Продолжение следует.
Андрей Ванденко
Герой капиталистического труда / Политика и экономика / Спецпроект
Беседуя в прошлый раз в офисе РСПП, мы условились, что новую встречу проведем на даче у Шохина. Александр Николаевич, как и обещал, показал, в каком состоянии находятся два арендованных им гектара рублевского леса. Чисто, аккуратно, ухоженно, придраться не к чему, даже если бы сильно захотелось. Правда, по периметру участка забор. Он хоть и пониже, чем у соседей, но весьма высокий — не перепрыгнуть. А с другой стороны, куда в России без него, без забора-то?..
— Нынешние акулы капитализма по масштабу личностей сопоставимы с теми, кто начинал в 90-е?
— Разве в верхней части российского списка Forbes появилось много новых имен?
— Ну как? Семибанкирщину, верхушку айсберга, разметало конкретно. Один сидит, другие за кордоном попрятались, таскают друг дружку по лондонским судам, стараясь на горячо любимой Родине лишний раз не отсвечивать. На плаву единицы.
— Не пережили нулевые годы те, кто, собственно, и был в прямом смысле слова олигархом. В какой-то момент отдельным предпринимателям показалось мало сознавать себя крупными магнатами, они пожелали, обладая мощным медийным ресурсом, активно играть в политику, дергать власть за ниточки, лоббировать свои интересы, влиять на деятельность президента и парламента, продвигать нужных людей в различные госструктуры… Так не могло продолжаться вечно. Помню, как в середине июня 98-го в доме приемов «ЛогоВАЗа» на Новокузнецкой улице Березовский собрал олигархат и пригласил Чубайса, Федорова, меня. За столом — Ходорковский, Гусинский, Смоленский, прочие, как сказали бы сейчас, «форбсы». Сидели и решали, кого назначать спецпредставителем президента по связям с международными финорганизациями в ранге вице-премьера. Схема была следующая: требовался человек с опытом переговоров с МФО. Выбор из четверых — Гайдар, Чубайс, Федоров и Шохин. Решение необходимо принять немедленно. Ельцин сразу же подпишет указ, и новый назначенец без промедления начнет выбивать из МВФ кредит в пятнадцать миллиардов (не меньше!) долларов. Кандидатуру Гайдара практически не обсуждали — чересчур одиозен для Думы. Чубайс уклонился: его только что назначили в РАО «ЕЭС», надо вникать. Федоров заступил в мае на пост налогового министра, резво взялся за повышение собираемости налогов. Дескать, пусть продолжает. Остался Шохин. Я сказал, что прежде, чем дать согласие, хотел бы определиться с позицией: что лучше — просить кредит у МВФ или ослабить рубль, расширив валютный коридор. Мне отвечают: тут и думать нечего, надо брать деньги у Запада незамедлительно. После этого в тему вернулся Чубайс: «Если сомневаешься, готов занять позицию». Буквально назавтра (кстати, накануне был день его рождения) Анатолий в статусе зампреда правительства — ранга первых вице в кабинете Кириенко не было — принялся вытряхивать кредиты…
Дурную службу олигархам, как ни странно, сослужили президентские выборы 1996 года, когда они поверили в свое всесилие. Пацанов, что называется, понесло… Я был свидетелем, как эта каша заваривалась в конце января 96-го в Давосе. Крупнейшие бизнес-иерархи приняли решение поддержать кандидатуру Ельцина, попутно отказав в доверии Явлинскому на том основании, что Григорий не потянет против Зюганова. Помню, как в кулуарах Давоса сетовал Березовский: «Зачем Гриша выступает на английском? Ему надо обращаться к России, а не пытаться понравиться западной аудитории!» Зюганов даже на чужой площадке исполнял роль народного трибуна и явно переиграл оппонента-аналитика. Чувствовалось: состязаются представители не то что разных весовых категорий, а видов спорта — шахматист и штангист. В качестве серьезного кандидата от власти мог рассматриваться Черномырдин, но против него играла компания Коржакова — Барсукова — Сосковца. Те готовились свалить Виктора Степановича, посадить в премьерское кресло своего человека (легко догадаться, кого), который и должен был спустя короткое время сменить болеющего и слабеющего Ельцина на посту президента. Но малину испортил Чубайс, вынесший конфликт внутри президентской команды наружу, Борису Николаевичу пришлось срочно принимать решение, убирать отбившегося от рук телохранителя с сотоварищами… Впрочем, эта история хорошо известна, нет смысла заново подробно ее пересказывать.
— А вы на линии огня оказывались, Александр Николаевич?
— Неоднократно. Меня часто «снимали» с работы. Одним из первых — Гусинский. От синхронистов-переводчиков ему стало известно, будто бы я, находясь вместе с Ельциным в Брюсселе, оптом сдал российские банки на милость иностранному капиталу, открыв тому границу нашей страны. А было ровно наоборот. В рамках переговоров по Соглашению о партнерстве и сотрудничестве с Евросоюзом мы настаивали на защите внутреннего финансового рынка, ограничивая присутствие иностранных банков в России. Спорили долго и горячо! И не только по этому вопросу. В результате мы отказались в 1993 году подписывать итоговый документ с ЕС, все случилось лишь летом 94-го. За этот срок многое удалось утрясти, сбалансировать. Тем не менее Гусинскому доложили, что Шохин льет воду на чужую мельницу. Владимир Александрович предпринял титанические усилия, чтобы убрать меня из правительства. Он даже не считал нужным скрывать свои намерения, открыто говорил о планах ближнему кругу…
Коржаков тоже требовал крови. Много нервов мне попортило противостояние с его группой, связанное с пресловутой фирмой Noga. С ее президентом господином Гаоном я начал выяснять отношения как курировавший это направление зам Черномырдина. На мои вполне резонные требования предъявить документальные доказательства задолженности России Гаон через Сосковца и Коржакова выходил на Ельцина, и Борис Николаевич писал жесткие резолюции, требуя от ЧВС разобраться с непокорным подчиненным, а в случае невыполнения поручения президента отстранить того от работы. Мол, благородный иностранец в 91-м году накормил Россию, можно сказать, спас от голода, а Шохин теперь не хочет платить по счетам. Я считал, что закон на нашей стороне, это подтвердили и суды. Из семисот миллионов долларов, заявленных Гаоном, мы проиграли лишь пятьдесят миллионов. Да и эту сумму не сумели отсудить исключительно по вине авторов соглашения с хитроумным швейцарским гражданином. По сути, мы заплатили небольшие штрафные санкции, а остальное удалось отстоять к вящему неудовольствию Коржакова и иже с ним. Они ведь хотели, чтобы Гаону без судебных слушаний ушли семьсот миллионов. Хотя, наверное, все же намного меньше — с учетом отката… Отбиваться приходилось нам вдвоем с Олегом Давыдовым, покойным ныне министром внешних экономических связей. Мы убедили Черномырдина не выпускать уже подписанное им мировое соглашение с Гаоном. Выудили бумагу из канцелярии, на ней не успели поставить исходящий номер, без которого документ не имел юридической силы. Тем не менее наши оппоненты предоставили главе Noga это распоряжение, и потом он размахивал им в стокгольмском суде в качестве аргумента, что российское правительство готово было признать законность его претензий. Неприятная история, с душком…
Коржаков в «мемуарах» пишет, что действительно добивался моей отставки, ибо я, будучи агентом влияния Всемирного банка и МВФ, продавил решение об отмене режима спецэкспортеров, чем нанес урон российской экономике в целом и экспорту нефти и нефтепродуктов в частности. В действительности это была абсолютно коррупционная схема, поскольку статус поставщика могла получить любая шарашкина контора, после этого быстренько превращавшаяся в олигархическую структуру. Самым крупным экспортером тогда неожиданно оказалась компания «Балкар-Трейдинг», зарегистрированная в Балашихе и изначально занимавшаяся торговлей подержанными иномарками. Ну не чудеса ли? Мы предусмотрели механизм, позволявший производителям нефти экспортировать ее пропорционально объемам добычи без всяких посредников, чем выбили пласт прилипал, которые считали себя серьезными бизнесменами и вдруг лишились стабильного заработка. Кому такое понравится? Естественно, люди напряглись, постарались задействовать доступные им механизмы…
Снимал меня с работы и Билл Клинтон со Строубом Тэлботтом. Им не нравилось, что я активно защищаю сделку с Индией по ракетным разгонным блокам. Перед саммитом G7 летом 93-го года Борис Николаевич пообещал американскому коллеге отстранить меня от участия в переговорах по космосу с делегацией США. И отстранил…
