Федя нахмурился. Мускулы его тела заиграли под футболкой.
— Куда ты ее втянул? — ярость снова блеснула в его глазах.
— Никуда, — ответил Николай, встряхнув плечи. — Прошлое настигло ее само.
— О чем ты? — с еще большим недоумением спросил Федя.
— О Морозове.
До этого Николай не знал, что одна лишь человеческая фамилия способна возродить ярость. Всего несколько букв, а человек вспыхивает, словно вулкан. Федя оттолкнул его на диван и почти набросился с кулаками, но Николай успел увернуться.
— Ты снова за старое?
— Я не знаю, как он связан с Аней, — Коля потер ладони. — Но вот-вот разразится война между ним и моим отцом за строительный проект. Морозов выиграл тендер, а мой отец точно не простит ему победу.
— И что ты этим хочешь сказать? Какую защиту ты можешь ей предоставить? — в голосе Феди прозвучало нескрываемое презрение.
— Аня поживет у меня какое-то время.
Любимов залился истерическим смехом и пнул мысом домашнего тапочка молочный ковер под журнальным столиком. Просьба Литвинова была для него немыслимой. Сдержанность, которой пропитались мышцы лица оппонента, безрассудно действовала на Федю. Ему хотелось пересечь ту линию выдержки, которой придерживался Коля, и наброситься на него с кулаками. Но в соседней комнате была Аня, которая была не на стороне Феди.
— Ты издеваешься? — сорвался на крик Любимов, метнув прожигающий взор в сторону Николая.
— Федя, при всей неприязни ко мне попытайся здраво мыслить, — Коля вздохнул и потер пальцами отяжелевшие веки. Упертость собеседника его утомляла, но уйти без результата он не желал. — Мой дом охраняется круглосуточно, а я всегда буду рядом.
Федя отрицательно мотнул головой, не допуская ни малейшей мысли благоприятного исхода для Литвинова.
— Исключено. Все проблемы только из-за тебя. Пока ты не появился, в ее жизни был покой.
Николай вскочил с дивана, считая обвинения в свой адрес отнюдь не справедливыми.
— И в чем же я виноват? В том, что родился в семье Литвиновых? — он развел руками. — Или в том, что мой отец бизнесмен, а? Быть может, по-твоему я виноват в том, что Морозов приехал к нам в город и решил наставить рога моему отцу? Все, что ты говоришь, — это глупо.
— А разве не глупо играть с человеком в игру «дальше — ближе»?
Николай закусил внутреннюю сторону щеки, стараясь не потерять самообладание. Понизив тон, он вымолвил:
— Я не играл в нее.
— Разве? — Федя изогнул бровь.
— Прошлое не играет никакой роли в момент, когда готова разразиться ядерная катастрофа. Я просто хочу, чтобы ты принял к сведению три факта. Первый — мы с Аней будем встречаться, второй — она будет жить у меня, третий — наша личная неприязнь не выносится на лед. В хоккее мы отключаем все чувства и играем на холодную голову, — заключил Коля.
Он развернулся и прошел в коридор, оглядываясь по сторонам в поисках спальной комнаты. Николай сделал пару шагов вперед и завернул направо, увидев через приоткрытую дверь силуэт Ани. Она буквально застыла на месте: руки безжизненно повисли, стеклянный взор был прикован к изголовью кровати. Коля не сомневался в том, что отголоски разговора с Федей долетели до ее ушей. Иначе бы она не пребывала в состоянии прострации.
— Возьми, пожалуйста, все необходимые вещи на первое время. Остальные купим в случае чего.
— Разговаривая на повышенных тонах, вы сумели прийти к соглашению? — спросила она.
— Эм, можно и так сказать.
Аня пождала губы и одобрительно кивнула головой. Ей слабо верилось в то, что они смогли договориться, ведь отголоски колких фраз доносились до ее комнаты. Но медлить было нельзя, поэтому она наспех набросала вещи в спортивный рюкзак. Застегнув молнию, Аня протянула портфель Коле, а сама забрала с комода сумку с фотоаппаратом и объективами.
— Кажется, все, — сказала она.
Николай переплел их пальцы, и они вышли из комнаты, никак не ожидая, что Федя встанет у двери и перекроет выход рукой, упершись ладонью в стену.
— Ты выходишь отсюда один, — процедил Любимов.
— Кажется, ты не понял моих намерений. Мы уходим отсюда вдвоем, — смело твердил Николай.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Федя, пожалуйста, пропусти, — просила Аня.
— Ты правда этого хочешь? — обратился к ней Любимов.
Аня сжала пальцы Николая, показывая серьезность своих намерений. Ей не нужно было ничего говорить. По ее решительному взгляду Федя все осознал: все действительно серьезно. Он опустил руку вниз и отошел от двери.
— Спасибо, — прошептала Аня, и в следующий миг дверь за ней с лязгом захлопнулась.
***
Ужин в семье Литвиновых начался с полного безмолвия и косых взглядов. Екатерина Андреевна, как обычно, сервировала стол на три персоны, подала горячие блюда и позвала всех к приему пищи. Александр Юрьевич, растилая белую салфетку на коленях, сначала не поднимал глаз ни на сына, ни на Аню. После проигранного тендера им так и не удалось поговорить, и Литвинов-старший держал обиду на сына за то, что в такой нелегкий час он выбрал девушку, а не его. Александра Юрьевича в принципе злило то, что Николай наплевал на все запреты, оговоренные ранее, будто бы больше не боялся никаких угроз. Он начал сознавать, что с появлением Ани Костенко держать Колю в узде стало практически невозможно.
Аня сидела напротив Александра Юрьевича и ощущала тягостную неловкость. Его холодность настораживала ее, и пальцы почти минуту не могли разложить салфетку. Почувствовав, как рука Николая потянулась к салфетке, Аня перевела на него взор.
— Не волнуйся и чувствуй себя, как дома, — успокоил Коля и уложил салфетку на ее колени. — Что тебе положить из еды?
Аня оглядела заставленный блюдами стол и в растерянности приоткрыла рот. Екатерина Андреевна приготовила столько всего, что разбегались глаза. Они с Федей не привыкли к такому широкому пиру, как устраивался в доме Литвиновых каждый день и считался для них нормой. И от этого чувство смущения и неравенства в положении нарастали с чудовищной силой. Краем глаза уловив ухмылку на лице Александра Юрьевича, Аня осознала, что ей ко многому придется привыкнуть, как бы трудно это ни было.
— Эм, наверное, просто салат, — смутившись, ответила Аня.
— Уверена? — переспросил Николай, уловив ее замешательство. Ему было важно, чтобы она ощущала комфорт в этом доме.
Аня взглянула на запеченного окуня, стоявшего посередине стола, и кивнула головой. Первый ужин оказался для нее стрессом, и она не готова была налегать на пищу, требующую усилий.
— У вас завтра игра, — прервал их диалог Александр Юрьевич и, наконец, оторвал взор от тарелки. — Надеюсь, вы хорошо к ней подготовились?
Николай поставил тарелку, заполненную овощным салатом, возле Ани и, придерживая хребет окуня, принялся вилкой отделять мякоть.
— Можешь не сомневаться. Сергей Петрович приложил максимум усилий, — на слове «максимум» его брови взлетели вверх. — Хочешь посетить?
— Не сейчас, — отрезал отец. — У меня есть дела важнее, чем хоккей.
Николай ухмыльнулся. Семейный бизнес был для отца всегда важнее, чем сын и его увлечения.
— Что планируешь делать дальше? — поинтересовался Коля.
— Идти в наступательную атаку, — без стеснений сказал Литвинов-старший. — Морозову отдавать проект я не собираюсь.
Опасения Николая подтвердились. Чтобы потешить свое самолюбие, Александр Юрьевич пойдет на крайние меры, которые могут отразиться и на семье. Коля посмотрел на Аню, взгляд которой потух от одной фамилии, прозвучавшей за столом.
— И как же ты собираешься вернуть проект?
— Ну, — отец откашлялся. — К примеру, мило побеседовать с твоей дамой сердца и узнать то, что ты не смог выведать до тендера.
Корпус Александра Юрьевича выпрямился, а мышцы натянулись, как гитарные струны. Он перевел пристальный взор на Аню, со всей суровостью прожигая ее существо. Литвинов-старший будто бы пытался выбить ее из равновесия, но Николай, сжав под столом руку Аню, выкрикнул:
