, когда подойдем ближе.
Я страшилась ступить на подъемный мост, страшилась, что он снова обернется лунным светом, паутиной и звуками. Но этого не случилось. И наши шаги зазвучали, как будто под ногами лежали обычные доски. Однако же человек, закованный в броню, смотрел сквозь нас, когда мы проходили мимо, как будто мост, по которому шагал он, был в другом мире.
Одна створка ворот была полуоткрыта. Должно быть, человек на мосту вышел оттуда. Я распахнула ворота настежь. И пока Сецуан играл вновь столь же тихо и мечтательно, мы прошли в темный мрачный замок.
