Это происходит с самыми богатыми из государств. В начале 1990-х годов валюты ряда европейских стран были привязаны к немецкой марке, денежной единице Германии, в то время лидирующей экономики Европы. Однако страны стояли перед дилеммой. Возьмем, к примеру, Великобританию. С одной стороны, государство хотело сохранить привязку. Премьер-министр Джон Мейджор поставил на нее свою репутацию, если страна откажется от привязки, банки вряд ли смогут доверять Великобритании большие суммы. С другой стороны, государство хотело отказаться от привязки и позволить фунту упасть. Чтобы поддерживать стоимость фунта, правительству приходилось поддерживать высокие процентные ставки. Это значило, что люди зарабатывают много денег, храня свои деньги в фунтах, и поэтому они покупают эту валюту, помогая поддерживать ее ценность. Однако высокие процентные ставки вредили британским домовладельцам, которые брали огромные займы, и теперь им стоило серьезных усилий выплачивать большие суммы процентов.
Британский кризис разразился, когда спекулянты потеряли веру в то, что государство будет сохранять свою привязку. Они ожидали, что фунт упадет. Спекулянты атаковали в сентябре 1992 года в день, который назвали «Черной средой»[70].
Это была борьба между спекулянтами – такими людьми, как Сорос, предсказывавшими, что фунт падает – и государством.
«Перекупщики» стали продавать фунты в огромных объемах. Банк Англии пытался сдержать наплыв, закупая фунты. Джон Мейджор встретился со своими министрами, и они решили увеличить процентные ставки с 10 до 12 %, это был большой прирост. После заседания министр внутренних дел Кеннет Кларк поехал обратно в свой кабинет. Его водитель повернулся к нему и сказал: «Это не сработает, сэр». Он слышал об увеличении процентной ставки по радио, и теперь новости были плохими: фунт все больше дешевел. Спустя несколько минут Кларк снова встретился с премьер-министром. Они подняли процентные ставки до 15 %. Эти повышения были бумажными корабликами в бурю. Спекулянты понимали, что государство в итоге сдастся, и они продолжали продавать фунты. В тот вечер страна отказалась от привязки, и Джон Мейджор думал о том, чтобы уйти в отставку. Министр финансов Великобритании Норман Ламонт сказал, что он впервые за несколько недель крепко спал, потому что ему не надо было волноваться о стоимости фунта.
Государство потратило миллиарды, защищая национальную валюту. Джордж Сорос заработал 1 миллиард фунтов и стал известен как «человек, который сломал Банк Англии».
Некоторые экономисты считают, что спекуляция – это хорошо. Валютные спекулянты всего лишь отвечают на реальность, сложившуюся в финансовых сферах стран. Они нападают на привязки, когда государство проводит плохую политику, например, осуществляет массовые расходы или устанавливает невозможно высокие процентные ставки. Если так, Сорос сделал деньги на обвале, который все равно должен был случиться. Некоторые говорят, что спекулятивные нападения могли даже побудить государства принять более благоразумную политику. Однако в конце 1990-х годов люди недвусмысленно обвиняли «перекупщиков» в ряде экономических катастроф в Азии. Малайзийский премьер-министр Махатхир Мохамад сказал, что спекулянты – преступники. Он назвал Сороса идиотом и сказал, что торговлю валютой надо запретить. Сорос заявил, что Махатхир – человек, которого не стоит воспринимать серьезно, и что он представляет угрозу для общества.
Проблемы в Азии начались в конце 1990-х годов, когда обрушилась экономика Таиланда. Фирмы и банки разорялись, и недостроенные здания Бангкока застывали во времени, когда их владельцы оставались без денег. Малайзия и другие страны в регионе, такие как Южная Корея и Индонезия, вскоре подхватили экономическую болезнь Таиланда.
Но как проблемы Таиланда были связаны с другими странами? Экономисты считают, что финансовые кризисы могут распространяться между государствами, как грипп между людьми. Они называют это экономической цепной реакцией, заражением, и болезнь распространяют именно спекулянты. Видя, что произошло в Таиланде, они начали беспокоиться о возможности подобного происшествия в Малайзии и в других соседних странах. Если это случится, они хотели бы избавиться от своей малайзийской валюты. Но они не просто волновались о здоровье экономики Малайзии, они беспокоились о том, что думают другие спекулянты. Если они считают, что другие «перекупщики» взволнованны и будут реализовывать малайзийскую валюту, то они тоже продадут свою. Если достаточное число спекулянтов размышляет подобным образом, деньги страны действительно обвалятся. Это все равно, что кричать «Пожар!», когда нет никакого бедствия, и тем самым вызвать панику. Это самореализующийся кризис.
Некоторые, например, американский экономист Джеффри Сакс (1954 г.), считают, что спекулянты способны инициировать кризисы, когда с экономикой все в порядке. Дела у азиатских экономик обстояли хорошо, и ими разумно руководили государства, они не были похожи на Мексику в 1970-е годы. «Атака спекулянтов вызвала ненужную панику», – говорят их критики. Поэтому Махатхир был в ярости.
Мы снова столкнемся со спекулянтами позже. Многие из них занимаются финансовыми продуктами, более сложными, чем доллары и йены. Как мы увидим в главе 38, к началу XXI века спекулянты торговали продуктами, которые так сложно понять, что люди стали подозревать, что финансы были опасным фокусом. Они говорили, что спекулянты опасны и беспечны и их нужно остановить.
32
Спасение слабого
Индийскому экономисту Амартии Сену (1933 г.)[71] было 11 лет, когда он стал свидетелем последствий кровавого нападения в родном городе Дакка, ныне столице Бангладеша. Город охватили восстания, мусульмане и индусы убивали друг друга. Мусульманский рабочий Кадер Миа, который трудился неподалеку, ворвался в сад семьи Сен, который располагался в индусской части города. Он был покрыт кровью после того, как его ударила ножом местная банда. Сен дал ему воды и поднял тревогу. По пути в больницу Миа рассказывал о том, что его жена говорила ему не ходить в индусскую часть города, где он может попасть в беду, но его семья голодала, и он рискнул, чтобы заработать денег. Позже, в тот же день, он умер.
Убийство потрясло юного Сена. Оно дало ему понять, что бедность это нечто большее, чем недостаток денег и еды. Неимущие были лишены многих свобод, которые богатые считали естественными. Миа было тяжело обеспечить свою семью едой, поскольку он был беден. Однако его нищета также значила, что он не мог позволить себе остаться в безопасном месте. Состоятельным людям не нужно отправляться в опасные районы, чтобы заработать денег, они всегда могут найти работу где-то еще или купить еду на сбережения. У Миа не было выбора, и он заплатил
