- Ты что, дочь, притормозила, - удивился Игорь – такую вкуснятину и с такой брезгливой миной! Забаловали мы тебя совсем!
- Дашенька, а ты себя хорошо чувствуешь? – выдвинула свою версию жена – Живот не болит?
- Не буду я ЭТОГО есть! – отрезала дочь – Это дрянь какая-то, а не мясо. Вы меня нарочно обманываете. Просто настоящих сосисок не достали, вот ЭТО и подсовываете! Я лучше одной картошки поем.
- То есть, как это – не мясо? Уж если это тебе не мясо, то чего же ты хочешь? – в один голос возопили потрясенные такой реакцией любимой дочери родители.
- Сосисок хочу! Только настоящих! Таких, как мама всегда покупает. Розовых, а не черных. В пакете. Цепочкой. Из мяса!
И тут только до ошеломленного Игоря дошло, что Дашка, которая за свои без малого восемь лет ничего, кроме тех самых розовых-в пакете-цепочкой не видавшая, пребывает в полной уверенности, что именно эта смесь измельченной туалетной бумаги с какими-то неведомыми пищевыми отходами и является МЯСНЫМИ сосисками! И запах и вкус настоящего мясного фарша приняла за что-то несъедобное! Он не сказал ни слова. Промолчала и жена, понявшая по его лицу, что от любых разговоров пока лучше воздержаться. И только Дашка, счастливая от того, что никто в нее не впихивает какой-то несъедобной ерунды, быстро доглотала картошку, допила чай и уселась в столовой перед телевизором. Игорь, механически дожевал потерявший для него вкус деликатес, молча поднялся, ушел в спальню, лег на кровать и тупо уставился в потолок. Потом подошла жена, села рядом и погладила его по голове.
- Послушай, - сказал Игорь – ты понимаешь, что наша дочь растет, не зная вкуса нормальных сосисок? Ее приучили жрать крахмал, как будто так и надо. А я, здоровый и толковый мужик, как бы даже и ничего сделать не могу. Это что – нормально?
IV
Так что, поговорив с коллегами и поперебирав впечатления из собственной жизни, Игорь ощущал себя уже не таким полным профаном в колбасоварении, как опасался вначале. Но самому почитать работу все равно не терпелось. Вдруг еще какие незнакомые горизонты откроются!
Долго ждать не пришлось. Примерно через пару недель после того, как вопрос о его временной секретности был решен положительно для обеих заинтересованных сторон, и за месяц до назначенного дня защиты Игоря вызвали в Первый отдел их Института и под расписку вручили доставленный специальной почтой пакет. В нем, как понятно, и была эта загадочная работа.
- Вообще-то, по правилам надо было вас прямо тут и усадить эту диссертацию читать, – назидательно сказала первоотдельская начальница – да уж ладно. Полагаемся на вашу аккуратность. Работайте у себя в кабинете, но больше никуда диссертацию не выносите и никому не показывайте. А когда отзыв напишете, приносите сюда. Мы вам его сами в отделе кадров заверим, свою визу поставим и в тот институт отошлем. Черновики и лишние экземпляры уничтожьте.
Чувствовалось, однако, что инструктирует она Игоря больше для порядке, поскольку и сама к секретной колбасе с большой серьезностью не относится. Тем не менее, обещание строго следовать всем указаниям было дано. После этого Игорь направился к себе и, отложив все другие занятия, немедленно приступил к чтению. И чем дальше читал, тем больше удивлялся. Сперва диссертант вполне понятно разъяснил, что потребительские качества колбасы находятся в прямой зависимости от внешнего вида и, главное, стабильности образующего ее фарша. Спорить с этим было трудно, хотя Игорь про себя полагал, что и вкусовые качества – тоже не последнее дело, но про это текст диссертации как-то не упоминал. Затем – и опять вполне логично – объяснялось, что стабильность колбасного материала зависит и от качества эмульгаторов, после чего длительно разбирались недостатки эмульгаторов, находившихся в промышленном применении на тот далекий день. Отсюда диссертант плавно переходил к своим (или своего научного руководителя) соображениям о том, какими качествами должны обладать эмульгаторы действительно хорошие и даже не уступающие зарубежным образцам. Потом шел раздел вполне добротной химии, растолковывающий, как, собственно, эти новые эмульгаторы синтезировались и изучались. Потом начинался кусок физики, использованной для изучения свойств новых веществ воде и в биологических средах. И только когда было ясно показано, что предложенные вещества и впрямь хороши до невозможности, автор переходил к описанию результатов опробывания своих эмульгаторов в реальных колбасах, опытные партии которых были изготовлены на одном из московских мясокомбинатов. Разобравшись во всей химии и физике, Игорь заудивлялся как мог – ни в чем из того, что он прочел, не было и намека на какую-нибудь секретную или даже просто необычную технологию. Да, придумано и сделано все неплохо, и даже наверняка полезно, но никаких откровений, оправдывающих необходимость допуска, не было и в помине. Оставалось только согласиться с тем, что пищевики эти и впрямь, наряду с колбасными добавками, варят у себя какую-то оборонную (или атакующую?) дрянь, почему все у них и засекречено.
Поначалу он чисто колбасный раздел и читать не хотел – с наукой он разобрался, а качество колбас пускай второй оппонент анализирует – он как раз из Мясо-Молочного института. Ему и карты в руки. Но врожденная добросовестность не позволила ему отложить пухлый переплетенный том, и, вздохнув, он начал просматривать описание того, как, можно сказать, “заиграли” колбасы с этими новыми эмульгаторами. Результаты экспертиз по оценке внешнего вида, длительности хранения и всяких других промышленно значимых колбасных параметров были сведены в бесконечные таблицы. И открывала этот ряд довольно незатейливая таблица, описывавшая состав колбас, принявших участие в испытаниях. Игорь начал читать. Лучше бы он этого не делал…
Первой в этой открывающей раздел таблице числилась какая-то довольно известная в покупательских кругах колбаса, “Столовая”, кажется... И по графам был заботливо рассортировано то, из чего она была изготовлена: белок соевых бобов – 45 процентов, измельченный хрящ крупного рогатого скота – 35 процентов, пищевой крахмал – 12 процентов, соль и разные другие специи – 3 процента, обладающие запахом мяса отдушки – 2 процента, пищевые красители – 2 процента и, наконец, разработанные диссертантом добавки, обеспечивающие стабильность колбасной эмульсии – 1 процент. В сумме – правильные 100. Заинтересованный Игорь углубился в изучение композиций разных использованных в диссертационной работе “Столичных”, “Молочных”, “Любительских” и “Особых”. И вот именно тут, разглядывая вдоль и поперек таблицу, представлявшую сравнительный состав хорошо знакомых ему по прилавкам продуктовых магазинов и по домашнему столу колбас, Игорь внезапно понял, что именно составляло основную (и, нет сомнений, вполне обоснованную) секретность всей работы. И даже не только самой снабженной ограничительным грифом единичной диссертации. И даже не просто секретность, над которой так дрожали закрытый ученые совета и первые отделы. А ту самую-самую Главную Тайну социалистической державы, которую Мальчиш-Кибальчиш дедушки Гайдара ни за что и никогда не выдал бы проклятым зажравшимся буржуинам – в сетевой мясной колбасе, отпускаемой советским людям, МЯСА НЕ БЫЛО!
Пост-скриптум. А диссертация оказалась вполне хорошей. И добавки мужик придумал и синтезировал отличные. И не его вина, что добавляли их не в нормальный колбасный фарш, а в смесь разной с трудом перевариваемой даже привычными ко всему советскими желудками дряни. Так что и отзыв Игорь написал похвальный, и выступил тепло, и искомую и вполне заслуженную степень кандидата наук соискатель получил быстро и без проблем. Вот только задумываться по поводу того, до каких же пор должен он кормить семью белком соевых бобов вкупе с измельченным хрящем и крахмалом, так что дочь его вкус настоящего мяса уже принимает чуть ни за отраву, стал он все чаще и все сумрачней...
ИСТОРИЯ ДВЕНАДЦАТАЯ. ВЫЕЗДНОЕ МЕРОПРИЯТИЕ
I
Организовывать и проводить всяческие конференции и симпозиумы, особенно, с приглашением гостей из разнообразных развитых зарубежных стран в игоревом Институте, да и во всем их заведении, любили и даже очень. Какой еще повод может быть удобнее этого, чтобы продемонстрировать себя мировому научному сообществу, завязать полезные знакомства среди сливок этого самого сообщества, да еще в придачу почти наверняка получить ответное приглашение (естественно, в первую очередь, для начальства) поучаствовать в какой-нибудь аналогичной конференции в привлекательном забугорье, да еще, разумеется, за счет приглашающей стороны? Так что для вящей славы институтской и в расчете на ответные любезности различные научные посиделки устраивали так часто, как только мог выдержать бюджет их организации, да и всего министерства. Не зря же, как поговаривали многие, слово их Босса значило не меньше, а может быть даже и побольше, чем слово самого министра. И, в результате, за Институтом – самим по себе или в составе всего НТЦ – к середине восьмидесятых значилось никак не менее десятка успешных мероприятий и целая прорва научно-технических соглашений и сотрудничеств с аналогичными центрами Штатов, Франции и существовавшей тогда еще ФРГ. Про соцлагерь и говорить не приходилось - стажеры из разных чехословакий, болгарий, польш и гедеэрий в Институте буквально толпились, а ехать председательствовать на очередном СЭВовоском сборище в какой-нибудь, скажем, Братиславе Директор уже откровенно брезговал, предлагая начальнице целого специально организованного отдела международного сотрудничества самой объяснить устроителям, как он занят и почему на этот раз приехать не сможет, и оформить документы какому-нибудь из особо доверенных завлабов ему на замену.
