стоит искать Языков — связистов гильдии, шепчущих и снующих в тени, — это паб «Три кота».
Вскоре ароматный порт с вонью соли, рыбы и дёгтя сменился запахом немытых тел, нищеты и дешёвого пойла. Как водилось, первые портовые кварталы — прибежище сброда, моряков и дешёвых шлюх для тех же моряков. Но тут были и мастерские, верфи и несколько больших производств, выпускающих клубы дыма из труб. И даже мощёная дорога была весьма сносной, а это многое говорило о городе.
«Наёмники, моряки, купцы, бродяги, мошенники, фанатики, — проговаривал я в голове, наблюдая за пёстрыми кучками народа и редкими одиночками, — стража, солдаты, шлюхи, школяры, батраки, рабочие, мясники».
Ещё одним признаком преуспевающего города было расслоение и разнообразие наполнения улиц, таверн, постоялых дворов и борделей. И в данном случае неплохо одетый купец-лис мог без проблем разминуться с каким-нибудь бродягой-котом. И способствовали этому многочисленные стражники. Неудивительно, что обходилось без стычек. Но мы лишь на главной улице.
— Капитан, сюда, — указал Эд в проулок.
Я уже знал, что главная улица звалась Портовой, уходя вплоть до самого королевского дворца. И все остальные обстраивались уже вокруг неё. Тут даже самая скудная и узкая подворотня носила имя и имела значение, лишь потому что когда-то была весьма обычной улицей. Но время распорядилось иначе. И сейчас мы шагали по грязной подворотне, зовущейся улицей Язычников. Именно сюда сгоняли всех местных иноверцев, вышедших из моды. И расписные стены домов напоминали о старых богах — тех, что помнили руны и любили младенцев на завтрак и девственниц на ужин.
— И как местный король вообще позволяет это? — говорил Уггель, рассматривая рисунки и руны. — В Дигоре всех под корень подрезали, даже пикнуть не успели!
— Возможно, именно поэтому Райна называют Добрым, он милосерден, — благоговейно сказал Эд.
— Не, он просто умён и практичен, — бросил я. — Вместо того чтобы истреблять язычников и играть с ними в партизан, он ограничил их права и возможности. Вероятно, тут же социальные и трудовые ограничения. А ведь равным стать так просто — лишь отринуть старых богов и жить счастливо в мире со всеми.
Да, я изучил культуру и историю местных племён и народов. Время у меня было, а капитан оставил неплохое наследство в виде книг и старых свитков.
— Да херня всё! Яйца у него мелкие! Не люблю тех, кто только и может языком работать! — возразил Уггель.
— Зато женщины любят, — усмехнулся я.
Остальные тоже посмеялись, а близнецы обсуждали владение языком всю оставшуюся дорогу. И когда мы забрались в самый тёмный закоулок, наполненный смрадом разложения, мочи и браги, перед нами показалась качающаяся ржавая вывеска паба. Окна были застланы мутной плёнкой из желудка какого-то животного, дверь скрипела, впуская нас внутрь.
— Хайс, ещё посетители! — бросила щербатая официантка из газелей, стоя за грубо сбитой барной стойкой.
Вдоль стены расположились широкие столы и квадратные поменьше в зале. Мы сразу же облюбовали один из более-менее приличных столов и стали ждать. Местные обитатели тайком бросали на нас заинтересованные взгляды, на миг отрываясь от своего вонючего пойла.
— Сколько? — басовито бросил белый медведид, обливаясь потом. На нём был кожаный фартук, заляпанный сухой кровью, а левый глаз подёргивался.
— Пятеро, — отвечала официантка.
— Так хера ты ещё тут⁈ Пошла обслуживать!
Газель без желания оторвалась от подпирания стойки и подошла к нам.
— Выпить, пожрать? — спросила она таким тоном, будто мы ей уже были должны.
Я тут же достал золотую монету, не желая размазывать, и поманил её пальцем. Она приблизила лицо, и я вложил ей в руку монету.
— Я ищу «Гильдию Без Лица», — прошептал я.
Она одёрнулась, окинула нас оценивающим взглядом, что-то прикинула в уме и крикнула:
— Хайс, белое вино есть⁈
Тот изменился в лице.
— Есть, но там выбирать надо! И по цене договориться, не ходовой товар! Тащи его сюда! — ответил он и скрылся за дверью.
— Пошли, — махнула рукой официантка.
— С тобой? — спросил Уггель, на секунду отвлекаясь от гляделок на посетителей, что слишком долго задерживали на нас взгляды.
— Не нужно, я сам, — бросил я, вставая.
Официантка провела меня через другую дверь, правее от стойки, и мы скоро оказались в пышущей жаром, воняющей горелым маслом кухне. Там же ждал хозяин заведения.
— Чёт щуплый какой-то, — оглядев меня, выдал он.
— Тебя моё телосложение волновать не должно, — холодно бросил я.
— И то верно, — пожал он плечами. — Ты, значица, ищешь гильдию?
— А зачем иначе меня сюда приводить?
— Вопросом на вопрос отвечать невежливо.
— Давай к делу, — сказал я, не желая проводить тут времени больше необходимого.
— Пятьдесят золотом, — сказал он.
Я сразу же развернулся и пошёл обратно. За идиота меня держать не надо.
— Да стой же! Пошутил же! — спохватился он. — Десятка.
А вот это уже приемлемо. Хотя явно больше необходимого, но я же планировал заводить друзей. Достав мешочек, я отсчитал монеты и протянул ему под сопутствующий блеск глазёнок.
— Пиздюк! — крикнул он.
Тут же из кладовой показался подросток-енотид в грязном рванье и с руками, покрытыми свекольным соком.
— Отведи их к мастеру, — приказал медведид.
— Да, господин! — крикнул мальчишка, радуясь, что удастся поотлынивать от работы. — Меня Джоке звать, — поклонился он, подойдя. — Пойдёмте.
Но я не сразу последовал за ним, задержав взгляд на медведе.
— Чего? — спросил тот.
— Если по пути мне создадут проблемы, тот волк вернётся сюда и перегрызёт тебе глотку.
Взгляд того изменился, в нём показались сомнения.
— Я не отвечаю за то, что происходит за пределами, — отмахнулся он. — А теперь вон с моей кухни!
Я вышел за мальчуганом. И мы сразу покинули сей сарай. Он повёл нас дальше по проулку, петляя и заводя всё глубже.
— Будь готов, — сказал я в один миг Уггелю.
— Всегда, — буркнул он.
— Сколько ещё? — спросил Эдра.
— Ещё сколько? — спросил Криш.
— Вот-вот пришли! — звонко отозвался мальчишка, и я услышал страх в его голосе.
— Криш, схватить его, — приказал я.
И в тот же момент пацан скользнул в узкий промежуток между зданиями, а близнец за ним. Позади показались четверо, впереди ещё пятеро. Несколько оказались
