Придворные зашумели.
— Паши! Великий визирь! Хотя союз Лилии и Полумесяца еще не скреплен кровью и чернилами, на деле он уже существует благодаря нашей взаимной ненависти к Габсбургам. К завтрашнему дню жду от вас план действий. Не хочу напрасно ерошить перья Лайошу. Мне нужен такой план, который вырвет все перья из его тела! Мы получим не только Венгрию. Наши янычары пройдут в глубь австрийской территории и осадят спелое золотое яблоко — Вену. Мы сокрушим Венгрию. Мы сокрушим Австрию и Габсбургов. Вена будет нашей!
И Сулейман стремительно покинул зал заседаний.
* * *
Хафса и Хюррем сидели в небольшой комнатке за Оком султана, тесно прижавшись друг к другу. Когда они услышали, что Сулейман покинул зал внизу, они переглянулись в глубокой задумчивости.
— Нам следует объединить силы с Яношем Запольяи, князем Трансильванским, — прошептала Хюррем.
— Да, — кивнула Хафса. — Запольяи давно уже просит нашего господина о помощи; он тоже стонет под игом Лайоша. Венгры, которые поддерживают Запольяи, наверняка будут доблестно сражаться в наших рядах. Им не терпится прогнать со своих земель выскочек, которые их разоряют!
Хюррем встала и протянула руку Хафсе:
— Пойдемте, валиде-султан. Я попрошу Гиацинта передать Сулейману, чтобы тот немедленно пожаловал в ваши покои.
— Все как я и ожидал, — улыбаясь, заметил Сулейман, входя в покои валиде-султан. — Две самые близкие мне женщины лучше и быстрее сформулируют стратегию, чем любой из моих советников. Ну, что скажете?
Хюррем улыбнулась, когда Сулейман поцеловал мать в щеку, а ей многозначительно подмигнул. Глубоко вздохнув, он опустился на подушки перед диваном, на котором сидели две женщины.
— Запольяи, — негромко произнесла Хюррем.
Сулейман пригладил бороду и на некоторое время погрузился в раздумья.
— А вы, матушка, согласны? — спросил он, повернувшись к валиде-султан.
Хафса молча кивнула, пытливо наблюдая за сыном, который постепенно усваивал ее мысли и мысли Хюррем. Скоро он решит, что союз с Запольяи пришел в голову ему самому.
— Да, вы правы. Если мы объединимся с его войском, Лайошу придется сражаться на два фронта, что он позволить себе не может! — Сулейман расплылся в улыбке. — Посмотрим, милые мои, много ли времени уйдет у моих визирей на то, чтобы прийти к такому же решению.
Глава 70
Давуд подал Сулейману богато вышитый кафтан и помог султану продеть руки в рукава. Затем он опустился перед господином на колени, чтобы расправить складки. Он видел обнаженное тело султана. Когда Давуд запахнул полы и завязал на поясе султана алый кушак, Сулейман нагнулся и нежно провел рукой по бритой голове своего ичоглана. Давуд, сгорая от желания, разгладил складки спереди.
Сулейман продолжал задумчиво и пытливо смотреть на руки Давуда, которые нежно гладили шелковые нити, едва прикрывавшие его благородное мужское достоинство.
— Дав… — начал он.
Но тут постучали в дверь гардеробной, где они находились, оба торопливо обернулись, вошел Гиацинт.
— В чем дело, Гиацинт? — спросил Сулейман, а Давуд поднялся на ноги.
Главный черный евнух, словно не замечая ичоглана, приблизился к султану и негромко произнес:
— Господин, снаружи тебя ждет Хасеки Хюррем. Она хочет немедленно поговорить с тобой.
Сулейман покосился на Давуда:
— Пожалуйста, подожди здесь, за ширмой. Когда моя одалиска уйдет, ты закончишь одевать меня.
Давуд выполнил приказание.
— И помни, мой ичоглан, твои глаза не должны видеть мою любимую. Мне очень не хочется казнить человека, который так хорошо исполняет возложенные на него обязанности.
Гиацинт вышел и жестом велел Хюррем войти. Она с улыбкой прошла мимо высокого мавра и быстро подошла к султану.
— В чем дело, дорогая? — спросил он, обняв ее за плечи.
— Сулейман, твоя мужественность бесконечно радует меня, — сказала Хюррем с улыбкой. — И Гюльфем, и Ханум осмотрели меня, и все мы пришли к одному и тому же выводу. Благодаря твоему великолепию я снова жду ребенка.
Султан улыбнулся и, оторвав Хюррем от пола, крепко прижал к себе, поцеловал в губы и, зарывшись в ее густые волосы, прошептал:
— Мой тюльпан, ты доставляешь мне столько радости! Вот поистине прекрасная новость.
— Господин, прошу тебя, не покидай Стамбула, пока я не рожу.
Сулейман, взяв Хюррем на руки, принялся нежно покачивать ее.
— Считай, что ты получила обещание, мой тюльпан. Пусть войско на север ведет великий визирь; я присоединюсь к нему после радостного события.
Давуд скорчился на полу за ширмой. Кровь отхлынула от его лица, рот приоткрылся. Мысли у него в голове путались. Когда Сулейман бережно отнес одалиску на диван и задернул тяжелый полог, он закрыл лицо дрожащими руками. Внутри вдруг стало пусто… Через какое-то время за ширму заглянул Гиацинт и жестом приказал ему покинуть комнату. Увидев, что ичоглан не отвечает, мавр подхватил Давуда под мышки своими сильными руками и рывком поставил на ноги.
Давуд не смотрел на алый полог, отделявший от него двух самых любимых людей.
Глава 71
Сулейман оказался верен своему слову и следующие несколько месяцев не отходил от Хюррем. Он присутствовал при рождении маленького Баязида. Когда малыш появился на свет, Сулейман с гордостью взял его на руки.
Измученная Хюррем погрузилась в крепкий сон, а он лег рядом с ней, не переставая ласкать и целовать ее и новорожденного сына.
На следующий день она открыла глаза и увидела перед собой Сулеймана. Он склонился над ней с радостной улыбкой и покрыл ее поцелуями.
— Доброе утро, моя героиня, — сказал он, передавая ей запеленутого ребенка. — Для того чтобы достичь такой победы, тебе понадобились истинная стойкость и мужество настоящего янычара. Пусть тысяча дукатов падает на тебя с неба всякий раз, как ты сладко вздыхаешь!
Хюррем была еще слишком слаба, чтобы отвечать, но улыбнулась, когда Сулейман убрал прядь волос с ее лица. Он по-прежнему лежал рядом и смотрел, как Баязид сосет материнскую грудь.
Он по-прежнему лежал рядом, когда она снова погрузилась в неглубокий сон и Хафса уложила новорожденного в колыбель, стоящую рядом с их ложем.
На следующее утро Сулейман покинул Стамбул с корпусом из трех тысяч гвардейцев и ичогланов. Ибрагим отправился в поход на полгода раньше во главе большого войска. Через несколько недель султан рассчитывал присоединиться к другу и принять участие в боях.
Давуд скакал позади султана. Он любовался статной фигурой господина и задумчиво смотрел на полы черного шелкового кафтана, выделявшиеся на белом крупе Тугры. Любимая лошадь султана горделиво размахивала хвостом.
