была своя логика. Но в других тогдашних его высказываниях на политические темы всякая логика начисто отсутствовала. Там у него просто не сходились концы с концами.
Воспроизвести дословно тогдашние его реплики (кроме одной, о которой позже), а тем более монологи я не смогу. А тут надо – дословно. Поэтому обращусь к его публичным, печатным высказываниям на эти темы.
С наибольшей откровенностью и определенностью те свои мысли и чувства он выразил в одном случайно попавшемся мне на глаза газетном интервью.
Без труда отыскав его сейчас в Интернете, некоторые наиболее выразительные отрывки из него я сейчас приведу.
Выразительным было уже само его заглавие: «Я живу в чужой стране».
Начал он со своих военных воспоминаний:
– Нас бросили на задание, которое было сорвано немцами, ребят уже в воздухе расстреляли, от 14 тысяч осталось 240 человек… Это был такой кошмар…
– Мы вообще никогда не считались с человеческими потерями… – вставляет сочувственную реплику берущая у него интервью журналистка.
И тут он вдруг вскидывается:
...
– Это неправда. То, что сейчас говорят, что мы не умели воевать, а просто завалили своими трупами всю Европу, – полная чушь. Запад еще тогда хотел отнять у нас нашу победу, преувеличивая роль союзных войск. Но ведь под Сталинградом, переломившим ход войны, умирали одни русские, и до Берлина союзники «не дошли» умышленно, опять предоставив умирать нам, штурмовавшим хорошо укрепленный город. Зато, когда в семидесятые я снимал документальную картину «Память», задавая респектабельным господам в Париже и Лондоне один-единственный вопрос – что они знают о Сталинградской битве? – все пожимали плечами.
Вот оно, значит, как!
Значит, тот его фильм, о котором я говорил Манделю, что участием в его создании ему не стоит гордиться, и который он (Мандель) сам охарактеризовал как «репортаж из жопы», не был для Чухрая случайной обмолвкой. Значит, именно такова была его взвешенная, продуманная, убежденная авторская установка?
Да, именно так.
Вскоре он еще раз подтвердил это в одной из двух своих автобиографических книжек:
...
Я поехал по разным странам. И начал – тогда еще это было не принято – с микрофоном в руках брать интервью на улицах. Я спрашивал прохожих: «Что вы знаете о Сталинграде?» И оказалось, что во всех странах, которые в боях не участвовали, люди ничего толком об этом не знали. «Ха-ха, хи-хи-хи… Да-да… что-то там было, еще при Наполеоне…» <…> В основном это были мужчины – которые, пряча глаза, раздраженно отмахивались или на бегу с плохо скрываемой злостью коротко говорили: «Не знаю!» <…>
Когда я снимал свой фильм, холодная война была в самом разгаре. Она была и кровавой и страшной, под стать «горячей» войне. Моей задачей не было подлить масла в огонь и продолжать ссорить нас с нашими бывшими союзниками. Я лишь предупреждал зрителя: западная пропаганда успешно убедила своих граждан, что только они, наши союзники, победили во Второй мировой войне. Они хотят, чтобы люди забыли о наших жертвах и победах. Они фактически узурпировали наши заслуги и нашу славу.
(Григорий Чухрай. Мое кино. М., 2002)
А в другой, тоже автобиографической, мемуарной своей книге он эту любимую свою мысль еще и развил, углубил и расширил, доведя ее уже до полного исторического абсурда:
...
Вторая мировая война только на первый взгляд была войной антигитлеровской коалиции против германского фашизма, по существу она была задумана и осуществлена как война капиталистического Запада против Советского Союза.
(Григорий Чухрай. Мое кино. М., 2002)
О переменах, происходивших в нашей стране на пороге 90-х, в своем газетном интервью Чухрай высказался коротко, одной фразой:
– Мне кажется, что я живу в чужой стране. Чужая жизнь, чужой народ…
В книге он эту свою ностальгию по нашему советскому прошлому выразил еще прямее, еще откровеннее:
...
Недавно мы с женой заговорили о нашей жизни. Сколько светлых надежд и сколько разочарований! И все «во имя светлого будущего». Сегодня вера в «светлое будущее» убита. И нас уверяют, что мы не в то верили, не то строили, не за то воевали. И вообще «это было наваждение дьявола»…
(Там же)
Какие-то концы с концами он все-таки свести пытается. Но трудно, трудно это ему дается.
...
Заслуги Сталина в победе в Великой Отечественной войне были ничтожны по сравнению со значением героизма и силы духа нашего народа. Но главное – они были ничтожны в сравнении с виной Сталина. Виной в том, что война эта с нашей страной вообще началась, и виной в том, чем эта война для нас обернулась!
Я рассказывал о преступно неразумных действиях Сталина накануне войны, о том, какие он вытворял фокусы. Ведь именно в результате цепи его нелепых поступков мы оказались абсолютно не готовы к наступлению немцев, понесли столько потерь и потерпели столько поражений, особенно в самом начале войны.
Но в своей картине мне было очень важно сказать всю правду о происшедшем, какой я ее знал. Поэтому в финале я сказал и такие слова: «Все это было. Но мы победили. И другого Верховного Главнокомандующего у нас не было».
(Там же)
Получается, что как ни плох – и даже ужасен – был Сталин, но и он все-таки тоже кое-что сделал для нашей победы. И, умолчав об этом, нельзя было сказать всю правду о той нашей большой войне.
Нет, не сходятся у него концы с концами. Никак не сходятся:
...
Жизнь наша состояла не только из ГУЛАГа, как представляют себе современные правдолюбы. Она была полна высоких и честных стремлений, уважения к женщине, к труду, желания сделать людям добро. Не получилось. Не их в этом вина. Они погибли за то, чтобы жила их страна, жил народ, чтобы совершенствовалась и делалась справедливее власть в стране. Трагическая и славная судьба!
(Григорий Чухрай. Моя война. М., 2001)
«Современные правдолюбы» – это из словарного запаса самых вульгарных советских пропагандистских штампов. И в эту стилистику – силой инерции – он впадает все чаще и чаще:
...
О кровавых преступлениях Сталина я, как многие мои сверстники, узнал только в зрелости, после ХХ съезда. Это было шоком для моего поколения.
Мы мечтали смыть с нашей истории грязь и кровь сталинизма. Это была наша страна, мы любили ее. Мы шли за нее на смерть и делали все, что от нас зависело, чтобы жизнь в ней становилась свободнее, богаче, справедливее. Потом наше знамя антисталинизма перехватили диссиденты. <…> Запад поддерживал их в конечном счете разрушительную работу, способствовал их популярности, делал героями страны, борцами за правду.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
