— Трина? — шепчу я.
— Она здесь, рядом, — сообщает Зейн.
— Кудряш? — едва не плачу. Глаза Зейна наполняет печаль.
— Мне жаль. Мы опоздали.
Всхлип, разрывающий сердце, рвётся из горла, когда я вспоминаю его тело, свисающее на верёвке, безвольное, безжизненное.
— Это моя вина, — бормочу я. — Это всё моя вина.
Слова тонут в слезах и всхлипах. Зейн помогает мне сесть и притягивает к своей груди.
— Всё нормально, всё уже позади.
Трей отводит взгляд, но я успеваю заметить слёзы в его глазах. Почему он плачет? Он ведь даже не помнит его.
Я закрываю глаза.
— Здесь столько крови, — внезапно замечает Трей. — Ты поцарапала руку?
Я открываю глаза, вздрагивая, когда он отодвигает край моей футболки.
— Господи, Сиенна, тебя подстрелили, — он зовёт Нэша, и это сбивает меня с толку. Нэш ведь сейчас в Легасе, разве нет?
Футболку на плече разрывают, а я слишком обессилена, чтобы переживать, что они видят часть моего лифчика. Я просто хочу, чтобы боль прекратилась, а крошечные цветные пятнышки перед глазами перестали загораживать мне обзор.
Зейн осторожно кладёт меня на пол.
— Трей, у нас проблемы, — это голос Нэша, но слышать его здесь кажется столь неправильным… Нэш и океан. Эти два слова не могут быть в одном предложении. Нэш и пустыня. Вот так, теперь правильно.
Трей поднимается на ноги и матерится.
— Выведи нас отсюда, Нэш.
Кто-то заводит мотор, лодка ревёт, как зверь, пробудившийся от спячки. Пока мы скользим по волнам, я слышу чей-то крик. Кому-то больно. У меня уходит несколько секунд на осознание, что кричу я сама.
Чья-то тёплая ладонь сжимает мою.
— Всё хорошо, Сиенна. Я рядом, — голос Зейна мягкий, но он не может остановить слёзы, что текут по моим щекам.
К ране прижимают какую-то ткань, и затем снова звучит душераздирающий вопль. Я сжимаю зубы, прикусывая язык, моё тело трясётся, плечо горит, распространяя жар по руке и груди. Скоро всё моё тело будет охвачено пламенем.
— Нужно вытащить пулю, — говорит Трей, но его голос как будто звучит издалека.
— Я могу это сделать, — вызывается Зейн. Возникает пауза, я легко представляю себе, как Трей сверлит его взглядом.
— Нет, это сделаю я.
Я жду, что Зейн начнёт возражать, скажет, что не доверяет ему — чёрт возьми, даже я не знаю, можно ли ему доверять, — но он молчит. Трей вновь встаёт на колени рядом со мной.
— Эй, — привлекает он моё внимание, как вдруг лодка резко разворачивается, и он неловко взмахивает руками, держа что-то. Выругавшись, он вновь склоняется надо мной. — Мы вылечим тебя. Обещаю.
Выстрелы пронзают воздух надо мной.
— Что происходит? — шепчу я. Зубы стучат так сильно, что я едва могу говорить.
Трей наклоняется ближе, чтобы расслышать меня, его снова качает в сторону, когда Нэш делает очередной крутой разворот.
— Всего лишь небольшая перестрелка. Тебе не о чем беспокоиться, — он слабо улыбается.
— Где подкрепление? — кричит он Нэшу. — Где Пейдж и остальные?
Кто такая Пейдж?
— Я не знаю, — орёт в ответ Нэш. — После выстрелов снайперов они притихли.
Снайперов?
Обжигающая боль разрывает моё плечо, когда Трей убирает ткань и засовывает пальцы.
— Да, пуля всё ещё здесь, — сообщает он кому-то. — Зейн, передай мне вон тот нож.
Я замечаю проблеск складного ножа с синей рукояткой, который очень похож на тот, что дал Трею его отец. Но этого не может быть. С чего бы новому Трею носить с собой нож прежнего Трея?
Он наклоняется ко мне и начинает говорить:
— Помнишь, как я извлёк маячок тогда, в «Мегасфере»? — он не дожидается ответа и продолжает: — Помнишь, какой смелой ты была? Вот, сейчас я жду от тебя той же смелости. Как думаешь, справишься?
Я растерялась при упоминании маячка. Откуда он знает? Кто ему это рассказал?
На мой растерянный взгляд он отвечает:
— Нам о многом нужно будет поговорить…
Пуля рикошетит прямо от края лодки рядом с моей головой. Трей матерится.
— Чёрт бы тебя побрал, Нэш, ты не можешь вести лучше? Нам нужно оторваться от них!
— Я пытаюсь, Трей, — отвечает Нэш, но звук такой, будто он выдавил это сквозь стиснутые зубы.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Лодка снова дёргается, вода брызгает на меня. Дрожащей рукой я протираю глаза.
— Зейн, — Трей поднимает глаза, — ей нужна твоя помощь.
Мои глаза снова закрываются, но я чувствую, как он присаживается рядом со мной и берёт за руку. Тело как будто расплывается… Такое чувство, словно я смотрю на себя со стороны, но картинка размыта по краям.
— Вот, — говорит Зейн. — Прикуси, — я открываю глаза и вижу в его руке коричневый кожаный ремень. — Поможет стерпеть боль.
Кивнув, я открываю рот и зажимаю ремень зубами, впиваясь в него, когда Трей залезает в рану. Он сидит рядом, сведя брови и сморщив лоб от усердия. Зейн расположился с другой стороны от меня, крепко держа мою ладонь и шепча что-то успокаивающее.
Когда нож задевает рану, я ору, но звук получается приглушённым из-за ремня во рту. Я кусаю его так сильно, как только могу, чуть ли не проделывая дыру в нём, и глотаю кровь с металлическим привкусом.
Крепко зажмуриваюсь.
— Вроде оторвались, — выкрикивает Нэш, его голос плохо слышно из-за ветра.
Лезвие погружается глубже, я выпускаю ремень, отдавая предпочтение старому доброму крику. Трей бормочет извинения, Зейн просит оставаться на месте… или всё наоборот, Трей хочет, чтобы я лежала неподвижно, а Зейн просит прощения. Я уже ни в чём не уверена. Всё вокруг кажется одинаковым.
Да и какая разница. Прямо сейчас я хочу только сбежать от этой боли. Мой разум уносят пенистые волны бескрайнего океана. Меня больше нет.
40. ЗЕЙН
Чувствую себя бесполезным, наблюдая, как Трей вытаскивает пулю из плеча Сиенны. Всё, что я могу, так это держать её за руку и следить, что она всё ещё дышит. Я смотрю, как поднимается и опускается её грудь, и немного успокаиваюсь, но расслабляться рано. Она потеряла много крови. У неё запавшие глаза и болезненно белая кожа.
Теперь, когда мы избавились от хвоста, Нэш ведёт лодку к зданию ВИГ. Когда мы подъезжаем достаточно близко, Трей посылает сообщение доктору Филлипсу.
— Мы входим. Опустите шипы.
Когда я поднимаю глаза и вижу Трину, сжавшуюся в углу лодки, меня охватывает чувство вины. Мы с Треем были так заняты Сиенной, что совсем не обратили внимания на вторую девушку.
Я перемещаюсь к ней, держась одной рукой за борт, чтобы не свалиться, и падаю на сиденье рядом с ней.
— Эй, как ты? Держишься?
Её зубы стучат, она плотнее заворачивается в полотенце.
— Бывало и лучше.
У неё на ногах кровь. Взглянув внимательнее, я замечаю, кажется, глубокий порез на её бедре.
— Тебе не больно? Выглядит плохо.
Она опускает глаза.
— А, да, кажется, я ударилась о скалу, когда мы спрыгнули с обрыва.
— Давай я помогу тебе, — потянувшись за ней, я беру ещё одно полотенце и разрываю на лоскуты, чтобы сделать повязку. Я стараюсь промыть порез, как могу. Она вздрагивает, когда я завязываю одну полосу ткани вокруг ноги.
— Просто зажми здесь, — бормочу я.
Её пальцы автоматически давят в нужном месте, но лицо остаётся бесстрастным, как будто она вся онемела.
— С ней всё будет хорошо? — спрашивает Трина, не сводя глаз с бледного лица Сиенны.
— Она поправится, — улыбаюсь я. — И ты тоже.
Её плечи дрожат, слёзы бегут по щекам.
— Мне его не хватает. Он был той ещё занозой в заднице, но я скучаю по нему.
Я обнимаю её одной рукой, притягивая к себе.
— Понимаю. Мне жаль, что мы не успели вовремя.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Она отстраняется, шмыгая носом.
— Спасибо. За то, что спасли нас.
После этого она отворачивается, подтягивая колени к груди, явно давая понять, что хочет побыть одна.
Я возвращаюсь на своё место рядом с Сиенной и вновь беру её руку в свою. У неё ещё не было времени осознать смерть Кудряша. И я не знаю, как она с этим справится.
