Внезапный порыв ветра над рекой взъерошил ее волосы. Любовь меняла людей так, как она не могла себе и представить, особенно во время, проведенное в Венсенне. Треугольник, в котором она оказалась, навеки изменил ее жизнь.
В глубине души Ева не сомневалась, что роман между Пикассо и Фернандой исчерпал себя. Она лично наблюдала за развитием событий с обеих сторон и видела, как их отношения разрушаются без ее вмешательства, сами по себе. В определенном смысле Ева была рада, что Пикассо по-прежнему как-то заботился о Фернанде. Она не была бы высокого мнения о мужчине, который без задних мыслей мог разорвать такую долгую и прочную связь с другой женщиной. Но если она отдаст Пикассо записку, не возмутится ли он, что именно она подтолкнула его к разрыву отношений, которые сама уже считала законченными? Ответ пришел к ней еще до того, как она задала вопрос.
Нет, она не отдаст письмо Пикассо.
Но если Пабло сам обнаружит записку – возможно, найдет ее среди своих вещей, – то разве Ева не будет перед ним виновата? Оставалось лишь надеяться на судьбу, которая все расставляет по своим местам.
Ева надеялась, что ни Бог, ни Пикассо не будут слишком строго судить ее за это.
Гертруда и Алиса собирались уехать из Парижа во Фьезоле, как они делали каждое лето. Но перед отъездом Гертруда всегда старалась нанести визит Пикассо и официально попрощаться с ним. Это было частью их общего ритуала. Он посещал ее субботние вечера на улице Флерю, а она, в свою очередь, наносила ежегодные визиты в Бато-Лавуар.
Гертруда была одета в зеленый бархатный кафтан, а Алиса в ее любимое оливково-рыжее платье с батиковой набивкой и соломенную шляпу. Обе были обуты в кожаные сандалии, всегда привлекавшие внимание окружающих.
– Надеюсь, он не забыл, – сказала Алиса, когда они поднимались по крутым лестницам к «поселку художников» на Монмартре.
– Если его не будет на месте, мы оставим визитную карточку. Половина удовольствия заключается в том, чтобы сделать ему сюрприз и убедиться, помнит ли он о нашем договоре. Ты же знаешь, как мы с Пабло всегда относились друг к другу.
– Но тебе известно, что сюрпризы для Пабло могут приводить к неожиданным последствиям. В прошлую субботу все говорили, что они с Фернандой крепко повздорили. Ходят слухи, что она завязала шашни с тем юным итальянским красавцем.
– Наш Пабло обычно платит добром за добро и беспощадно наказывает зло. Если она завела любовника, то он не останется в долгу.
– Именно этого я и опасаюсь, – сказала Алиса, когда они поднялись по лестнице и направились к тенистой булыжной мостовой площади Равиньян.
Группа молодых испанских художников собралась у выцветшей парадной двери Бато-Лавуар. Двор вокруг них, как обычно весной, был усеян воркующими голубями и бездомными кошками. По мере приближения Гертруда и Алиса все яснее слышали их гортанный смех и громкие разговоры. Они сидели на перевернутых ящиках и табуретах в проблесках солнца, проникавших сквозь шелестящую листву. Свет отбрасывал тени на их экзотичные лица, одно из которых было хорошо знакомым дамам. Хуан Грис поднялся им навстречу.
– Сеньорита Стейн. Вы пришли к Пикассо, не так ли?
– Да, это наш ежегодный обряд.
– Не уверен, что он у себя в студии. Сегодня я еще не видел его.
– Мы как раз собираемся это выяснить.
– Если он на месте, пожалуйста, передайте ему это. Он не любит, когда его беспокоят за работой, но я знаю, что вас он будет рад видеть в любое время.
Он сунул руку в карман и достал скомканный листок бумаги.
– Боюсь, я нашел это на крышке унитаза, как будто кто-то хотел избавиться от этой бумаги. Когда я увидел, что внизу стоит подпись его женщины… то есть Фернанды, мне показалось, что это может быть что-то важное.
Гертруда с Алисой переглянулись. Обе поморщились при упоминании о том, где была обнаружена записка. Но когда Гертруда увидела, что бумага не запачкана, она все же взяла листок и постаралась разгладить его у себя на бедре. Почерк изобиловал завитушками, она видела, что послание действительно подписано Фернандой.
– Увы, я не умею читать по-французски, поэтому не знаю, насколько это важно, – продолжала она.
– К сожалению, мы тоже. Но мы передадим ему записку или оставим в студии, если его сейчас нет.
Возможно, Пикассо знал о записке и хотел избавиться от нее, но они решили на всякий случай взять ее с собой.
– Gracias[54], сеньориты, – Хуан Грис вежливо кивнул.
Они поднялись по старой лестнице, где им в нос сразу же ударила вонь из единственного туалета за дверью без замка. Этим удобством пользовались все жильцы дома.
– Ах, весенний аромат Парижа! – сухо заметила Гертруда. – Мы увезем его с собой во Фьезоле.
– Надеюсь, Пикассо нет, и мы быстро уйдем отсюда, – сквозь зубы процедила Алиса.
Они постучались в дверь, Гертруда повернула ручку, и, к их удивлению, дверь распахнулась: Пикассо регулярно запирал ее перед уходом. Как всегда, изобилие красок и холстов поразило их обеих. Гертруда понимала, что это настоящий склад шедевров. Все его работы она покупала интуитивно, не сомневаясь в гениальности художника. То обстоятельство, что Лео считал кубизм надругательством над здравым смыслом, совершенно не разубеждало ее. Сама она считала кубизм великолепным новшеством.
– Я оставлю нашу визитную карточку и записку Фернанды рядом с его мольбертом, а дальше пусть сам разбирается, – сказала Гертруда. – По крайней мере, я выполнила свою часть договора.
Обе женщины остановились, когда увидели на мольберте картину. Она показалась им совершенно необычной. Приглушенные оттенки коричневого и бежевого цветов. Угловатые формы. Музыкальные инструменты. Присмотревшись внимательнее, они увидели за формами и линиями элементы женского образа и четко выписанные слова Ma jolie. Критически разглядывая картину в солнечном свете, косыми лучами падавшем в комнату, они сошлись на том, что это смелое и изысканное полотно. Гертруда сразу же задумалась о том, какое место оно могло бы занять на одной из стен ее салона на улице Флерю, уже переполненного произведениями искусства.
– На Фернанду не похоже, – заявила Алиса и вздернула подбородок.
– А знаешь, ты права. Фернанда говорила, что она ненавидит эту песню, каждый раз, когда мы заводили ее у себя.
– Вот так сюрприз.
– Кем бы ни была эта Ma jolie, она для него много значит. Смотри, как тщательно он выписал эту музыкальную ноту. Это явный намек. Я знаю, как он мыслит… готова поспорить, это указание на что-то общее между ними. Какой-то чудесный секрет.
– Получается, он завел новую любовницу?
– Я в этом уверена, – ответила Гертруда.
