Что касается нового аскии, Мухаммеда-Гао, сына аскии Дауда, то любопытная оценка его моральных достоинств содержится в «Истории искателя». Текст гласит, что однажды ал-Хадж Мухаммед II, сидя в своем совете, предрек, что к нему вот-вот войдет кто-то из его братьев, которому суждено-де быть последним царем династии и чье царствование продлится всего сорок один день, причем «гибель нашего племени сонгаев будет при его посредстве». Вошедшим оказался Мухаммед-Гао и на вопрос аскии, пожелал ли бы он царской власти всего на сорок один день и такой ценой, после недолгого колебания ответил утвердительно. Конечно, мы имеем, скорее всего, дело с легендой; и все же нравственный облик сонгайской правящей верхушки — Мухаммед-Гао едва ли сколько-нибудь выделялся в этом отношении — легенда эта рисует достаточно ярко.
И не приходится удивляться, что первой внешнеполитической акцией нового правителя Сонгай стало обращение к паше Джудару. Мухаммед-Гао предлагал паше принять его, аскию (и соответственно сонгайское государство) в марокканское подданство и оставить его правителем с выплатой дани султану. Одновременно в виде примирительного жеста он велел снабдить марокканцев зерном. Джудар, однако, ответил, что сам решения по такому поводу принять не может, будучи всего лишь рабом султана, но просьбу аскии непременно доведет до сведения своего повелителя. Тем временем паша продолжал завоевание земель вдоль среднего течения Нигера.
Марокканцы заняли Гао и Томбукту, причем столица ас киев поразила их своим жалким обликом в сравнении с обеими столицами Марокко — Фесом и Марракешем. Джудар оставался в Томбукту до прибытия к нему подкреплений из Марокко во главе с пашой Махмудом бен Зергуном. Затем, объединив свои силы, оба паши двинулись вниз по течению Нигера, в сторону Денди, где находился аския Мухаммед-Гао. Тот снова попытался начать с марокканцами мирные переговоры. К паше Махмуду был послан личный секретарь правителя — аския-альфа — Букар Ланбаро вместе с хи-коем. Паша принял посланцев очень дружественно и пообещал, что если аския к нему, Махмуду, приедет, то он гарант тирует Мухаммеду-Гао полную безопасность. Он-де, паша Махмуд бен Зергун, только и ожидает, что приезда аскии, так как сам собирается возвратиться в Марракеш.
Послы возвратились к аскии, и аския-альфа принялся убеждать своего повелителя отправиться к паше. Хи-кой же решительно против этого возражал, доказывая, что Махмуду только и нужно, чтобы аския отдался ему в руки. Но, как гласит «История искателя», «говорят, будто паша посвятил аския-альфу во все свои тайны и сделал его другом и доверенным, а тот продал ему аскию Мухаммеда-Гао; и пообещал ему Махмуд всякие вещи, буде найдет он предлог для прибытия аскии к паше». Кстати, Букар Ланбаро уговорил и аскию Исхака II оставить поле боя при Тондиби, бегство аскии вызвало немедленное бегство основной массы воинов.
Так мусульманская духовная аристократия предала династию, столько сделавшую для укрепления ее экономического и политического могущества. Мусульманская верхушка Западного Судана рассчитывала и при новых хозяевах страны сохранить свое привилегированное положение. Ведь недаром именно виднейшие факихи в Гао и в Томбукту встретили завоевателей только что не с распростертыми объятиями. Только позднее, когда вымогательства пашей и каидов, бесчинства марокканской солдатни всерьез начали задевать интересы и этой группы правящего класса бывшей Сонгай-ской державы, она решилась оказать сопротивление, надеясь, что султан защитит ее от его собственных вояк. Но было поздно. Паша Махмуд легко справился с попыткой восстания в Томбукту в 1593 г.: около двух десятков человек из числа факихов и их приближенных было перебито, а затем цвет правоведов, богословов и литераторов города был под конвоем угнан в Марракеш.
Через неделю после возвращения послов аския Мухаммед-Гао уступил настояниям своего секретаря и отправился к паше Махмуду, пренебрегая предостережениями тех своих советников из числа военных сановников и администраторов, которые чуяли что-то неладное в той яростной настойчивости, с какой аския-альфа уговаривал царя явиться для сдачи на милость победителей. Как они и опасались, марокканцы изменнически захватили аскию и его спутников, сковали их всех одной цепью и отправили на пироге в Гао. Там они были посажены под арест, а через некоторое время всех их перебили в отместку за успешное нападение сонгайских воинов на один из марокканских отрядов.
В последние годы существования державы аскиев начались массовые восстания посаженных на землю полоняников. Как только марокканцы разгромили войско Исхака II, эти восстания охватили практически всю территорию Сонгай. Пользуясь тем, что заняты были и марокканцы, и сонгаи, дьогора-ни — самая многочисленная группа зависимого населения страны — опустошали целые области. Отряды повстанцев не боялись нападать и на крупные города, где иной раз даже стояли марокканские гарнизоны. Временами при этом создавалось, выражаясь современным языком, нечто вроде единого фронта фульбе и туарегов. На протяжении всего 1593 г., жалуется «История искателя», «воинственные фульбе причиняли вред стране, опустошали города, грабили ее имущество и проливали кровь мусульман. И еще туареги от Гао до Дженне, так что дьогорани вместе с ними начали опустошение и возмущение».
Так рушилась система полурабской-полукрепостнической эксплуатации, сложившаяся в Сонгайской державе за полтора века. И очень прав все тот же хронист, когда главными причинами падения великой державы аскиев называет (после, естественно, гнева Аллаха!) «заносчивость и бесстыдство знатных и возмущение рабов».
После сонгаев
Итак, великая Сонгайская держава окончила свое существование. Героем ее последних попыток противостоять марокканцам стал еще один из сыновей аскии Дауда — Нух. Мухам-мед-Гао освободил его из заточения, в котором он пребывал со времен аскии Мухаммеда-Бани. Нуху удалось избежать пленения вместе с Мухаммедом-Гао и, провозглашенный небольшой группой военачальников царем, он возглавил сопротивление завоевателям. У власти Нух пробыл семь лет; он успешно отбивался от паши Махмуда бен Зергуна, сменившего Джудара на посту командующего экспедиционными силами, ведя, по существу, партизанскую войну в гористых и заболоченных районах на правобережье Нигера к юго-западу и югу от Гао. Хотя при столкновениях в полевом бою сонгаи почти неизменно терпели неудачу, марокканцы все же несли тяжелые потери. Абдаррахман ас-Сади пишет, что они-де «претерпели великий и тяжкий урон из-за большой усталости, распространения голода и наготы и болезней от нездорового характера земли. Вода ее поражала их желудки болезнью; от последней умерли многие из марокканцев помимо убитых в бою». И, как бы подводя итог, хронист замечает: «Аския Нух при всей малочисленности последователей своих добился от марокканцев того, чего от них не добился Исхак-аския при всем множестве его сторонников, даже если их было в десятью десять раз больше». В этой войне погиб и сам паша Махмуд бен Зергун, пытаясь настичь войско аскии в горах Хомбори. Его отрубленную голову доставили Нуху, а тот ее переправил в виде подарка правителю Кебби, с самого начала решительно поддержавшему сонгаев. Любопытно, что марионеточный аския Сулейман (тоже сын аскии Дауда), посаженный марокканскими военачальниками в Томбукту с «могучим» войском в сто человек и сопровождавший пашу в этом походе, немедленно обратился в бегство, «боясь быть настигнут неверующими».
Попытки марокканцев продвинуться вниз по течению Нигера завершились полным провалом. Правда, Махмуд бен Зергун построил было на границе с Кебби укрепление и оставил там гарнизоном две сотни стрелков. Но уже в 1594 г. этот форт (касбу) пришлось оставить: удерживать его оказалось задачей непосильной, гарнизон, обложенный со всех сторон войском Нуха, марокканцы вынуждены были вывести на пирогах. С того времени граница владений пашей Томбукту установилась примерно по линии, соединяющей на современной карте Мали городки Хомбори и Ансонго.
А южнее укрепилось новое Сонгаи — собственно говоря, оно, скорее, вернулось к более или менее старым, даже древним своим границам с центром в Денди. Сюда же, как уже говорилось раньше, возвратилась в XVI—XVII вв. и одна из составных частей сонгайского этноса, продвинувшаяся было далеко вверх по Нигеру, — зарма, или джерма (позднее они продвинулись еще дальше на восток на левом берегу реки). Теперь в долине Нигера существовало два аскии: один, независимый, в Денди, другой, подчиненный пашам, в Томбукту. Впрочем, превратности судьбы испытывали полной мерой и тот и другой. В Томбукту аскиев назначали и смещали по своему усмотрению марокканские военачальники, а в Денди уже аскию Нуха, независимость этого самого Денди отстоявшего, после семи лет правления сместили его приближенные. Ас-Сади объясняет это так: Нух «пробыл на царстве семь лет, но не знал покоя даже и единого месяца, занятый войной и сражениями; так что сонгаи от него отвернулись по причине долгой своей разлуки с родными своими и семьями, сместили Нуха и посадили на царство его брата». И в дальнейшем престолонаследие в Денди оставалось подвержено воздействию вот таких же, мягко говоря, случайностей.
