— Ну вот что ты сочиняешь? Когда бы я тебе рассказывал об Алёне? — фыркнул Макар в неверии.
— А ты тогда от наркоза отходил. Бредил, не помнишь наверное, — усмехнулся Дмитрий Борисович по-доброму.
— Да ладно! — вспылил вдруг Макар, однако гнев его махом сошел на нет. — Постой, я чёт не врубаюсь. А ты чего ждал-то? Раз ты догадался, почему сразу не сказал, что Алёна на тебя работала?
— Ну, насколько мне известно, у Алёны на тот момент уже своя жизнь была. За нее я не имел права решать, но и тебя мне обнадеживать как-то не хотелось. Я ж не был уверен на все сто, а от тебя словечка лишнего не вытянешь, — нахмурился Дмитрий Борисович. — Я понадеялся на случай.
Я неестественно прочистила горло и тогда мужчины синхронно уставились на меня.
— Прошу прощения, а когда все это было? — спросила я, потерянным взглядом посматривая то на Дмитрия Борисовича, то на Макара.
— Три месяца назад примерно, — ответил последний, тем самым подтверждая мои догадки.
Должность я заполучила как раз три с небольшим месяца назад.
Кошмар... Все разом рухнуло. Все мои труды вмиг обесценились. А я-то наивно полагала, что заслужила повышение по праву. Так нет! Благодаря догадкам Дмитрия Борисовича и только...
Нет, я конечно признательна ему за все, что он для меня сделал. Но данная новость значительно понизила планку моей самооценки.
Зато я теперь могла исключить элемент случайности. Наша встреча с Макаром оказалась не банальной случайностью, не стечением обстоятельств, а подстроенной ловушкой. Нас обоих заманили в нее... как каких-то подопытных хомячков.
— Да. Тогда я намекнул Макару, что после реабилитации ему надо срочно возвращаться домой, в городе счастье свое искать, а он в протест, — сдавленный голос Дмитрия Борисовича вернул меня в реальность.
— Какой реабилитации? — снова вмешалась я в диалог, предположив, что речь шла о наркологическом диспансере, в котором Макар проходил лечение. Или что-то вроде того.
Две пары глаз вновь взирали на меня так, будто впервые увидели. Русаков смотрел непонимающе, а Громов — предупреждающе.
— Ты ей что, не рассказал? — озадаченно прошептал Дмитрий Борисович, приподняв широкую седую бровь.
— Нет, — ответил Макар ему сквозь зубы, а после обратился уже ко мне: — Аль, да простая реабилитация. Ногу лечил, я же тебе говорил.
Дмитрий Борисович громко цыкнул и глаза закатил. Оправдания сынка явно вызывали в нем раздражение.
— Он же, можно сказать, заново учился ходить, — произнес мужчина, кивнув на своего сына. — Договорились, что как только встанет на ноги, он временно возглавит мою компанию, — он тяжело вздохнул, выдохнул с хрипом и попытался улыбнуться. — Ну и вот как все вышло. Но хоть не зря все. Жалеть больше не о чем.
— Не понимаю я все равно, — озадачился Макар и присел на кровать в ногах отца. — Если ты утверждаешь, что догадывался о нас с Аленой, почему тогда поддержал слияние с Сергеем?
— Я его не поддерживал. Я был нейтрален — это разные вещи. Ты сам должен был определиться, — Дмитрий Борисович по-отечески накрыл своей ладонью руку Макара, похлопал по ней. — И вижу, ты определился.
Молчание последовало. Скорбное. Гнетущее.
Дмитрий Борисович смотрел на своего сына с гордостью и в то же время с тоской. Он едва ли обрел сына. Только-только наладил с ним отношения, а ему снова приходилось прощаться с ним. При самых ужасных обстоятельствах.
Внезапно тишину нарушил мой приглушенный всхлип.
Находясь в растрепанных чувствах, я сидела в уголочке и разводила сырость.
Макар обернулся на меня через плечо и взмахом руки подозвал к себе.
Я утерла рукавом слезы, подошла к кровати.
— У нас для тебя еще одна важная новость, — начал было Макар вкрадчивым тоном.
— Хорошая хоть? — хмыкнул Дмитрий Борисович.
— Очень... очень хорошая, — отозвалась я, разглядев на лице Макара немое одобрение.
— Твой ребенок — мой внук? — предположил Дмитрий Борисович, заставив мое сердце совершить в груди кульбит.
— Ага, точно, — вымолвила я с трудом.
А Макар вдруг прыснул со смеху.
— Ты еще скажи, что об этом тоже догадывался.
— Догадался, но только сейчас. У Алёны же мальчонка есть, стало быть... — оживился мужчина, в его тусклых глазах блеснула надежда. — А где мой внук? Он не с вами?
И у меня где-то в глубине души также затеплилась надежда, что Дмитрий Борисович еще может побороться со своим недугом. Еще не все потеряно. Он сильный. Он может пойти на поправку. Чудеса же порой случаются.
— Нет, с маленькими детьми сюда нельзя, к сожалению. Глеб дома сейчас. С матерью Алёны, — Макар был вынужден расстроить своего отца.
— Чертовы распорядки! Нелюди их придумали, что ли? — недовольно пробурчал Русаков.
Макар не мог оставить отца ни с чем. Он вынул из кармана свой телефон. Сначала открыл папку с фотографиями и одну за другой принялся показывать Дмитрию Борисовичу. А я со стороны наблюдала за тем, как тот с восторгом разглядывал каждый снимок своего внука. Дрожащими руками гладил личико, изображенное на экране. Затаив дыхание. С теплотой и любовью в глазах. С сожалением. Он все заранее понимал. Понимал, что у него не так много времени осталось. Что их встреча может и не состояться.
— Чудо какое! Он же копия твоя, — отметил охрипши Дмитрий Борисович, эмоции переполняли его, в глазах теперь мерцала влага.
В ответ на это Макар активно закивал.
— Один в один почти. Ты только посмотри, — с вдохновенной улыбкой на губах он порылся в изображениях и продемонстрировал отцу еще один снимок.
Я тоже проявила любопытство. Подалась корпусом вперед и разглядела на экране лицо маленького мальчугана, созданное из двух половинок фотографий разного времени. Одна половина сделанная совсем недавно, а вторая — двадцать с лишним лет назад. Макар создал этот снимок, чтобы сравнить себя и Глеба в одном возрасте.
И от такого сравнения у меня рот перекосился в удивлении. Из-за их поразительного сходства.
Разумеется, я замечала, что Глебу от Макара досталось больше, чем от меня. Но они же были буквально идентичны. Ну надо же!
— Макар, а принеси-ка мне... горячего бульона, — выдал Дмитрий Борисович.
— Да ладно! Неужели у тебя появился аппетит? — обрадовался Макар и тотчас подорвался с кровати, в суматохе посмотрел на наручные часы. — Сейчас что-нибудь придумаю. Я раздобуду! Мигом! Одна нога там, другая здесь!
Однако стоило Макару выбежать из палаты, и Дмитрий Борисович дал понять, что тем самым хотел лишь на время спровадить своего сына. Остаться со мной наедине. Это несколько напрягло меня.
— Не хочу, чтобы Макар услышал то, что я сейчас скажу, — вымолвил он с запредельно серьезным видом. — Мой сын не любит, когда его мысли озвучивают за него. Мне уже недолго осталось, а вы не до конца понимаете, насколько ценным бывает упущенное время.
— О чем вы? — каждая клеточка моего тела завибрировала.
— Я не возьмусь его оправдывать. Скажу лишь, что все произошедшее между вами в прошлом, не давало ему обрести покой. Когда я приехал к нему в Израиль, я не мог поверить, что это мой сын. Передо мной был призрак. Не было в нем жизни. Во мне сейчас больше жизни, чем в нем было тогда. Он был совершенно потерян. Но что с ним стало сейчас, — лицо Дмитрия Борисовича внезапно озарила улыбка. — Это же два абсолютно разных человека.
— И вы туда же, — пробубнила я, потупила в пол глаза с подступающими слезами.
Не желала я развивать эту тему.
Внутри гнев начал нарастать. Обида опутала шею тугими тисками. Она душила меня.
Все ведь могли найти оправдание Макару. Все занимали его сторону.
Все вокруг! Но только не я...
Такое ощущение, что за спиной Макара стояла уже целая гвардия заступников, в то время как за моей спиной было лишь прошлое, на которое я так или иначе оглядывалась.
— Понимаю, он натворил много глупостей в свое время. В этом мы с ним схожи отчасти, — произнес Дмитрий Борисович с хрипотой в голосе и приглушенным смешком. — Но что нас отличает, так это то, что Макар никогда не откажется от своей семьи. Он любит тебя. Ты — его семья. Нет ничего важнее семьи. Я это понял, но слишком поздно. А к нему осознание пришло многим раньше, — убеждал он меня.
