должна была испытать облегчение: нет, все-таки не ее выбрал цирк директором, а это значит – ура, не придется тащить на себе ответственность, которой она так боялась! Но вместо радости и облегчения в душе поселились растерянность и разочарование.
– Значит, это было ошибкой, да? – наконец признала очевидное Кристина, подошла к принтеру и похлопала его по боку, словно он был своенравной, но любимой лошадью. От напряжения и вызова, с которыми она вошла сегодня в трейлер, не осталось и следа. – Но кто же тогда директор, а? Нам бы его найти, потому что, знаешь, ну очень не хочется опять сталкиваться с гончими.
Ладонь ощутила легкую вибрацию, идущую изнутри громады принтера, а затем и нарастающее тепло. Кристина не поняла, от принтера оно идет или от следа ожога, но когда отняла ладонь от пластикового бока, тепло тут же исчезло.
В недрах механизма нарастал шум, замигали огоньки на приборной панели, и вот принтер загудел. И сердце забилось с удвоенной силой. Значит, все-таки она!
Решив раз и навсегда избавиться от всех сомнений, Кристина подбежала к маленькому окошку и выглянула наружу. Она хотела убедиться, нет ли кого-то еще рядом с трейлером, на кого мог сработать принтер.
На улице оказалось пусто.
Что ж, вот теперь все, никаких сомнений больше быть не может.
Кристина вернулась к принтеру и застыла в ожидании, готовясь принять новую афишу – и свою новую, непростую роль. Да, она тяжела, но, говорят, никому не дается ноша тяжелее, чем он может вынести. Вот и проверит!
Из прорези показался край выползающего листа. Кристина нетерпеливо протянула к нему руку – и тут раздался громкий, нетерпеливый стук в дверь. И как если бы этого было недостаточно, за стуком последовал крик:
– Крис! Ты тут?
Кристина недовольно распахнула дверь и уставилась на взъерошенного Дэнни. Ну что такого случилось, что ее прервали в едва ли не самый важный момент ее цирковой жизни?
– Да? Что случилось?
– Это Риона! – выдохнул запыхавшийся Дэнни.
– Что с ней? – испугалась Кристина.
Дэнни помотал головой, то ли пытаясь перевести дух, то ли показывая, что не в силах подобрать слова.
– Пошли! – наконец позвал он, и Кристина не раздумывая последовала за ним.
Ни она, ни шут не заметили тонкую темную тень, отделившуюся от трейлера, к которому она приникла с гибкостью виноградной лозы. Тень недовольно покачала головой, глядя вслед удаляющимся, и тоже ушла, бесшумная, словно змея.
Эта тень не заметила, что с крыши соседнего автобуса за ней наблюдала еще одна пара глаз. Их обладатель выждал для верности несколько минут и только потом ловко спрыгнул на землю и проскользнул внутрь белого трейлера. Дверь бесшумно закрылась, и нарисованный на боку Сол снова стал смотреть на мир обоими глазами.
* * *
Риона забралась на крышу самого высокого грузовика из всех, что были в автокараване «Колизиона», с серебристой кабиной и фиолетовым кузовом с жизнерадостно-желтыми звездами; в нем перевозили все детали конструкции для установки большого шатра. Танцовщица стояла прямо над улыбающимся месяцем, и даже издалека было видно, что ее трясло.
Вокруг уже собралась небольшая толпа, в которой Кристина почти сразу заметила Кабара и расстроилась: вот уж кому тут делать совершенно нечего. Она не знала, что происходит, но не сомневалась, что срыв Рионы был напрямую связан именно с метателем ножей.
Словно в ответ на мысли Кристины, Кабар насмешливо выкрикнул:
– Ну и что ты собралась делать, дурочка? Прыгать? Если не заметила, это не крыша высотки. Даже если очень постараешься, шею все равно не сломаешь, максимум руку или ногу. Ты и так обуза, а станешь еще большей обузой!
– Тише ты! Замолчи! – зашикали на него со всех сторон.
Метатель ножей лишь отмахнулся.
– Тот, кто реально хочет совершить самоубийство, не устраивает шоу, он делает это быстро и незаметно. А вся эта драма, – он пренебрежительно кивнул на Риону, – просто способ привлечь внимание.
Кристина сама не заметила, как с шага перешла на бег. Надо скорее увести оттуда подругу, пока Кабар не сделал еще хуже. Вряд ли Риона и впрямь собиралась совершать суицид, тут метатель ножей отчасти прав – с крыши грузовика довольно затруднительно спрыгнуть так, чтобы наверняка убиться насмерть. Но то, что у подруги нервный срыв, – это факт. И комментарии метателя ножей со всеми этими любопытными взглядами – они не помогают.
– Это все последнее выступление с «Обскурионом», – перешептывались циркачи.
– Нет, это после гончих, меня до сих пор трясет, как вспомню, – возражали другие.
– А мне кажется, просто накопилось. Как Сола удалило, так у нас все понеслось по нисходящей. Это ужасно давит на психику! – высказывались третьи.
– Да Кабар ее довел! – не выдержала Кристина, пробираясь через толпу. – А то вы не видели, как он над ней день за днем издевается!
Несмотря на то что она торопилась, девушка все же задержалась на несколько мгновений и скользнула взглядом по лицам. Она даже толком не поняла, кто перед ней; сейчас все они были для нее лишь безликими, равнодушными людьми, которые долгое время отворачивались от чужой проблемы, делая вид, что ее не замечают, хотя она была совсем рядом. Да, с одной стороны, Кристина понимала, что лезть в чужие отношения – не лучшая идея. Но с другой – если жертва совсем не может постоять за себя, ну как тут не вмешаться?
– Да, да, вы все видели, но отводили взгляд в сторону, – продолжила она, не в силах остановиться; это все давно в ней копилось – и вот сейчас прорвалось. – Притворялись, что вас это не касается. А теперь стоите тут и удивляетесь: и чего это у нее срыв?
И, не дожидаясь реакции на свои слова, решительно подошла к кузову, встала напротив Рионы и позвала:
– Ри! Ри, спускайся. Пойдем со мной.
Танцовщица не отреагировала, она словно не услышала. Кристина всмотрелась в ее лицо и поняла: Риона не притворялась, она и впрямь не слышала, она так глубоко ушла в себя, что остальной мир для нее больше не существовал.
– Ри! – попробовала еще раз Кристина, уже понимая, что толку не будет, и, не теряя времени дальше, стала искать, как бы и ей забраться на кузов.
– О, у нас намечается групповой суицид, – откомментировал Кабар.
– А у тебя разве нет более важного занятия? – огрызнулась Кристина. – Я не знаю… афишу там раздобыть. Я же помню, как ты возмущался, когда это не удавалось Графине, – ну иди, покажи пример!
– Что за сравнение? Я же не настоящ… – начал было возмущаться метатель ножей – и резко замолчал, сообразив, что чуть не
