На голове зверюги сидел рогатый шлем с бармицей из кольчужной сетки. Доспехи, размалеванные глифами и племенными знаками, выглядели какой-то смесью кольчуги и панциря, хотя Тсу'гану показалось, что он видит блеск сервомоторов под защитным облачением орка. Черные толстые башмаки орка покрывал пепел, вдобавок набившийся в щели брони металлических поножей. На шее орка, точно макабрическая бижутерия, болтались отвратительные трофеи: выбеленные черепа, обглоданные кости и обгрызенные остатки шлемов. Темные крученые железные браслеты обхватывали вздутые мышцы запястья и предплечья одной руки, другая рука была заменена на силовую клешню. Толстый пояс, охватывавший широкие бедра орка, оттягивал громоздкий пистолет и топор с цепным лезвием.
В крошечных глазках, жестоких и налитых кровью, светились угроза и обещание драки.
Тсу'ган почувствовал, как каменеют от злобы скулы. Он был бы счастлив оказать зверюге такую услугу и ответить на его желание.
Удовлетворенный, что его присутствие должным образом замечено, гигантский орк откинул голову и взревел:
— Ва-а-а-агх! Босс!
— Зверь явился показать, кто здесь главный, — с презрением усмехнулся брат Лазарь, глядя на представление.
— Нет, — поправил Тсу'ган, — это призыв к войне и крови.
II
Последний редут
В густеющей ночи, как одинокие маяки среди черного моря, вспыхнули сигнальные ракеты. Багровые огни осветили неспешно движущихся орков, окрасив их словно кровью. Затем последовали ослепительно-белые вспышки: взорвались световые гранаты, заложенные Тсу'ганом и его звеном. Орки завыли и заревели от боли, когда их глаза затопил жесткий болезненный свет. Те, кто оказался ближе всего к вспышкам, натыкались на своих же сородичей — некоторых из них зарубили вспыльчивые собратья, другие сами набрасывались и убивали любого зеленокожего на своем пути, вслепую размахивая оружием от боли и ярости. Ущерб, однако, был минимальным. Многие орки, став свидетелями воздействия световых гранат, опустили выпуклые очки или просто прикрыли глаза толстыми лапами.
Замешательство было не единственной целью сигнальной полосы: Саламандры использовали бьющий в глаза оркам свет вместо поисковых прожекторов. Под яркими вспышками были обнаружены и перебиты точными выстрелами из болтеров лидеры кланов. Тут же вспыхивали короткие и кровопролитные драки, пока новый орк не завоевывал себе место лидера, что, однако, позволяло тяжелым болтерам дольше пожинать кровавый урожай. Мультимелты и ракетные установки уничтожали обнаруженные передовые машины; те, что ехали следом, врезались в пылающие обломки, вызывая новые аварии. Грузовики и багги сминало в кучу в искореженных металлических объятиях; оглушенные экипажи, выползающие из-под обломков, падали под градом выстрелов.
Зеленокожие попытались ответить тем же. Но их стрельба наугад не приносила никакого результата, кроме осколков рокрита да фонтанов взбитого пепла. Орки были созданы не для ведения прицельного огня, поэтому стреляли, не особо стараясь попасть. Их больше забавляли грохот собственного оружия и вонь порохового дыма, чем шанс кого-то прикончить. Орки предпочитали сражаться в ближнем бою, где могли ощущать запах крови и страха.
«Звери получат от нас немного из первого и ничего из второго», — подумал Тсу'ган.
Орки уже подошли близко, и брат-сержант знал, что приказ обрушить на них огненный шторм не заставит себя ждать. Фоновый треск из устройства связи в ухе сменился голосом капитана Н'келна, и Тсу'ган понял, что приказ вот-вот последует.
Саламандры были прагматичными воинами, не так склонными к возвышенным речам и вдохновляющей риторике, как некоторые их дальние родственники, к примеру — Ультрамарины. Поэтому речь Н'келна можно было назвать относительно эпической:
— Сыны Вулкана, огнерожденные, здесь наш последний редут. За этой стеной нет больше линий обороны, нет других ворот, чтобы их оборонять или держать гарнизон. Момент настал. И мой единственный приказ таков. — Он выделил каждое слово. — Ни один не пройдет! В пламя битвы! — крикнул Н'келн, и его голос превратился во множество голосов, когда Саламандры откликнулись хором:
— На наковальню войны!
— Пусть подойдут поближе, — велел Тсу'ган своему отделению. По всему укреплению сержанты раздавали приказы своим солдатам, выслушав речь капитана.
Глядя сквозь прицел болтера, Тсу'ган ощутил за спиной чье-то присутствие. Он обернулся и увидел Элизия, который явился на их участок стены.
— Ты пропустил начало битвы, брат, — с ухмылкой сообщил Тсу'ган.
Капеллан насмешливо фыркнул.
— Ты хотел сказать, я пропустил разговоры, брат-сержант. — По его тону было трудно определить, шутит Элизий или говорит серьезно. Тсу'ган потом уже выяснил, что его вольное замечание было воспринято как шутка. — Ксеносы — позорное пятно на лике Галактики, — проговорил капеллан, затем понизил голос, и в его тембре послышались фанатичные нотки: — Пусть горят они в пламени возмездия!
С пылающей ненавистью во взоре Элизий активировал крозиус и указал им на приближающуюся орду.
Тсу'ган снова приложился к прицелу.
— Спускай ад!
Точно все сержанты были каким-то образом синхронизированы или объединены эмпатией: вдоль всей стены одновременно извергся оружейный огонь. Вспышки выстрелов рванули воздух вдоль зубцов железной крепости, словно огненная волна; получившийся грохот походил на удар грома. Зеленокожих рвало в клочья ожесточенными залпами болтеров, разрывные снаряды сеяли опустошение даже среди таких крепких созданий. Подгоняемые угрозами и криками командиров, звери шли сквозь огонь, неумолимо и без сожалений шагая по перемолотым останкам своих родичей. Некоторые побежали — дрогнувшие или потерявшие командира под вражеским огнем или в свалке, — их встретили безжалостно тесаками и топорами те, кто по-прежнему торчал на верху гребня. Ибо это была только первая волна.
— Болтерное мясо, — проворчал Тиберон в вокс. Сквозь рев выстрелов трудно было быть услышанным, но капеллану Элизию это удавалось с его язвительными диатрибами и ксенофобскими тирадами. Пистолеты и огнеметы пока находились вне зоны действия — орки еще не подошли достаточно близко, поэтому капеллан швырял каждое едкое выражение, словно пулю, которая должна убить.
Шлем Тсу'гана осветила сбоку вспышка мультимелты брата М'лека. Жадный луч прожег дыру в приближающемся орочьем грузовике, проплавил двигатель и превратил машину в раскаленный добела огненный шар, который поглотил несколько пехотинцев, бежавших рядом.
Брат-сержант похвалил М'лека за превосходный выстрел, затем повернулся к Тиберону:
— Вот поэтому мы должны заставить их бежать, брат, и приберечь силы для настоящей драки, которая ждет впереди.
Тсу'ган застрелил бронированного телохранителя вождя, превратив его череп в осколки костей и алый туман: болтерный заряд вошел орку точно в глаз и разорвался внутри. Брат-сержант видел среди толчеи лишь одного орочьего командира, и, судя по клановым меткам зеленокожих, рвущихся к крепости, это было его племя. Вероятно, вооруженный клешней военный вождь, оставшийся на гребне, решил предоставить своим подчиненным возможность по очереди пытаться пробиться в железную крепость.
— Пусть идут! — воинственно прошипел Тсу'ган. Он прицелился снова и уничтожил самого вождя, который слишком далеко опередил своих и слишком близко подошел к крепости. — Они все падут от моей руки, — заключил Саламандр мрачно.
После смерти своего вождя орки заколебались. На ничейной земле перед стеной появилась полоса кровавого побоища: зеленокожие первой волны, несмотря на все свои усилия, не смогли подойти достаточно близко для серьезного штурма.
Увидев это с гребня, вожак заревел от ярости. Взмахами мускулистой лапы он начал посылать вперед другие племена, одно за другим. Тысячи орков ринулись на Саламандр. Вожди племен ухали и ревели, непременно стараясь, чтобы именно их клан первым добрался до врага. Звериные крики орков превратились в единый рев.
Тсу'ган снова почувствовал в затылке тупое подергивание, ощущение существ из коридора под железным залом. Ощущение холодного металла на лбу, куда он прижимал дуло болтера, вернулось. Растущая психическая мощь орков усиливалась. Должно быть, это она каким-то образом подпитывала то, что таилось во мраке под крепостью.
Раздался голос Элизия, снова став якорем для Саламандр, не давая им ослабнуть духом. Орки во всем своем множестве преодолели кровавую полосу и уже готовились начать первый штурм стен. Капеллан использовал рявканье своего болт-пистолета, чтобы подчеркивать наиболее важные места в исполненных ненависти проповедях. В это время со стен огнеметы выплеснули прометиевую ярость.
