Он любил развлекаться с молоденькими девчонками. А вот они вовсе не хотели развлекаться с ним, Макс иллюзий не строил. Но он умел использовать обстоятельства, создавая ситуацию, в которой молодые девчонки сами находили необходимым прыгнуть к нему в постель, чтобы потом с его помощью реализовать свои заветные мечты. Вот так просто это работало.
В два часа ночи, когда Макс вылез из смятых простыней и принял снотворное, ему казалось, он более или менее владеет ситуацией. Двадцать минут спустя он уже беззаботно посапывал, а в половине восьмого прозвенел будильник. Макс поднялся с постели, заспанный, но полный решимости, и принялся собираться.
В половине десятого Макс Хансен был уже в отеле «Дипломат», в номере двести восемьдесят четыре. За последние два года он провел здесь семь встреч с начинающими певичками. Двух из них он завалил тут же на видавшей виды двуспальной кровати, одна сделала ему весьма посредственный минет, еще одна позволила залезть к себе в трусики, но все его дальнейшие попытки пресекла. Вполне приличный процент попадания в яблочко.
Однако его успех основывался на том, что почва всегда была подготовлена. Макс заранее делал недвусмысленные намеки, а девчонки, не будучи наивными, давали ему размытые обещания. После чего оставалось лишь собрать урожай. Но Тора Ларссон станет настоящим испытанием его способностей.
Макс не помнил деталей тех успешных двух раз, когда ему удалось развести девчонок на секс. Детали стерлись, оттого что он раз за разом пересматривал видео, снятое тогда же. Он столько раз онанировал, глядя на себя и тех девчонок на экране, что память о сексе теперь хранилась не у него в голове, а на полке с DVD-дисками.
Гостиничный номер как нельзя лучше подходил для его целей. Сначала он направит объектив установленной им камеры на середину комнаты, где девушке предстояло показать свои таланты. После того как она споет, он сделает вид, что выключил камеру, а на самом деле возьмет крупный план постели. Остальное — вопрос удачи.
Разместив камеру на штативе, Макс достал бутылку шампанского и поставил ее охлаждаться в наполненное льдом ведерко. Вино, разумеется, было простым французским игристым, а не настоящим — из Шампани. Оно в два раза дешевле, а на вкус почти не отличить. Если знатоки, бывает, ошибаются, то где уж молоденькой девчонке распознать подмену. Рядом с ведерком Макс поместил два хрустальных фужера на высокой тонкой ножке — тут уже никаких подделок, к каждому из них даже прилагался собственный футляр.
Макс принял душ, стараясь не намочить волосы. Он аккуратно причесался с утра, и теперь все восемь сотен волосинок, за которые он заплатил по тридцать крон за штуку, были уложены назад, слегка взлохмаченные. Он отстриг пару волосинок в ноздрях, намазал лицо легким тональным кремом и сбрызнул себя парфюмом от Карла Лагерфельда.
Вообще, ему сорок семь, но бывают хорошие дни, когда он выглядит только на сорок. Сегодня один из таких дней. Пусть он и свинья, но хотя бы следит за собой, в отличие от противных мужиков с пузиком и лысиной. Макс Хансен посмотрел в глаза своему отражению и по привычке провел коротенький сеанс самовнушения: «Ты в отличной форме. Ничего удивительного, если молодая девчонка найдет тебя привлекательным».
— За твои глаза, детка![27] — подмигнул он сам себе. Одевшись, Макс присел на постель и принялся ждать, очистив голову от мыслей, практически превратив ее в шахматную доску, на которую еще не выставили фигуры. В таких делах главное — с благодарностью принимать любой поворот событий и быть готовым ко всему. А в случае с Торой он был согласен на все что угодно. Пусть ему не удастся даже дотронуться до девочки, но он все равно хочет поработать с ней.
В четверть одиннадцатого раздался негромкий стук в дверь. Макс поднялся, вытерев потные ладони о брюки, расправил покрывало на постели и посмотрелся в зеркало, после чего пошел открывать дверь.
На пороге стояла поразительно некрасивая девушка. Маленькие, глубоко посаженные глазки терялись на пухлом лице, обрамленном бесформенно повисшими прядями волос мышиного цвета. Ее округлые формы скрывал застиранный спортивный костюм. Она была воплощением слова «несексуально». Макс едва не отпрянул от двери.
— Здравствуйте, это вы — Макс? — спросила девушка.
— Да, а вы кто?
Девушка покосилась на кого-то, кто стоял рядом с ней, но вне поля зрения Макса. Он не удержался и, перешагнув порог, заглянул за дверь. Там была она. Жар-птица из райских кущ, прекрасное виденье ну и так далее. Одетая в джинсы с футболкой и легкую куртку, Тора смотрелась менее женственной, чем на экране, но Максу было достаточно одного лишь взгляда на выступающие из-под хлопковой ткани контуры груди, чтобы по телу разлилось тепло. Неужели ей и правда уже есть шестнадцать?
На миниатюрном личике Торы выделялись пухлые губы и огромные голубые глаза. Взгляд девушки был устремлен в одну точку где-то за левым ухом Макса. Он видал девчонок смазливее, красивее, раскованней — всяких. Но еще ни разу не встречал он настолько обезоруживающе привлекательного создания, как эта хрупкая девочка, стоящая в полутемном коридоре с вытянутыми по швам руками.
— Здравствуй, — сказал он и протянул ей руку. — Ты — Тора, я правильно понимаю?
Девушка посмотрела на протянутую ей ладонь, но свою в ответ не протянула, и тщательно выстроенный Максом план начал сыпаться. Он убрал ладонь и, продолжив движение, жестом пригласил Тору войти: «Проходи».
Другая девушка сделала шаг вперед, но Макс рукой перекрыл дверной проем:
— Подожди-ка, ты ведь не Тора, верно? Девушка покачала головой.
— Нет, так о чем ты собираешься со мной говорить?
— Я просто пойду вместе с ней.
— Прости, но речь пойдет о контрактных обязательствах. Подобные вещи обсуждаются сугубо сторонами договора. Посторонним участвовать нельзя — так уж принято.
Его деловой тон явно произвел на девушку впечатление, и она покосилась на Тору, ища поддержки.
— Тереза пойдет со мной, — подтвердила Тора. Макс решил поставить все на одну карту.
— Тогда нам больше не о чем разговаривать, — отрезал он и захлопнул дверь.
Он стоял рядом с дверью, и его сердце бешено колотилось в груди. Шумоизоляция была хорошей, поэтому он не слышал, о чем переговариваются девчонки. А прикладывать ухо к щели он не собирался. Макс сжал кулаки, спрятав большие пальцы внутрь.
Не прошло и тридцати секунд, как в дверь снова постучались. Макс выдохнул, переждал десять ударов сердца и распахнул дверь, изобразив раздраженное «Ну что?».
На этот раз прямо перед ним стояла сама Тора, а вторая девчонка уселась на пол у противоположной стены, прислонившись к ней спиной.
— Тереза подождет меня тут, — произнесла Тора и шагнула внутрь.
Другая девчонка не спускала с Макса глаз. Вытащив бумажник, он достал пятьдесят крон и протянул ей деньги:
— Вот, подожди нас в холле, купи себе лимонада или еще чего-нибудь. Прости, но таковы уж законы этого бизнеса.
Девчонка деньги взяла, но с места не сдвинулась. Макс закрыл за собой плотную тяжелую дверь, будто замуровал вход в банковское хранилище. Первый этап пройден.
Тора стояла посреди комнаты, опустив руки по швам, и смотрела на камеру. Макс только собрался предоставить ей свои прилизанные объяснения, но она уже перевела взгляд на ведерко с шампанским.
— Ты не против волшебных пузырьков? Нам же нужно отпраздновать, — воспользовался случаем Макс.
Он наполнил фужеры, Тора неотрывно следила за ним взглядом. Протягивая ей фужер, Макс заметил, что его рука дрожит, а хрустальная ножка вот-вот выскользнет из потной ладони. Хладнокровие и молчаливость Торы приводили его в замешательство. Он был готов к любому варианту: нервной болтовне, деланому спокойствию, неуверенным попыткам соблазнить его или откровенной панике. Но только не к такому: к нему в номер вошла наследная принцесса, которая знает, что весь мир крутится вокруг нее, и она лишь милостиво терпит присутствие других рядом с собой. И от осознания этого у Макса опускались руки, ему становилось страшно и он необыкновенно, необыкновенно сильно возбуждался.
Чокнувшись с Торой фужерами, он сделал большой глоток.
— Попробуй, — сказал он, заметив, что Тора не пьет. — Очень вкусно. Отменное шампанское.
— Нет. Невкусно, — произнесла Тора, пригубив игристого. — Мне не нравится.
Внутри Макса все оборвалось, и он обмяк в кресле, положив голову на ладонь и просто уставившись на Тору. Затем он собрался и включил камеру. Если ничего от нее не добьется, то у него хотя бы запись останется на память. Тора стояла посреди комнаты с фужером в руке и смотрела в окно.
— Спой что-нибудь, — попросил Макс Хансен.
— Что?
— Что хочешь. «Тысячу и одну ночь», например.
