Отечественная война
Французское вторжение началось 12 июня 1812 года через Ковно и Тильзит. Русские войска были сильно растянуты и не имели надежного сообщения. Первые оценки положения показали неожиданное превосходство французских сил. Император обратился к народу и армии с манифестами и призвал к борьбе, пока последний вражеский солдат не покинет русскую землю. Ответом ему была буря патриотического воодушевления. По желанию своих генералов Александр отправился в Москву. Москва была сердцем России, оплотом патриотического духа. В течение четырех недель смогли сформировать семь новых полков. В начале августа император возвратился в Петербург.
В последовавшие недели императорская семья действовала сосредоточенно и напряженно. Сообщения о ходе войны становились все более тревожными как относительно французского продвижения, так и не кончающихся беспрерывных споров среди русских полководцев. Не Мария Нарышкина, а Елизавета была в эти тяжелые недели решающей моральной поддержкой для императора и империи. Елизавета писала тогда матери: «Как мучительно, что я не в состоянии сообщить тебе, что постоянно днем и ночью занимает мой ум, все равно, бодрствую я или сплю. Привет от моей дорогой и превыше всего любимой России, к которой я в этот момент питаю чувства, как к любимому ребенку, который тяжело болен! Я уверена, что Бог ее не оставит, но она должна вынести страдание, и я терплю вместе с ней и разделяю каждое ее тревожное вздрагивание». Должен был быть найден радикальный выход. Генерал Кутузов был назначен главнокомандующим. Решение последовало в момент крайней опасности. Наполеоновская армия стояла в 240 километрах от Москвы. 7 сентября 1812 года у деревни Бородино, в 124 километрах западнее Москвы, главнокомандующий вынудил французов пойти на открытое сражение.
Это была опустошительная баталия, при которой должны были отдать свои жизни свыше 70 000 русских, французов и их союзников. Победителем можно считать обе стороны. Кутузов не возобновил битвы, исход которой не был решен в первый день. В ночной темноте он вывел остатки своей армии к Москве и маршем прошел через Москву. Французы последовали за ним и заняли древнюю русскую столицу. Наполеон поселился в Кремле.
Известия о ходе и результатах Бородинской битвы доходили до Санкт-Петербурга медленно и отрывочно. Елизавета с ликованием встретила «великую победу». Когда горькая действительность приняла четкие очертания, воцарился ужас. За патриотизмом последовало оцепенение. Но война не терпит бездействия.
В конце октября начались первые ответные действия русских. Кутузов атаковал французов в Москве, казаки и партизаны досаждали растянутым французским коммуникациям, а на западе под Полоцком совершил нападение корпус Витгенштейна. Это произвело впечатление звука трубы, когда 27 октября в Петербург пришло известие: Наполеон вынужден отступить из Москвы. Маршалы Наполеона отходили назад, прочь из России. Наполеон покорился и вел свою Великую армию к гибели.
Под влиянием Елизаветы император в это тяжелое время особенно интенсивно предавался духовному очищению. «Я погрузился в Библию, и я нашел, что слова дают моему сердцу неизведанный мир и утоляют жажду моей души». Первые успехи в войне, отступление Наполеона, рано наступившая зима и склонность к мистицизму вновь пробудили в Александре желание самому командовать армией. Его супруга, мать и советники смогли его удерживать, пока французы после переправы через Березину спешно не покинули страну. Но 19 декабря 1812 года Александра больше ничто не удерживало.
Император возвышался в религиозном опьянении, интенсивность которого больше не коренилась в набожности его супруги: апокалиптический бог мести летел над Европой: «Всю мою победу я посвящаю преуспеянию власти господа нашего Иисуса Христа». Этому настроению временно способствовала и забота о Екатерине. Сестра оказывала на императора более сильное политическое влияние, чем Мария Федоровна или Елизавета. В конце декабря 1812 года умер Георг Ольденбургский, и 24-летняя вдова не переставала упрекать себя в том, что супруг, которому недоставало заботливости, был принесен в жертву ее собственному неутомимому честолюбию. Несколько недель спустя Екатерина обнаружила, что ей идет черное траурное одеяние. Она отправилась в Петербург и окунулась в придворные интриги, которыми она докучала своему брату на поле сражения до тех пор, пока он довольно резко не ответил, что должен заниматься более важными вещами. Вообще же эти месяцы были в меньшей мере дамским временем. Мария Федоровна, императрица Елизавета, а также и вышедшие замуж в Европе сестры Александра волновались за судьбу Отечества. Только после Битвы народов под Лейпцигом в октябре 1813 года они смогли немного вздохнуть.
Россия смогла провести среди союзников свой лозунг: «Давайте вести переговоры о мире, но продолжать продвижение вперед! Мы должны завоевать сердце Франции так же, как 15 месяцами ранее она завоевала сердце России!» Тем не менее правительство России вынуждено было следить за тем, чтобы такие реальные политики, как князь Меттерних или министр Британии лорд Каслри, не выторговали собственного соглашения. Когда Меттерних предложил продвигавшемуся к Парижу царю, что для устройства будущего Европы можно бы созвать в Вене конгресс, Александр согласился с этой идеей.
Из-за изменившегося военного счастья союзники во главе с российским императором Александром I 31 мая 1814 года вошли в Париж. Тильзит, Эрфурт и Москва были далеко в прошлом. 2 апреля французские сенаторы сместили императора Наполеона и призвали Людовика XVIII Бурбона королем на французский трон. После того как 6 апреля Наполеон отрекся от престола, 11 апреля в договоре, подписанном в Фонтенбло, договорились относительно его будущего. Наполеон поставил свою подпись и отправился на остров Эльба.
На Венском конгрессе
После временной остановки в Англии Александр, возвращаясь из Парижа, вновь встретился в Брухзале, резиденции баденской маркграфской семьи, со своей супругой Елизаветой. Вместе они поехали в Санкт-Петербург. Они категорически отклоняли победные парады и торжества. Только вдовствующая императрица смогла дать банкет. Александр в уединении готовился к Венскому конгрессу. Должно было появиться новое королевство – Польша, с конституцией и собственным управлением, однако в личной унии с Россией. Кроме того, на конгрессе следовало подыскать нового супруга для Екатерины и выдать замуж за западноевропейского князя сестру Анну. Однако это решала Мария Федоровна. После того как Александр получил ее согласие на кандидатуру Фридриха Вильгельма Вюртембергского, а также кронпринца Вильгельма Оранского, 20 сентября 1814 года он вместе с императрицей Елизаветой доставил сестер и большой штат советников в австрийскую столицу. Он мог быть уверен, что в Вене его будут чествовать как великого спасителя и рыцаря Европы.
Венский конгресс был блестящим общественным событием, собравшим знаменитые головы, богатое экспериментальное поле различных тайных служб и образцовая школа для высокого искусства дипломатических игр – «панорама Европы». Александр I, а также его супруга Елизавета погрузились в водоворот «танцующего конгресса». Среди многих развлечений было трудно привести свои политические притязания к верной цели – европейскому мирному устройству. Территориальные пожелания России сводились среди прочего к простой формуле: Польша – России, Саксония – Пруссии. В этом натолкнулись на энергичное сопротивление почти всех великих держав и на месяцы рассорились с великим режиссером конгресса – князем Меттернихом. Александр не понимал определяющего пункта враждебности: союзники и Франция блокировали русские требования, потому что они стремились заставить Александра отказаться от абстрактного видения – он как умиротворитель Европы.
Итак, конгресс затянулся. У императрицы Елизаветы также было множество дел. Она играла свою общественную партию в переговорах и поддерживала интересы находившихся в Вене Анны, Екатерины и Марии относительно Нидерландов, Вюртемберга и Саксен-Веймара. Кроме того, она великодушно закрывала глаза на то, что и Мария Нарышкина появилась на конгрессе в Вене и что Александр делил свою императорскую милость на полячку Нарышкину и обеих политических куртизанок – княгиню Екатерину Багратион и герцогиню Вильгельмину Саганскую. Елизавета на протяжении жизни в России вела дневник. Она распорядилась, чтобы после ее смерти этот дневник был сожжен. Император Николай I исполнил распоряжение, так что известными стали только некоторые фрагменты записей. Следующее замечание не ограничивается только Венским конгрессом, однако могло быть использовано в этой связи: «Если бы он[22] по-настоящему любил только кого-нибудь, мне было бы легче. Но у него не одна любовь, а несколько их. Жены купцов, адъютантов или станционных смотрителей, актрисы, немки с льняными волосами… И к этому еще бесконечные балы, маскарады, концерты, торжественные обеды, посещения всевозможных родственников, 40 000 родственников – из Вюртемберга, Ораниена, Веймара и русские – все они тяготят меня. Я должна ко всем быть любезной, однако как только они уходят, я падаю как загнанная лошадь». Несмотря на все хлопоты, Елизавета не уходила: «И однако же, я нигде не смогла бы жить по-другому, чем в России… И умереть я хотела бы в России». К сожалению, желание Елизаветы дружеской и спокойной семейной жизни с Александром никогда не исполнилось.
