Обогнув мечеть, беглянка на миг замерла в тени минарета – слишком уж ярко светила в небе луна, а откуда-то из-за угла донеслись приглушенные голоса и смех. Стражники! Кому еще и быть-то?
– Э, Ахмет, наши тюфяки ничуть не хуже урусских! Есть у меня один знакомый пушкарь, он из бронзы льет – это самое лучшее, когда из бронзы.
– Почему, дядя Хасан? – Второй голос явно принадлежал молодому парню.
– А потому! Те, что из железных полос сварены иль отлиты из чугуна – рвутся иногда, разлетаются вместо выстрела на куски – губя всю обслугу. Иное дело – бронзовые, у тех сначала вздутие появляется – значит, пора ствол менять! О том всякий пушкарь знает.
– А-а-а…
Действительно – стражники. Трое. Один с седой бородой, видимо – старший, и два молодых, совсем еще юноши. Слушают старшего, аж в рот глядят. Это хорошо, что не по сторонам. Мара вжалась в стену.
Стражники, как назло, остановились на небольшой площади при мечети – совсем рядом! Все в одинаковых коротких кольчугах с зерцалами, в круглых небольших шлемах, при саблях, при бердышах. Постояли, поговорили… Ху-у-у… Ну, наконец-то ушли.
Девушка перевела дух и неожиданно для себя усмехнулась – надо же, ордынские пушкари не хуже русских! Русских…
«Так русские же здесь, в Сарае, они и Джелала-ад-Дина разбили, и Едигея помогли прогнать!» – ожгла огнем мысль.
Ну да, про них и хан со своими везирами говорил, да Мара особенно не вникала, потому как была тогда куклой – поняла только, что грозит русским ратникам большая опасность – хан их перессорить хочет, а потом поодиночке разбить. И гнать до самой Руси-матушки, вновь набегом пройтись!
Вот куда сейчас и надо-то. К своим, к русским людям! Только вот как их разыскать, где? Эх, надо было б раньше, во дворце-то, поинтересоваться, расспросить хоть кого-нибудь, словно бы невзначай – сумела бы, ведь не дура, но… куклой была, чего уж теперь говорить.
Значит, все равно – в гавань, там народищу много, там попробуй найди. И про русских узнать можно.
Девушка улыбнулась – понравилось ей думать да за себя все решать – и, подмигнув унылой ордынской луне, быстро зашагала к реке, к Волге.
Айдар-бека Азат заметил еще издали, когда возвращался из – стыдно сказать! – майхоны. Князь послал к майхонщику Федьке Утырку за фряжским вином, очень и очень вкусным. Так все говорили, но Азат-то вина не пил – разве правоверному можно? Только в военном походе или в лечебных целях – для поправки здоровья, заживления ран и всего такого прочего. Вот и нес отрок тяжелый кувшин без всякого любопытства – даже не тянуло попробовать – грех.
Старый дервиш, гремя веригами, просил на углу милостыню. Юноша остановился, протянул монетку:
– Помолись за меня, додо.
Морщинистое, цвета старой глины лицо дервиша вдруг озарила улыбка:
– В твоей душе расцветает волшебный цветок, славный юноша. Но в ней еще много зла. Победит ли добро – все от тебя зависит.
Кивнув страннику на прощание, Азат покачал головой – о чем говорил сейчас этот нищий старик? Добро, зло… К чему все это?
Ханский нукер, расслабленно вытянув ноги, сидел на мраморной скамеечке под каштанами, невдалеке от ворот выделенного урусам дворца. Здесь, на небольшой круглой площади, бил устроенный в форме морской раковины фонтан, тенистые деревья давали прохладу, а в двух расположенных одна напротив другой харчевнях уже собирались люди. Слышалась тихая музыка – харчевные музыканты пробовали свои дутары и флейты, грустная и щемящая мелодия вдруг сменилась веселой… Ай, шайтан! Это ж «Белая верблюдица»! Знакомый мотив.
Увидев Азата, Айдар-бек подал ему знак, чтоб сел рядом, что юноша и проделал, осторожно поставив на лавку кувшин.
– Да продлит Аллах твои дни, уважаемый… – начал было Азат, да запнулся, взглянув на нукера, под левым глазом которого расплывался радужный, огромных размеров, синяк. Страшно было и думать, кто мог его поставить!
– Слушай и запоминай, – не отвечая на приветствие, тихо промолвил телохранитель. – Сегодня ночью из ханского дворца сбежала одна молодая урусская рабыня, светловолосая, светлоокая, красивая, зовут – Мара.
Азат вздрогнул, услыхав имя. Мара! Так она сбежала?!
Айдар-бек вскинул глаза:
– Ты что дрожишь, парень?
– А? Да… нездоровится что-то, – Азат поспешно опустил глаза.
– Девчонка, несомненно, попытается укрыться у своих – урусов. Дойти до них она не должна!
– Мне ее убить? – тихо спросил подросток.
– Убить? Да, наверное, – кивнув, Айдар-бек неожиданно вздохнул, сплюнул и скривился. – А вообще, это слишком легкая для нее смерть! Лучше ее схватить да доставить к великому хану… Уж там мы с ней позабавимся, пожалеет, что на свет родилась, тварь! Скорее всего, так и будет – наши люди уже ищут ее везде и, я надеюсь, перехватят по дороге, может быть, даже вот здесь, у этого фонтана. Но! – нукер наставительно поднял вверх указательный палец. – Если эта гнусная рабыня вдруг все же проберется во двор, – Айдар-бек кивнул на предоставленный русским дворец, – там ее нам схватить будет весьма затруднительно. Вот тогда ты ее и убьешь, как – думай сам, ты ж в этом деле умелец. Помни! Она не должна встретиться с князьями! Не должна. Упустишь – ох, не завидую я тогда тебе, парень! Впрочем, все ж думаю, что мои люди схватят ее раньше. Все понял? Тогда пошел прочь. И будь наготове.
Встав, Азат молча поклонился и, прихватив кувшин, зашагал к воротам, не разбирая дороги. Мара! Именно так звали ту девушку, которая… Сердце юноши забилось так сильно, что, казалось, сейчас выскочит из груди. Мара… А может, это какая-нибудь другая невольница, просто имя одно и то же? Нет! Айдар-бек же сказал – светлоокая, светловолосая, красивая… Да-да! Красивая, очень.
Погрузившись в нахлынувшие неудержимым водопадом мысли, Азат едва не сбил с ног проходившего мимо мужчину в длинном суконном чекмене, чалме и с повязкой на правом глазу.
– Куда прешь, щенок?! – схватив парня за шиворот, заругался тот. – Поучить тебя уважать старших? Так вот – на, получай!
Одноглазый попытался пнуть юношу, да тот легко вывернулся и, ловко перехватив занесенную для удара ногу, дернул – незадачливый мужичонка с воплями шлепнулся на мостовую.
– Кувшином по голове получить хочешь? – нагнувшись, любезно осведомился Азат. – Нет? Тогда заткнись и иди своей дорогой.
– Сволочь! – дождавшись, когда юноша скрылся в воротах, злобно воскликнул одноглазый. – Ничего, мы еще встретимся, парень. Я тебя запомнил.
Вскочив на ноги, мужчина стряхнул с чекменя грязь и, оглянувшись по сторонам – вроде бы никто над ним не смеялся, – поспешно подошел к фонтану:
– Доброго вам здоровья, господин Айдар-бек, да продлит Аллах…
– Садись, Носрулло, – кивнув на лавку, телохранитель насмешливо скривился. – Чего это ты там валялся-то?
– Поскользнулся, – хмуро бросил одноглазый. – На старый инжир наступил.
Айдар-бек пристально взглянул на собеседника:
– Слушай внимательно, Носрулло. Возьмешь всех своих людей, сядете здесь, в обеих харчевнях… кого-то и сюда посади. Только смотрите мне, вино не пьянствовать и всякую дрянь не жевать!
– Да не беспокойтесь, – агент ухмыльнулся, скосив глаза на синяк под правым глазом нукера. – Сделаем все, как надо, первый раз, что ли? Кого ловим-то?
– Одну беглую рабыню. Да не смейся ты, лучше приметы запоминай.
По паре соглядатаев Носрулло разместил в харчевнях, строго-настрого наказав не пить и не жевать, одного посадил на лавочку у фонтана, сам же решил прогуливаться поодаль – для общего контроля за ситуацией. Самому лично за кем-то следить не позволяла слишком уж приметная внешность, но руководителем Носрулло был отменным: предусмотрительным, хитрым, умным, недаром его высоко ценили сменявшие друг друга везиры. И вот этот вот самый доверенный ханский нукер – повыше любого везира! – оценил тоже. Что ж – высокое доверие нужно оправдывать! Ах, если б не этот глаз.
Лично отдав кувшин «князю», Азат, конечно же, не мог успокоиться. Тем более никакого нового дела у него – как частенько случалось – сейчас не было, что пришлось весьма кстати. Юноша гнал от себя дурные мысли, вполне отдавая себе отчет, как именно поступят с беглой рабыней. Хотя, казалось бы, что ему до нее? Они и виделись-то один раз, случайно, мельком. Тем более невольница – уруска, а урусы – враги, не только враги Орды и великого хана, но и личные враги Азата, когда-то разрушившие его дом, убившие семью.
Усевшись на резную скамью, в тени платана, юноша со стоном обхватил руками голову: с одной стороны – очень хотелось помочь несчастной девчонке, с другой – она же была из стана кровных врагов! И что же делать-то? Что? Кто б подсказал?
– А никто не подскажет, не жди! Ты сам должен все для себя решить, сам сделать выбор.
Встрепенувшись, Азат вскинул глаза:
