Ковинда-Шетти попросил Барбассона следовать за собой, и оба направились к порту, где на воде грациозно покачивалась яхта, названная своим владельцем «Раджа».
Она вполне заслуживала это имя красотой своих форм и быстроходностью. Это судно, длинное и узкое, было оснащено, как бриг, и, несмотря на водоизмещение всего в пятьдесят тонн, было снабжено машиной в сто лошадиных сил, а потому могло развивать скорость больше двадцати двух узлов.
Барбассон сразу понял, что при такой скорости, увеличенной попутным ветром, у него есть шансы догнать «Диану».
– Я даю тебе первоклассное судно, – сказал Ковинда-Шетти, – таких немного. Если ты не достигнешь цели, то лишь потому, что боги не пожелают изменить записанное в книге судеб.
Когда Барбассон сказал, что может не найти Сердара в открытом море, судовладелец посоветовал ему:
– Тебе незачем гоняться за «Дианой», держи прямо на остров, а так как ты наверняка придешь в Галле раньше, то крейсируй у входа, пока не заметишь ее.
– Ты прав, – сказал Барбассон, пораженный верностью этого довода, – теперь успех обеспечен.
– Желаю тебе этого, – отвечал индиец, – но помни, что на море никогда нельзя быть уверенным в наступающем дне.
Спустя некоторое время «Раджа» выходил из порта, легкий, как чайка, и несся в открытое море. Провансалец, стоя на капитанском мостике с развевающимися по ветру волосами, чувствовал, как им овладевает то жгучее чувство удовольствия, которое истинные моряки испытывают всякий раз, когда выходят в море после долгого пребывания на суше.
И он, обращаясь к грациозному судну, указывая рукой на обширное пространство воды, сверкавшее тысячью огней, воскликнул, перефразировав древнее изречение: «Вперед! Ты везешь Барбассона и счастье Сердара!»
Часть четвертая
МЕСТЬ СЕРДАРА
ГЛАВА I
Последние уловки Рам-Чаудора. – Прибытие «Дианы» на Цейлон. – Барбассон замечен на яхте. – Хитрость факира. – Уильям Браун предупрежден. – План Барбассона. – Смертный приговор факиру. – Заклинатель и пантеры. – Повешен.
Очень быстро «Диана» проделала свой путь. Через сорок восемь часов, когда лучшие корабли тратят на это гораздо больше времени, она на заходе солнца уже подходила к Галле. Прибудь шхуна получасом раньше, она смогла бы войти в порт, но теперь должна была провести ночь в море. После шестичасового выстрела пушки вход в порт становился недоступным из-за множества песчаных мелей, тянущихся вдоль фарватера.
Всякий, кому приходилось раньше общаться с Сердаром, не узнал бы его теперь. Веселый, довольный, неистощимый рассказчик, он как будто начал новую жизнь. Его друзья, Нариндра и Рама, не знай они печальной тайны его жизни, бывшей причиной мрачного настроения, и нынешних событий, конечно, удивлялись бы такой радикальной перемене в его характере. Но с самого начала они чувствовали к Рам-Чаудору инстинктивное отвращение и недоверие.
С тех пор как они покинули Гоа, их недоверие все усиливалось. Кроме худощавого тела, Рам-Чаудор ничем не напоминал факира. Эти люди, воспитанные в храмах, привыкшие к общению с брахманами, приобретают привычку вести определенный образ жизни, обладают особым стилем речи, чего они не замечали у Рам-Чаудора. Кроме этого, факиры совершают утром и вечером обряды, предписанные их верой. Утром при восходе солнца и вечером при закате они простираются ниц, преклоняясь перед Индрой, богом света и огня. Три раза в день они читают в честь своих предков гимны из Вед, священной книги, и всякое дело, всякий поступок в своей жизни сопровождают произнесением заклинаний, призывающих добрых духов и отгоняющих злых. Ничего этого не делал Рам-Чаудор. Одним словом, он имел так мало общего с факирами, что не знал даже самых простых вещей, необходимых для исполнения этой роли.
Но если Рам-Чаудор не факир, в чем нельзя было уже сомневаться, а только выдавал себя за него, чтобы скрыть свои истинные намерения, то кого он хотел обмануть и для чьей пользы совершал этот обман?
Первый вопрос они решили легко: Рам-Чаудор хотел обмануть самого Сердара, по крайней мере, на борту «Дианы». Что касается второго вопроса, в чью пользу действует мнимый факир, они также пришли к логическому заключению, и очень точному. Человек, подходивший для этой роли, был только один: сэр Уильям Браун, губернатор Цейлона, который и раньше пользовался услугами Кишнаи.
Придя к такому выводу, друзья решили посвятить оставшееся время постоянному наблюдению за Рам-Чаудором. Надо было добыть очевидный факт, указывающий на его измену. Без этого, они чувствовали, будет трудно убедить Сердара. Между тем Рам-Чаудору достаточно перекинуться двумя, тремя словами с одним из тех «макуа», которые на своих пирогах окружают вновь приходящие суда, чтобы предупредить сэра Уильяма Брауна. Они были индийцами и знали, как ловко, несмотря ни на какой надзор, переговариваются между собой туземцы.
Негодяй, однако, принял все меры предосторожности, чтобы никто до последней минуты не догадался ни о чем, сам он казался совершенно незаинтересованным в том, что должно произойти в назначенный час. Он должен был передать губернатору Цейлона «олли», написанное Кишнаей, в котором самый опытный посторонний человек не мог разобрать ни одного знака. Что касается процедуры передачи, то она представлялась самой простой.
Когда суда стоят в ожидании посещения санитарной комиссии, выдающей разрешение на вход в гавань, к ним на пирогах подплывает огромное количество туземцев, предлагающих купить местные товары: фрукты, попугаев, обезьян. Достаточно было передать одному из них «олли» и прибавить при этом магические слова: «для губернатора», чтобы послание достигло своего назначения.
Рам-Чаудор был очень раздосадован, узнав, что «Диана» вынуждена провести ночь в открытом море. У него с этой минуты закрались в душу смутные опасения, которые с каждым часом усиливались и постепенно превратились в невыносимую пытку. С трудом он пересилил овладевший им ужас, когда увидел, что должен еще одну ночь провести на «Диане». Он инстинктивно чувствовал, что во всем этом для него скрывается нечто неведомое, ничего хорошего не предвещающее.
Когда «Диана» направилась к Галле, то оказалось, что выстрел пушки уже двадцать минут как объявил вход в порт закрытым, и шхуне не оставалось ничего другого, как остановиться в шестистах-семистах саженях от небольшой красивой яхты, бросившей там якорь всего за четверть часа до ее прихода.
Вдали виднелся китайский пакетбот, который приближался, изрыгая, наподобие чудовища, огромные клубы дыма. Он прошел мимо двух стоящих на якоре судов и расположился прямо напротив входа, чтобы на следующий день пройти первым в канал. Пакетботы, как торговые суда, имеют то преимущество, что у них всегда есть свой собственный лоцман, избавляющий от необходимости ждать очереди. «Диана», не имея собственного лоцмана, не могла пройти в порт раньше пакетбота и раньше яхты, пришедшей до нее. Это составляло три-четыре часа ожидания, включая сюда и выполнение необходимых формальностей. Рам-Чаудор был готов отдать десять лет жизни за то, чтобы поскорее очутиться в тени великолепных кокосовых пальм, окаймляющих берега острова.
Будь рядом с ним Барбассон, тот, наверное, прочел бы ему о предчувствиях небольшую лекцию, которая вряд ли уменьшила бы его тревогу. Рам-Чаудор рассчитывал только на защиту своих пантер. Много лет уже он готовил их к этому и был уверен, что они не изменят ему в час опасности. Мысль эта успокаивала его, и он с покорностью судьбе ждал хода событий.
После того как отдали якорь, Сердар и два его друга расположились на корме и с любопытством разглядывали маленькую яхту, вблизи которой «Диана» остановилась. Никогда еще не видели они такого красивого и изящного судна, рискнувшего заплыть в эти опасные края.
– Это чья-то увеселительная яхта, – сказал Сердар, – она принадлежит, вероятно, какому-нибудь богатому англичанину, вздумавшему объехать вокруг света на такой ореховой скорлупе. Только у этой нации могут быть подобные фантазии.
Он взял подзорную трубу и навел ее на маленькое судно… Едва, однако, он бросил на него взгляд, как вскрикнул от удивления, но тотчас поспешил скрыть свои чувства.
– Что такое? – с беспокойством спросили в один голос Нариндра и Рама.
– Но ведь это невозможно, – говорил себе Сердар. И он снова взглянул в ту сторону, продолжая бормотать про себя: – Странно… Какое сходство! Нет, я сплю, вероятно… Это физически невозможно…
– Ради Бога, Сердар, что все это значит? – спросил Рама.
– Смотри сам! – отвечал Сердар, передавая ему подзорную трубу.
– Барбассон! – воскликнул заклинатель.
– Как Барбассон? – рассмеялся Нариндра, – не на воздушном ли шаре явился он сюда?
– Тише! – сказал Рама. – Надо думать, в Нухур-муре произошло что-нибудь особенное, трагическое, может быть… Будем говорить тише, мы здесь не одни.
