41. СИЕННА
Когда я делаю вдох, то ожидаю почувствовать запах морской соли и высохших на солнце водорослей, но вместо этого здесь пахнет больницей — спиртом и хлопком.
Нет больше ни качания лодки, ни рёва мотора. Поверхность, на которой я лежу, крепкая, но мягкая. Пытаюсь открыть глаза, но веки не поднимаются. Я бегло оцениваю состояние своего организма. Плечо пульсирует, но это не та острая боль, что была раньше. Колено ноет от удара о скалу, когда мы с Триной спрыгнули с обрыва. Запястья болят от долгого ношения наручников. Но если не считать всего этого, я жива, и это уже достаточный повод для радости.
Но тут мои мысли возвращаются к Кудряшу. Со всем этим кошмаром у меня не было времени на скорбь. Когда я вспоминаю его дразнящую улыбку, мне хочется свернуться в клубочек и потонуть в чувстве вины. Его смерть никогда не сотрётся из моей памяти. Как бы я ни старалась это забыть, это воспоминание всегда будет со мной. Одно дело потерять друга, и совсем другое — видеть его смерть своими глазами. И знать, что это всё из-за тебя.
Слёзы наполняют глаза и текут по щекам. Я заставляю себя поднять веки и прикусываю губу, чтобы сдержать всхлип.
Я в помещении, которое подозрительное напоминает мне одну из лабораторий ВИГа. Трина лежит на соседней койке, а Зейн, Нэш и Трей сидят неподалёку, склонившись над планшетом.
— Где я? — хрипло спрашиваю их.
Все трое обмениваются взглядами, перед тем как Трей встаёт со своего стула и подходит ко мне.
— Мы в здании ВИГ.
Не успевает он сказать что-либо ещё, как дверь открывается, и в палату входит доктор Филлипс, мой папа.
Как только я вижу его, из меня вырывается стон. Он сдаст нас. Повернётся спиной ко мне, собственной дочери, и передаст людям, которые только что пытались меня убить.
Но к моему огромному удивлению, когда наши взгляды встречаются, его глаза сияют добротой. А потом он начинает говорить так, будто знает всех в этой комнате. Он обращается к Трею:
— Нижние этажи очищены.
На что Трей отвечает:
— Я всё ещё жду звонка от Пейдж. После этого сразу же выдвигаемся. Нам нужно скрыться как можно скорее. Лица Сиенны и Трины сейчас во всех новостях — история о двух сбежавших заключённых, приговорённых к смертной казни.
Трей говорит прямо как раньше, и от этого у меня сжимается сердце.
Папа переводит взгляд на меня и улыбается, прежде чем повернуться к Трею и остальным:
— Можете дать нам минуту?
Трей кивает, и вся троица выходит из палаты.
Когда дверь за ними закрывается, здесь остаёмся только мы с папой и так и не проснувшаяся Трина. Она тихо посапывает, и этот звук успокаивает меня, тогда как папа подходит ближе.
— Привет, солнышко, — говорит он. — Можно?
Он взглядом показывает на мою руку.
Я киваю. Он берёт меня за руку и нерешительно улыбается.
— Прости, что не поверил тебе тогда. Я был… в шоке. Если бы я только знал… — его глаза повлажнели, и он оборвал себя на полуслове, — Прости меня, Сиенна. За всё, через что тебе и твоей маме пришлось пройти из-за меня.
В груди возникает ноющая боль, когда моё сердце даёт трещину и обнажает чувства.
— Ты вспомнил?
Он подносит пальцы к своему затылку.
— Это всё Грейнджер. Он убедил меня. Хотя это было не так уж сложно после твоего ухода. Я нащупал неровное место и понял, что со мной что-то сделали. Грейнджер извлёк чип.
Тяжело сглатываю. Я должна знать правду. Должна.
— Ты сам этого захотел? Сам просил стереть тебе воспоминания?
На его лицо набежали тени.
— Пойми меня. Это не было моим желанием. Но это было необходимостью. Чтобы защитить тебя, твою маму и Эмили. Они обещали, что если я буду делать, как они говорят, ты будешь в безопасности. Обещали защищать тебя.
Я фыркаю, вспомнив, как меня «защищал» Рэдклифф: использовал, чтобы добраться до Трея, похитил маму, стёр воспоминания. Это никакая не защита, он чуть не уничтожил нашу семью.
— Они солгали, — жёстко отвечаю я.
— Да, — соглашается папа. — Теперь я вижу.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Резкая боль простреливает плечо. Я глубоко вдыхаю и выдыхаю, пока жжение не стихает.
— Зачем им нужен был ты? Зачем им было инсценировать твою смерть?
— Стил и Рэдклифф сотрудничали годами. Стил продавал тайны «Хромо 120» правительству и получал за это свои бонусы. Он утверждает, что после смерти Митча Хувера учёным компании Харлоу так и не удалось воссоздать моё генетический код. Иногда они подходили достаточно близко, но никогда не достигали идеала. Когда Стил узнал, что я всё ещё жив спустя столько лет, они с Рэдклифом разыскали меня. Сказали, я им нужен. Мол, у меня в руках будущее всей Пасифики. Я отказал им, разумеется, — его лицо становится мрачнее. — Они начали угрожать причинить вред тебе и твоей маме, если я не соглашусь работать на них. У меня не было выбора.
— Выбор есть всегда, — мои слова звучат грубее, чем мне бы того хотелось.
— Сиенна, я знаю, ты злишься на меня. Но прошу, пойми, я пытался защитить вас.
— Но ты лгал нам, мне и маме, годами. Ты никогда не был Беном Престоном. Ты Митч Хувер, ведущий генетик Харлоу Райдера. Ты хоть понимаешь, что мы чувствовали, когда узнали это уже после твоей смерти? Почему ты не рассказывал нам?
В его глазах отражается боль.
— Чтобы уберечь вас. Это всё, чего я когда-либо хотел.
Я закрываю глаза, пытаясь подавить злость и боль, которые я чувствую из-за того, что отец решил бросить нас. Я продала свою душу, потому что его не было рядом — всё ради семьи. Мне нести этот крест до конца своих дней.
— Но, пап, я делала ужасные вещи… — когда мой голос надламывается, я делаю паузу. — Ты не представляешь, каково нам было без тебя. Мама серьёзно заболела, а я… — глаза жгут слёзы. — Я делала ужасные вещи.
Папа прижимает меня к своей груди, крепко обнимая сильными руками, и кладёт подбородок мне на макушку. Хоть он и провёл последний год в лаборатории, он всё ещё пахнет так, как раньше, — кремом для обуви и старыми книгами.
— Всё хорошо, — бормочет он. — Я не должен был ставить вас в такое положение. Ты защищала свою маму и сестру, ты сделала даже больше, чем я мог надеяться. Ты сильная девушка, Сиенна, и я безумно горжусь, что ты моя дочь.
Я больше не могу сдерживаться. Громкие всхлипы сотрясают всё моё тело.
— Папочка.
Он гладит меня рукой по волосам.
— Всё в порядке, солнышко. Я рядом. Я никогда больше тебя не брошу.
Я отстраняюсь и вытираю слёзы со своих щёк. С ними ушла вся моя злость, и боль тоже, остались только любовь и надежда. И волнение от возможности вновь обнять отца сменяется тревогой: «А что я скажу маме?» Как ей объяснить, что муж, которого она считала мёртвым, на самом деле жив?
Я отстраняюсь и вытираю лицо ладонями.
— Зейн уже знает про Стила? Что тот продаёт ВИГу секретные материалы «Хромо 120»? И что именно Стил выдал нас мадам Нейман в штаб-квартире «Мэтч 360»? Это из-за него погиб Кудряш.
Стоит мне только произнести это прозвище, как сердце ноет, будто в него вонзили нож.
Папа кивает.
— Да, он уже знает.
Дверь открывается, и все три парня возвращаются. Первый Трей, следом за ним Нэш и Зейн замыкает ряд.
Папа посылает мне улыбку и разворачивается к парням.
— Мне срочно нужен кофе. Кто-нибудь ещё хочет?
Нэш поднимает руку.
— Я помогу вам.
— Нам надо бы уйти в ближайшее время, — предупреждает его Трей, когда мой отец и его брат направляются к двери.
— Сначала кофе.
— Уйти? — повторяю я. — Куда?
— Нужно покинуть столицу, — отвечает Трей. — Пейдж и её ребята скоро подъедут ко входу в ВИГ и увезут нас в своё убежище.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Опять это имя. Я облизываю губы.
— Кто такая Пейдж?
— Пейдж возглавляет «Зенит». Они живут в горах в нескольких сотнях километров к востоку отсюда. Поскольку их местонахождение ещё не засекли, они помогают восстановиться оставшимся «граневцам». И их лагерь — это отличное место, где можно будет скрыться, пока всё не уляжется.
