Качнув головой, Хальвдан пустил Расенда спокойным шагом. Тот пошёл нехотя, постоянно прижимая уши и зыркая по сторонам. Вокруг было необычайно тихо: даже ночных птиц не слыхать. Ни зверя, ни бульканья выходящего из болотной утробы воздуха. Что-то хрустнуло под копытом так громко, что все вздрогнули, и из вязкой грязи проступил острым краем белёсый обломок кости. Скверное дело тут приключилось. И раз люди остались неупокоенными, то и ничего хорошего от этой земли ждать не приходится. Вот она и гневается, погребает под собой знаки свершившегося когда-то непотребства. Доберётся до места слияния Рычухи и Нейры, сожрав последнее напоминание о нём — авось угомонится.
Кмети и лерговчане хватались за висящие под плащами на могучих воинских шеях обереги — у кого конь, у кого утка, у кого солнечный круг. Шевелили губами, обращаясь к Богам-заступникам. Даже Ленне — уж до чего всегда бесстрашный — нашарил на груди маленький, отлитый на Клипбьёрне молот Хольда. Хальвдан лишь укоряющее посмотрел на него, и ватажник тут же опустил руку.
Деревня оказалась совсем небольшой — её миновали быстро. Но и дальше лес не стал приветливее и суше. С елей, что вновь встали темноствольным частоколом, лохмотьями свисал мох. Небо совсем потерялось за переплетением ветвей. И ни одно из мест даже спустя пять вёрст пути, не казалось пригодным для ночлега. Повсюду зыбкая, словно качающаяся под ногами коня земля. Ляжешь так — и утащит в самую глубину.
Была уже глубокая ночь, когда Хальвдан заметил, что копыта Расенда перестали хлюпать по лужицам и проваливаться едва не по самые бабки. И, выбрав поляну, достаточно просторную для лагеря, он приказал спутникам остановиться. Парни облегчённо и деловито засуетились, набирая хвороста, рассёдлывая лошадей. Напряжение, охватившее всех с того момента, как они перешли мост, развеялось. Слегка обогревшись у костра, улеглись спать. И как бы ни было тихо кругом, Хальвдан выставил дозор — мало ли. До древнеров осталось не так и далеко, а те за сборщиками почти до самой Лерги проследить не погнушались, чтобы засаду устроить.
На следующий день с рассветом двинулись дальше. Постепенно болото отступило совсем — казалось бы, ничего о нём и не напоминало. Парни повеселели, завели разговоры, расспрашивая лерговчан о том, как им живётся у южной границы княжества, да как служится у посадника. Хальвдан поначалу только прислушивался, но скоро присоединился ко всем, невольно перетянув на себя внимание ватажников. За пустой, очищающей голову от тягостных мыслей болтовнёй день прошёл легко. Позабылись и мрачные останки деревни, и вытягивающий силы еловник, который мало-помалу растворился среди сосен и берёз.
К вечеру следующего дня Хальвдан рассчитывал добраться до Излома — крайней к югу и самой большой деревни древнеров. Грядущая встреча с местным старостой Наясом вовсе не радовала, а то и могла оказаться опасной, потому дружинники, недавно расслабленные и болтливые, посмурнели вновь. И хранили молчание с самого утра.
К тому же погода, вполне сносная накануне, ночью испортилась: поднялся сырой, прошивающий одежду ветер. Снова пошёл снег — теперь крупными мягкими хлопьями. От него быстро набухали влагой плащи и обвисали мокрыми прядями гривы лошадей.
Наконец после полудня впереди послышался тихий шёпот реки, повеяло прохладой. Нейра здесь делала крутую петлю, огибая холмы, а затем снова устремлялась на юг. По тропе, которая проступила среди травы, как только земля вновь стала твёрдой, без труда отыскали мост. И стоило только ступить на землю древнеров, как Хальвдан почуял липкое, словно паутина, чужое наблюдение. Заметили его и остальные. Даже кони настороженно прядали ушами и пофыркивали.
Похоже, племя чутко блюло свои границы, даже будучи уже почти десять лет частью княжества. Поначалу древнерские верхоглазы таились, но скоро их тени начали мелькать среди деревьев. Стал громче шелест осторожных шагов: похоже, Хальвдана узнали и нападать втихаря, даже если при случае и собирались — передумали. А за поворотом тропы отряд уже поджидали восемь мрачных на вид мужиков.
Хальвдан остановил коня перед самым носом предводителя тех, кто так заботливо проводил его со спутниками едва не до самой деревни. Охотники или следопыты — кем бы эти древнеры ни были — они вовсе не собирались оказывать гостям радушный приём. Главный из них даже не шелохнулся, когда Расенд презрительно фыркнул у него над ухом, и только смерил Хальвдана взглядом. Его русые, землистого оттенка волосы до плеч были перехвачены на лбу ремешком, лицо покрывал слой пыли, перемешанной с потом, отчего белки глаз на нём выделялись особенно ярко. Древнер был высок и крепок, как и другие его собратья — недаром говорили, что кровь этого племени сильнее, чем у многих. Они неохотно допускали в свой род чужаков, но даже по прошествии многих лет не мельчали.
— Мы не ждали тебя, воевода. Особенно с юга, — проговорил наконец предводитель.
— Дорог по княжеству много — кто знает, куда в следующий миг заведут.
— Что-то не верю, что ты к нам забрёл случайно. И уж тем более через болота.
Хальвдан только пожал плечами. Перед незнакомцем распинаться он вовсе не собирался.
— Я еду в Излом к Наясу. С поручением князя и по важному делу. Ты-то кто будешь?
Древнер имени не назвал, но и возражать не стал, только пристально осмотрел воинов за спиной Хальвдана и откинул за бедро налучье с луком, до того лежащее на нём для более удобного хвата.
— Мы проводим.
Кто бы сомневался. Соседи древнеров и раньше-то жаловались, что те больно нелюдимые. А сейчас поговаривали, что даже стену вокруг Излома начали строить. Только от кого: от вельдов или князя? И провожают-то до деревни, будто боятся, что Хальвдан и его люди могут по дороге натворить бед. Не доверяют.
Трое древнеров пошли впереди отряда, остальные пятеро — сзади. Похоже, их вовсе не смущало, что дружинников больше. Парни поглядывали на сопровождающих с неодобрением, тихо переговаривались и кривились, но от открытого негодования благоразумно удерживались. Хальвдан же просто смотрел перед собой и слушал, не будет ли по сторонам ещё какого шороха, который выдал бы лучников в зарослях у тропы, способных напасть внезапно. Но было тихо, и внутреннее чутьё, которое часто предупреждало его о незримой опасности, молчало.
Шли неспешно. На счастье, снегопад унялся, ветер стих, а небо прояснилось. Ощутимо начал покусывать кожу морозец. Метнулась в сторону тропа, которая окружным путём вела в Елогу, что лежала много севернее. И от перекрёстка о приближении к Излому возвестили высокие пеньки домовин. Покосившиеся, растрескавшиеся от времени резные домики торчали из только выпавшего снега, и от их вида становилось не по себе. Совсем так, как в разрушенной Речной деревне. Будто десятки духов провожали взглядами и что-то едва слышно шептали вслед. Древнеры ещё соблюдали этот древний обычай погребения праха умерших. В большинстве селений он был уже забыт и теперь казался чем-то жутким. Но чем дальше от перекрёстка, тем уходящие в глубину леса домовины стали встречаться всё реже, а позже и вовсе пропали.
Вокруг деревни и правда строили стену. Не слишком высокий, в две сажени, тын закончили, а вот ворот в проёме ещё не хватало. Но на том месте, где они должны быть, стояли часовые, по случаю непогоды закутанные в метущие по земле плащи. И вооружённые копьями. На стене напряжённо вглядывались в лица гостей стрельцы.
— И от кого же прячетесь? — не выдержав, обратился Хальвдан к одному из сопровождающих.
Тот покосился недобро и буркнул:
— Мало ли.
И что-то подсказывало, что больше из него и слова не выпытаешь. Что ж, потерпели почести — и будя. Хальвдан ткнул Расенда в бока пятками и обогнал идущих впереди. Кмети поспешили следом. Обернувшись, он крикнул древнерам на ходу.
— Спасибо, что проводили. Дальше мы сами.
И не успели ещё мужики высказать возмущение, которое отразилось на их лицах, как Хальвдан, минув часовых, припустил по спиральной улице, уходящей наверх невысокого холма, на котором стояла деревня. Где дом старосты, он помнил прекрасно. Несколько лет назад приходилось частенько там бывать вместе с Кириллом. Не всегда по радостному поводу.
Деревенские выглядывали из окон и калиток, любопытствуя, кого принесло ни с того ни с сего, да ещё и под вечер. Только не похоже было, чтобы они боялись. Знакомый дом старосты медленно выплыл в самой серёдке деревни из-за окруживших его изб. Раньше он был общинным, там жили сразу несколько семей, и отстроил его ещё прапрадед Наяса. Но с течением лет молодёжь поддалась влиянию других племён, и каждый стал по взрослении и женитьбе строить себе отдельное жилище. А солидная изба из толстых сосновых брёвен осталась старосте и его родне.
Хальвдан остановился у порога — забора вокруг дома не было — и приказал дружинникам ждать снаружи. А сам спешился и постучал в дверь. Внутри послышались приглушенные, полные возмущения голоса.
