– А подкрепление? – спросил сэр Уолтер у сэра Лимнира, на что старик-рыцарь ответил, что, как он полагает, сдерживать степных варваров придется лишь своими силами – Гортен тоже ведь под угрозой, как будто договорились орки с Деккером…
– Кстати, кто там зелеными верховодит?
– Понятия не имею, – сокрушенно ответил Яфар. – Должно быть, какой-нибудь «харизматичный» Верховный Вождь, но ни имени, ни примет его…
– Что ж, господа, вам все понятно? Город следует максимально укрепить, людей вооружить. Только смотрите, чтобы никто не сбежал из Дайкана, а то город отстаивать будем только мы с вами. – Граф налил себе вина из хрустального графина.
Сидящие за столом расхохотались, словно и не было орков, словно и не было смысла в словах графа. Но Дайкан ведь не Гортен, и местные жители особым патриотизмом не отличались.
Глава 6
Битва у Стальных пещер, или «Выгляните в окно, сэр Уолтер!»
Голову на пояс выбрал я себе:Кудлатая, носатая, все глазки строит мне.Что делать с ней, коли самаНе хочет с плеч долой?На то забава есть одна -Наш славный честный бой!
Орочья шутка Рассвет 16 июня 652 года.Хребет Дрикха. Восток. Долина Стальных пещерЕще не рассвело, солнце должно было взойти на далеком востоке только через час-два. Луна пока что не ушла с черно-серого небосвода, отражаясь в тонкой кромке покрывшего каменистые склоны льда, ребристых шлемах воинов и хищно искривленных ятаганах, а окружающие скалы отбрасывали черные тени на обмерзлую землю долины. Морозный воздух пропитывал все вокруг, он резал горло, впиваясь в иссушенные щеки и проникая в рот, отчего язык просто деревенел, а выступающие клыки покрывались голубоватым инеем. Из ноздрей и оскаленных пастей вырывался густой белый пар, но руки и плечи под сталью лат и шкурами диких животных были мокрыми от пота. Легкие кожаные и тяжелые металлические сапоги вытаптывали снег, грозной поступью шагали по обмерзшим следам прошедших здесь ранее людей.
Наконец впереди показались наваленные нелепой грудой камни и стоящие на них защитники – орки настигли жалкие остатки людской армии. Воздух тут же наполнили яростные и кровожадные вопли сынов степей – каждому из воинов не терпелось тут же, не останавливаясь, вступить в бой. Атаманы, как могли, сдерживали своих подчиненных – кулаками или дубинами, порой проламывая тот или иной череп, наводили порядок. Их усилиями войско более-менее организованно спускалось в лежащую впереди широкую долину и выстраивалось для атаки. Впрочем, из всех построений зеленокожие вожди испокон веков признавали только одно – лавину, неудержимый и, в их понимании, идеально подходящий для беспощадной кровавой рубки боевой порядок, который ничего не понимающие в настоящей резне люди презрительно именовали «толпой». Как только большинство воинов оказалось построено внизу, над кипящей неукротимой яростью ордой разлетелся могучий боевой клич «Уарррррагш!» – орочий предводитель скомандовал начало атаки. Словно сорвавшийся с цепи горный тролль, орущая и потрясающая железом лавина пришла в движение – сражение началось.
Пригнув головы и выставив перед собой скалящиеся шипами щиты, орки стремительно бежали навстречу битве, и их вождь Угрришат Железный Сапог бежал вместе с ними. Под его тяжестью трещал лед, на поясе раскачивались черепа, звеня короткими цепями, которыми эти жуткие трофеи были прикованы к металлическим кольцам, вшитым в широкую полосу его кожаного ремня. Вражеские стрелы свистели где-то рядом, то и дело находя себе цель, – тогда убитых и раненых просто затаптывали, ведь гибель нескольких менее удачливых соплеменников не могла остановить лавину. Позади раздавался мерный бой барабанов и звучали протяжные крики шаманов, взывающих к Трем Великим. Безумие и ярость растекались по войску, словно горячий вар, вылитый из кипящего котла: чувствовалось, что колдуны стучат в свои бубны не зря.
Дико раскрыв пасть, Угр издал долгий гортанный вопль, чувствуя, что еще миг – и натянувшаяся, словно на барабане, кожа порвется от перенапряжения. При этом его переносица и уголки глаз жутко сморщились, а в глазах появилось бешеное выражение, какое бывает у голодных волков перед тем, как они бросаются на свою жертву.
Все долгие наставления побратима Грышгана о том, что вождь не должен первым лезть на вражеские копья, моментально забылись, стоило его воинам вступить в схватку. Какой же орк сможет оставаться в стороне, когда вся слава достается другим! Когда кто-то, а не ты, режет на куски плоть белокожих, выпуская из них эту багровую, сладковатую воду, которую они именуют кровью! Нет, он должен был непременно присутствовать там, в самом пекле, впереди лавины, сметающей жалких людишек яростным натиском!
Вождь в два прыжка одолел оставшееся расстояние до баррикад, еще одним вскочил на громадный валун и с лету ворвался в самую гущу схватки, раскрутив гигантский топор. Чье-то лицо в открытом шлеме украсилось широкой, в два пальца, багровой полосой, начисто сбрившей нос, у кого-то шея под кожаным капюшоном укоротилась на несколько позвонков и целую голову, еще у одного бок разошелся на две части. Под весом огромного орка не меньше пяти врагов просто отлетели в стороны, сбитые с ног чудовищной силы прыжком. В воздухе повисли первые крики тяжелораненых, сдабриваемые звериным воем и ревом орков.
Угр разогнулся и расправил плечи, возвышаясь на целую голову над своими врагами. Тем временем ровный строй ало-синих щитов с изображением водяного цветка подался назад в нескольких местах – то собратья ударили белокожих, словно крепко сжатые и окованные сталью кулаки многорукого чудовища, что вырвалось из-за холма, закрыв своим телом всю долину перед баррикадами. Зазубренные ятаганы со свистом взмывали вверх и кривыми дугами опускались на врагов, оставляя после себя либо трещины на потертых доспехах людей, либо широкие рваные раны на их телах, походящие на зарубки от топоров на поленьях. Вождь поклялся себе, что, когда они победят, все выжившие людишки как раз и станут этими самыми упомянутыми поленьями, то есть пойдут в жертвенные костры Хромого Улуга – Угрришату Железному Сапогу не надобно было ничего от этих полупридушенных шакальих щенков, даже их жизней.
Очередной взмах топора нашел свою жертву, и враг беззвучно упал с каменного завала с пробитой грудью и раскроенными до хребта ребрами – легкий доспех солдата был не в силах сдержать такой удар. Вождь дрался уже на гребне баррикады, по обе руки от него сражались его сородичи, кто-то из них убивал врага, кто-то получал прямым мечом в живот или же грудь. Его не волновало, как складываются у них дела, – Угр считал, что каждый орк должен уметь превосходно сражаться, а если нет – то и жить им незачем. Кругом летели стрелы, но ни одной из них не было суждено ранить громадного орка – два обломанных древка торчали из его серого шерстяного плаща, оперенный осколок еще одной выступал из кованого наколенника, что скалился навстречу врагам кривым изогнутым шипом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
