Открытие это значило многое. Несмотря на все трудности, они выжили, создав для себя микрокосм ноктюрнского общества здесь, на злосчастной Скории.
Видения, которые испытывал Дак'ир ранее, прямо перед тектоническим сдвигом, который открыл разлом в подземный мир, всплыли в памяти. На странном, почти инстинктивном уровне они подтвердили, что Скория обречена и что гибель ее близка.
Да, нужно будет спасти из пламени неминуемого разрушения планеты все. Оставалась только одна небольшая проблема: полузарытый в пепельную пустыню «Гнев Вулкана», не имеющий никакой возможности вырваться. Если на то была воля примарха, если это часть его пророчества, запечатленная в «Книге огня», то Дак'иру оставалось надеяться, что спасение вскоре явится само.
Взгляд брата-сержанта переметнулся на Гравия:
— Ты можешь подняться, брат? Можешь ходить?
— Не могу, — с сожалением ответил Гравий.
Пириил коснулся наголенника почтенного брата и прикрыл глаза. Через секунду открыл, в них еще гас голубой отсвет.
— Его доспехи полностью скованны, — сказал библиарий. — Приварились к трону. И его мышцы, скорее всего, уже атрофировались.
— Можем мы его сдвинуть?
— Нет, если не хочешь переломать ему конечности, — мрачно ответил Пириил.
— Это мой пост, — проскрипел Гравий. От его дыхания исходил неприятный запах медленного разложения и затхлого воздуха. — Мой долг. Я должен был умереть давным-давно, братья. Если Скории суждено погаснуть, стать пылью в безбрежной Вселенной, значит то же суждено и мне.
Дак'ир умолк, тщетно пытаясь придумать какое-нибудь решение. В конце концов он от огорчения сжал кулак. Пириил терпеливо смотрел на него. Тон сержанта выдал его гнев и досаду:
— Мы вернемся за доспехами и сообщим о находке брату-сержанту Агатону. Нужно быть готовыми, когда найдется способ убраться с этого проклятого камня.
Тсу'ган вернулся к бастионам железной крепости как раз вовремя, чтобы увидеть, как орочью линию разрывают первые взрывы.
Вереницы огненно-серых цветков взметнулись перед наступающими зеленокожими, уничтожая пехоту и разнося на куски слепленные кое-как машины. Даже не запнувшись, орки прошли по грудам из тел и покореженного металла — побоище, похоже, только разожгло в них жажду битвы. В магнокуляры Тсу'ган видел, как некоторые зеленокожие останавливались, чтобы добить раненых собратьев и выдрать у них клыки или снять башмаки и снаряжение.
— Грязные падальщики! — зло прорычал он, разглядывая безбрежную зеленую орду.
Про себя он проклинал тот факт, что силы Саламандр оказались разделенными перед лицом столь многочисленной армии. Сейчас нужно было сплотиться, а не разделяться. Все-таки не следовало так просто оставлять «Гнев Вулкана» и его экипаж. Но в любом случае сейчас к оставшимся братьям невозможно было отправить даже гонца: никто не смог бы пройти живым сквозь зеленое море, раскинувшееся перед ними.
Твари двигались неравными группами, которые брат-сержант грубо приравнял к батальонам или взводам. Каждую ватагу вел огромный вождь, чаще всего — на потрепанном фургоне, багги или грузовике, собранном из клепаного металла, кованых листов и исковерканных частей вражеских трофейных машин. Тсу'ган предположил, что корабли зверюг — те, что принесли их на поверхность Скории, — сели где-то далеко в пепельных дюнах и находятся вне досягаемости магнокуляров.
По крайней мере, осколки, отваливающиеся от черного камня и падающие вниз, иссякли. Среди орков то тут, то там периодически вспыхивали драки. Их низкорослые родичи — жестокие поджарые существа, известные как гретчины, — держались с краю таких свалок в надежде подобрать какие-нибудь остатки, обесчестить проигравшего или просто поорать, призывая подраться еще. Зачастую этих мелких зеленокожих хватали во время беспорядочных и на вид случайных скандалов и использовали вместо дубинок, чтобы отколотить противника с кровавыми последствиями для обоих.
Орки были породой ксеносов, живших исключительно ради драки. Их поведение было абсолютно необъяснимо с точки зрения Империума, ибо твари не владели ни одним из понятных методов ведения войны, которым обучался любой тактикус логи или адептус стратегио. Однако предрасположенность чужаков к битве явно просматривалась в их мускулатуре и телосложении. Толстошеих, с кожей, крепкой, как бронежилет, этих зверюг непросто было убить. Широкоплечие, с крепкими костями и еще более крепкими черепами, ростом они равнялись Астартес в силовых доспехах, равно как и силой и агрессивностью. Единственным по-настоящему слабым местом у орков была дисциплина, но ничто так не заставляло орочий разум сосредоточиться, как перспектива подраться со столь выносливым и крепким противником, как космический десантник.
Глядя на массы приближающихся зеленокожих, Тсу'ган понял, что эту битву выиграть будет нелегко.
«Дисциплина и преданность, — поправил себя Тсу'ган. О преданности зеленокожих говорить не приходилось: у них не было чувства долга, которое вело бы их. — Да, преданность — это наша сила, наша…» Мысль исчезла.
— Сколько их? — спросил брат Тиберон.
С того момента, как они отошли, как и полагалось, от наступающих зеленокожих, орда разрослась. Тсу'ган поначалу приравнял по своим самым оптимистичным оценкам силы орков с силами Саламандр в железной крепости, но сейчас подозревал, что это уже сильное преуменьшение.
Брат-сержант со своим боевым звеном присоединились к остальным братьям на стене в двух секциях от того места, где стоял Н'келн со своей свитой. Иагон перехватил блуждающий взгляд Тсу'гана, когда тот оторвался от магнокуляров и глянул на брата-капитана.
Эта битва или закалит его, или сломает — вот о чем поведал их безмолвный обмен взглядами.
Брат Лазарь, похоже, почуял флюиды между Иагоном и братом-сержантом. Все отделение Тсу'гана разделяло нежелание своего командира видеть Н'келна во главе третьей роты.
«Это не отказ от преданности, — говорил себе Тсу'ган, еще не отошедший от предыдущих мыслей. — Это мой долг во благо роты и ордена».
— Если он будет колебаться, — сказал Лазарь вполголоса, — его место займет Претор. Можешь не сомневаться.
«Тогда путь для другого освободится…»
Тсу'ган словно прочитал мысли Иагона по выражению его лица.
Брат-сержант прикрепил шлем к магнитному замку на поясе, предпочитая ощутить на лице усиливающийся ветер и услышать звериный рев зеленокожих, не искаженный резонансом доспехов. Он прищурился, словно пытаясь предугадать поведение капитана.
— Пусть судьей ему станет пламя битвы, — наконец произнес он. — Таков прометейский обычай.
Тсу'ган повернулся к Тиберону. Гортанные вопли зеленокожих слышались громче с каждой секундой.
— Там их уже тысячи, брат, — ответил он на заданный ранее вопрос. — Больше, чем видят мои глаза.
Когда дым от взрывов заминированной полосы рассеялся, орки остановились. На пепельную пустыню опускалась ночь, как и предсказывал Тсу'ган. Междоусобные драки среди зеленокожих внезапно прекратились. Сейчас орки были поглощены жаждой убивать, желанием уничтожить Саламандр.
В гаснущем свете дня зеленокожие принялись воинственно рисоваться, постепенно доводя себя до боевого бешенства. Вожди выпячивали подбородки, похожие на булыжники из зеленоватого камня. Их кожа была темнее, чем у остальных, ее покрывали многочисленные шрамы, как и у их телохранителей, которые бдительно кружили возле вождей. Чем темнее была шкура у орка, тем крупнее он был, тем матерее и главнее. Не обращая внимания на командиров, орки принялись колотить себя в бронированную грудь и бряцать толстыми тесаками и топорами по металлическим пластинам, цепям и бронежилетам. Они орали и ревели, паля в воздух из своего оглушительного оружия. Вонючий дым от плохого пороха стоял стеной.
Тсу'ган чувствовал, как в тварях нарастает психическая сила. Он не был псайкером, как Пириил, но все же ощущал отголоски ее воздействия. Орки генерировали эту силу, когда собирались в больших количествах, и она возрастала многократно, когда орки сражались. От этой силы у Саламандра покалывало кожу, ныли зубы и пульсировало в голове. Тсу'ган надел шлем. Время наслаждаться атмосферой грядущей битвы подошло к концу.
Орки принялись скандировать, и Тсу'ган почувствовал, что близится конец дикого ритуала. Звериный язык орков был практически неразборчивым, но брат-сержант понял значение их грубых и громких криков.
— Босс! Босс! Босс!
С гребня посыпались волны пепла, точно спасаясь бегством, потревоженные шагами кого-то огромного и неукротимого.
Из рядов зеленых тел появился огромный орк. Он прокладывал себе дорогу сквозь орду, лупя каждого, кто дерзнул встать на пути, сжатым силовым кулаком, по которому пробегали волны черных молний. В отличие от силовых кулаков Астартес, это орочье устройство больше походило на массивную бронированную клешню с когтями вместо пальцев. Это было не только смертоносное оружие, удар которого убивал любого зеленокожего на месте, но еще и символ престижа, такой же понятный, как знаки различия и орденские награды, принятые у космодесантников.
