– Мы уже говорили с тобой об этом, но.., не очень успешно, как ты, наверное, помнишь. У нас разный взгляд на наши с тобой отношения. Нам, очевидно, не мало торопиться.
– Но, Рэнд, рано или поздно мы должны будем…
– Скорее всего поздно… Прежде чем принять какое-либо решение, нам многое придется обсудить.
– Я.., да, я согласна.
Она уже на собственном опыте знала, как неожиданно может измениться жизнь, перевернув все вокруг с ног на голову. И только одно ей было известно точно – никогда больше не вернется она к той своей прежней жизни.., и была откровенно рада этому.
– Но у нас с тобой еще есть неотложные проблемы, – заметила она.
– Что же это может быть? – улыбаясь спросил Рэнд.
Розали указала на измятую одежду.
– Как мы появимся в замке в таком виде?
Рэнд улыбнулся и откинул с лица волосы.
– Очень просто: мы проберемся тайно, любовь моя, – ответил он.
Глава 12
Вся моя прежняя жизнь
Уже не моя теперь.
Прошли, пролетели те дни,
Как быстрокрылые сны,
Чьи образы живы лишь в памяти…
Джон Вильмонт, граф Рочестер
Сдержав слово, Рэнд провел Розали в замок так осторожно, что никто не увидел их по дороге. На пороге комнаты он поцеловал ее, прежде чем проститься.
Опасаясь, что по ее счастливому виду окружающие немедленно догадаются о случившемся, Розали была необычно тиха за обедом. Всего несколько раз осмелилась она поднять глаза, боясь встретиться взглядом с Рэндом.
Противный! Он не пришел к ней следующей ночью.
Целых два часа Розали ждала и уже раздумывала, не пойти ли самой к нему, но осторожность одержала верх, и она, погасив свечи, легла спать.
Проснувшись, утром она обнаружила на подушке желтую розу, с которой были аккуратно срезаны шипы.
Поднеся нежный бутон к лицу, она вдохнула его аромат и мысленно перенеслась в напоенный благоуханием сад, где произошло их последнее свидание.
В таком сонно-мечтательном настроении Розали пребывала почти весь день.
* * *
– Это здесь, – прошептала Мирель, украдкой продвигаясь по коридору.
Розали потянула на себя золоченую ручку двери, но она не поддавалась.
– Ты права, – разочарованно сказала она. – Закрыто.
Но почему эта портретная галерея заперта?
– А вы думаете, это галерея?
– Да, наверное, ведь комнаты по обеим ее сторонам полны картин и бюстов предков д'Анжу. – Розали с подозрением посмотрела на дверь. Это была единственная комната в замке, где они с Мирель еще не побывали.
Встретившись с ней взглядом, Розали поняла, что бурная фантазия Мирель подталкивает ее на поиски разгадки тайны закрытой двери.
– Вероятно, там было совершено убийство, – прошептала она, и Розали засмеялась.
– Нет, скорее всего комнату заперли просто случайно.
– Может быть, нам попросить ключ у мадам Альвин?
Розали покачала головой.
– А вдруг ее закрыли специально, тогда у нее найдется причина отказать нам. И если нас потом застанут здесь, как мы все объясним?
Посмотрев друг на друга, они улыбнулись, предчувствуя нечто необычное.
– Мадемуазель, нет ли у вас…
– Тебе нужна шпилька? Ею ты сможешь открыть замок, да?
– Может быть… Но надо прежде убедиться, что поблизости никого нет.
Мирель проворно повернула тонкую острую шпильку…
– О, да у тебя тоже масса талантов, Мира, – удивленно заметила Розали, и девушка улыбнулась.
– Жив, я рядом с Гильомом, многому научишься, чтобы не пропасть с голоду. Он показал мне, как это делается.
Мирель впервые говорила сама о своей прошлой жизни. Наклонив голову, Розали с интересом смотрела на нес.
Она не знала, что ей довелось пережить, но было ясно, что жизнь закалила ее.
Как же смогла она остаться такой милой и неиспорченной? Что тому причиной – сильная воля или нежная забота Гильома, оберегавшего сестру от грязи и пошлости жизни?
После нескольких усилий замок вдруг тихонько щелкнул, и Мирель с торжеством посмотрела на Розали. Открыв дверь, они не задумываясь быстро скользнули внутрь.
Да, это действительно была портретная галерея со множеством развешанных по стенам картин, которые смотрели на них глазами одетых в старинные наряды незнакомцев.
Один портрет висел отдельно от других. Он помещался между двух роскошно обрамленных зеркал.
Подойдя к окну, Розали отдернула штору, чтобы лучше рассмотреть его.
– Элен Маргарэт д'Анжу, – прочитала Мирель табличку, подойдя ближе.
Теперь Розали знала, почему была закрыта эта комната. Какие чувства, какие переживания были заперты здесь вместе с живописным образом этой женщины?
– Какая красивая! – сказала Мирель. – Кто это?
– Его мать, – просто ответила Розали. – И не так уж она красива. Мира.
Может быть, ее чувство к Рэнду мешало ей беспристрастно воспринимать портрет, Элен д'Анжу была действительно необыкновенно хороша.
Классические черты ее лица, прихотливый изгиб губ, напоминавший губы Рэнда, и насмешливое выражение, которое тоже было знакомо Розали… Только глаза, пожалуй, были другими: у Элен изумрудные, а у Рэнда – зеленовато-золотые.
Было нечто жуткое и сверхъестественное в том, чтобы находить черты Рэнда в портрете этой незнакомой женщины. Впрочем, в ней хватало и своей собственной, неповторимой красоты, которую она не передала своему старшему сыну. Вместо нее Рэнд унаследовал сильные упрямые черты, справедливо отнесенные Розали к отцовской линии Беркли. Большой, выразительный рот Рэнда, его сияющая улыбка, соединение янтаря и солнца в цвете его волос – всего этого не было в чертах его матери.
Казалось, характеру Элен Маргарэт свойственны самые разные проявления – насмешка, гнев, даже страсть, но только не любовь…
"Вы мучили его, когда он стремился к вам", – горько думала Розали, и эта мысль заглушала и перекрывала все ее чувства в восприятии портрета.
Она не находила в своем сердце никакого "сочувствия к женщине, которая безжалостно ранила тех, кто любил ее. Розали еще раз с неприязнью посмотрела на портрет.
– Наверное, – сухо проговорила она, – художнику удалось точно передать сходство.
– Что вы сказали, мадемуазель?
– Пойдем отсюда, Мирель. Есть сотни других вещей, на которые я буду смотреть куда более охотно.
– Ну хорошо, пойдемте на кухню, к мадам Альвин, – предложила Мирель и осторожно открыла дверь.
– На кухню? Зачем?
Девушка внимательно посмотрела по сторонам.
