Парень поднял с пола крошечный бурый желудь, непонятно как оказавшийся в землянке. Поднес его ко рту и осторожно подул, словно на блюдечко с горячим чаем. После осторожно накрыл ладонью и несколько мгновений согревал теплом своего тела.
— Скоро мои ученики смогут также.
Желудь, положенный на столешницу, вдруг дрогнул. Перекатился с одного места на другое. Задрожал, и неожиданно выбросил крошечный зеленый росток.
— И даже больше… гораздо больше… Особенно некоторые.
Гвен наклонился и еще легонько дунул. Зеленый стебелек подрос еще немного. Чуть искривленный, тонюсенький, он осторожно поднимался к потолку. Сначала это было несколько сантиметров, затем уже десять и больше.
— Увезете моих учеников сейчас, получите самых обыкновенных калек. Они станут инвалидами, полностью потерянными для нас.
* * *
Дверь землянки хлопнула, и Гвен снова остался один. Недовольные московские гости побежали в сторону радиоузла, чтобы доложить последние новости.
— Все лишь во благо Живого Леса и только во благо… — негромко прошептал друид, сложив ладони в молитвенном жесте.
Поднял взгляд на дверь и широко улыбнулся. То, что произойдет сейчас здесь и сейчас, генералам лучше не знать. Ведь, он сказал им не всю правду, точнее не совсем правду.
— Все лишь во благо Живого Леса…
По-хорошему, ученики уже готовы. Основные знания они получили, осталось лишь отточить полученные умения и навыки. Но опыт придет лишь со временем, тогда они и войдут в полную силу.
Ученики же ему нужны были совсем по другой причине. Он хотел высадить семена мэллорна, священного дерева друидов. Этот мир, друид понял сразу, сильно болен. В нем почти не осталось магии, первородные духи едва отзывались на его зов. И мэллорны были способны все изменить.
— Учитель, ты звал нас? — из задумчивости его вывел голос Якова, первым вошедшим в землянку. За его спиной виднелись еще люди. Значит, ученики услышали его зов. — Мы пришли.
Коротко поклонившись ему, они быстро расселись на лавки вдоль стен и в молчании застыли. Ждали, что он скажет.
— Многие из вас уже слышат голос первородных духов, устами которых с нами разговаривает Живой Лес. Вы слышите их зов? Чувствуете, как им тяжело? — Гвен переводил взгляд с одного ученика на другого, словно пытался заглянуть в самое нутро каждого из них. — Пришло время ответить на их зов. Вы должны помочь первородным духам.
В глазах каждого из учеников он встречал лишь решительность и готовность сделать все, что им скажут. Они не должны были подвести.
— Каждый из вас получит по три семени мэллорна и отправится туда, куда я скажу. Там высадите семена, тщательно соблюдая правила, — Гвен из нагрудного кармана вытащил небольшой холщовый мешочек и осторожно высыпал из него десятки три странных серебристых семени. — Ты, Яша, отправишься к Кобрину. На его окраине располагается небольшой сосновый лес, в центре которого и высадишь семена. Михаил, твой путь лежит дальше на север. Найдешь село Михайловку, которую немцы сожгли в самом начале войны, и посадишь семена мэллорна там… И поспешите. Семена должны оказаться в земле до дня летнего солнцестояния.
Каждый из учеников аккуратно заворачивал драгоценные семена в бумажный листок и с поклоном покидал землянку.
Вновь оказавшись в одиночестве, друид повторил ту же самую фразу, что и часом раньше:
— Все лишь во благо Живого Леса…
Он и ученикам не сказал всей правды. Они еще ученики и были не готовы узнать истину. Со временем все должно измениться, но не сейчас. Пока только он знал все, что скоро произойдет.
— Все лишь во благо Живого Леса…
Этот мир был сильно болен, возможно, даже неизлечимо болен. Неживое все сильнее и сильнее наступало на живое, убивая первородных духов и «выпивая» магию до самой последней капли. Разве мог истинный последовательно Живого Леса оставаться безучастным свидетелем всего этого? Конечно, же нет!
— За этими мэллорнами поднимутся новые. С новой весной они достигнут зрелости и выпустят первые семена, которые разнесутся по этому миру до самых его дальних закоулков. И придет срок, когда неживое начнет отступать перед живым. Все вернется на круги своя…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Ведь, прежде он друид, верный служитель Живого Леса, и лишь потом человек, и лишь потом часть этого мира. И он будет «играть» в местные игры, притворяться его частью, зная, что скоро все изменится. Неживое падет и мир снова вернется к своим истокам.
Глава 26
* * *
Партизанский лагерь.
Снова в самой большой землянке отряда было шумно, весело. Под вечер, когда с многочисленными делами было покончено, сюда опять прибежала целая толпа мальчишек и девчонок — сироты и дети погорельцев с окрестных деревень, спасенных партизанами за последнее время. Расползлись в ожидании по лавкам и нарам и теперь оттуда одними глазенки сверкают. Ждут, значит, когда командир отряда начнет рассказывать разные интересные истории, что стало уже традицией.
Если присмотреться к полумраку, то в самом углу можно было заметить и пару — тройку взрослых. Тоже пришли послушать необычные легенды и сказки, которые командир рассказывал. А почему бы и нет? Что взрослый человек никогда ребенком не был? Когда кругом смерть и холод, душа все равно к хорошему, доброму тянется. Хочется хоть на час или два забыться, от всего страшного и жуткого отвлечься.
Командир же так рассказывал, что заслушаешься. Иногда кажется, что он все это своими собственными глазами видел. Хотя, глупости, конечно. Ведь, только в сказках по тенистым лесам бродят единороги с необычной серебристой шкурой, а в горах в глубоких пещерах живет самый настоящий дракон, способный испепелить целое село. Словом, красиво рассказывал.
—… А сегодня хочу поведать вам о самой главной тайне тех далеких земель, про которые мы говорили вчера.
Гвен заговорщически прищурился, всем своим видом показывая, что сейчас расскажет им что-то очень и очень важное. Выдерживая паузу, он медленно подошел к небольшой печурке и подбросил туда пару чурбачков. Затухающее пламя тут же отозвалось жадным гудением и треском. Мол, давай еще, еще.
— Эта тайна хранилась в племени из покон веков. Никто уже и не помнил тех, кто стоял у ее истоков. Слишком много времени прошло с той поры. Однако, каждый из хранителей знал, что нет на белом свете более важного, чем эта тайна…
Ребятишки уже подрагивали от нетерпения. Очень им хотелось узнать, какую-такую тайну имел ввиду командир отряда. В возбуждении они смотрели широко раскрытыми глазами, невольно сжимали пальцы в кулачки.
— Все хранители, как один, клялись, что не выдадут чужим людям эту тайну. Ведь тогда на их земле нарушится равновесие и разрушится сложившийся порядок вещей.Горе придет в их дома, перестанут родиться дети, иссохнет земля и реки.
Взрослые тоже начали выказывать нетерпение. Один из партизан, крупный дядька с лысый головой, даже стал локтем товарища в бок толкать. Мол, о чем это командир толкует? Чего резину тянет? Что там за тайна такая?
— А скрывали от всех они тайну меллорнов — живых деревьев, которые наполняли землю особой энергией жизни.Внешне они ничем особым не отличались от других деревьев. Не знаю особых примет, обязательно пройдешь мимо, так ничего и не заметив. Весной они также одевались в плотный покров из зеленой листвы, осенью — его скидывали. Лишь одним они выделялись среди остальных деревьев.
В землянке «висела» такая тишина, что ее можно было ножом резать. Казалось, ребятишки даже дышать перестали, так их захватила новая история.
—… Все рядом с ними оживало — гуще росли лесные травы, ярче цвели ромашки, с охотой резвились дикие звери. Бывалые охотники, что не боялись забираться в самую гущу дремучего леса, примечали, что у некоторых деревьях даже дикие волки становятся ручными, домашними. Лисы и зайцы начинают ластиться к человеку так, словно век подле него жили. У тех же, кто был болен, все проходило: треск в голове, колики в животе, бельмо в глазах.
