— Который мы вытащили, — Том закатил глаза и отвернулся, раздраженный моей тупостью. И продолжил украдкой пялиться на Гермиону.
В гостиную вошел Драко Малфой. Ему в Гриффиндорской гостиной, как и братьям Криви, и Забини, и Седрику Диггори, уже давно никто не удивлялся.
— Ты чего? — спросила я, когда он тихонечко сел рядом. — На тебе лица нет.
— Только что говорил с отцом, — он сжал зубы и нахмурился.
— Что случилось? — бросив Седрика одного, к нам поспешила Гермиона.
— Все хорошо, — Драко напряженно выпрямил спину и отстраненно произнес: — Кажется, я теперь безродный.
— Я всегда думал, что происхождение — это все. Мне это вдалбливали в голову с самого детства. Честь рода то, честь рода се. Я всегда гордился тем, что я — Малфой, — Драко сидел на парте в одном из пустых классов и хмуро глядел в темный угол. Мы были вдвоем. Малфой не захотел, чтобы Гермиона пошла с нами. — А теперь я — никто.
— Перестань. Ты — это ты. Свобода важнее статуса. Ты все правильно сделал.
Он покачал головой.
— Для тебя род — это просто набор условностей и красивых традиций. Ты не такая, как я. Ты никогда не поймешь.
Он был прав. Хоть Арк и знатно постарался, он не сделал из меня аристократку, живущую ценностями рода. Мне, конечно, нравилось бравировать тем, что я — Блэк, и я даже этим гордилась. Но никогда не отождествляла себя со своим родом, как это делали консервативные чистокровные волшебники.
— Он уже отрекся от тебя? — спросила я.
— Нет. Он дал мне время подумать.
— Он хочет тебя сломать. Не поддавайся.
Он поднял на меня свои серые глаза. В них была растерянность и страх.
— Что со мной будет? Грета, я не смогу жить с клеймом безродного. Не смогу. О, даже не предлагай. Я не сменю фамилию на Блэк. Это унизительно — переходить в род матери.
— Если ты сдашься, он отправит тебя в Дурмстранг. Запретит нам общаться. Ты женишься на девушке, которую выберет он. Будешь работать там, где скажет он. И все ради чего? Денег и статуса?
— А этого мало? — сдавленно спросил Драко, только сейчас почувствовав, что не готов так просто с этим расстаться.
— Это ерунда. Деньги можно заработать или украсть, а статус… Возможно, ты прав, и я не до конца понимаю, что он вообще значит. Но на мой взгляд статус, репутация, все эти глупые условности — сущее зло, если мешают твоей свободе самому выбирать, как жить.
Малфой помотал головой.
— Я не знаю, чем тебе помочь, если ты боишься потерять какое-то формальное положение в какой-то формальной шкале, придуманной лицемерными придурками. Но если ты боишься потерять семью — то знай, что твоя семья — это я. И Сириус. И твоя мать, которая никогда от тебя не откажется, что бы ты ни выбрал. Я видела в ее глазах, как сильно она тебя любит. Мы всегда будем рядом.
— Блин, Блэк, я не знаю, что делать, — он улегся спиной на пару и шмыгнул носом. — Мне страшно, — гнусаво добавил он.
Я улеглась на соседнюю парту.
— Чего ты боишься?
— От меня все отвернутся.
Я фыркнула.
— Кто, интересно? Мы с Гермионой? Близнецы? Забини, которого самого тошнит от чистокровных выкрутасов мужей его матери? Чью дружбу ты боишься потерять?
— Как насчет остальных слизеринцев?
— Всем не угодишь. Главное — угодить себе. Не думай о них. А если кто-то будет рыпаться, мы набьем их наглые аристократические рожи.
Драко фыркнул и шмыгнул носом. Протянул мне руку, и я сжала его ладонь над пропастью между двумя партами.
— Я с тобой, Драко. Можешь быть уверен. Я тебя не брошу, как бы плохо не было.
Драко хандрил, Сириус продолжал дуться, а Гелла все никак не возвращался. Близнецы зациклились на своих изобретениях, а Том все больше молчал и огрызался на все мои попытки разговорить его относительно Темных троп и Арки смерти. Постепенно я погружалась в смертельное уныние, которое грозило перерасти в весеннюю депрессию со всеми вытекающими, в том числе — новой подборкой ужасов из прекрасной жизни Темного Лорда Волдеморта.
Это был на редкость тоскливый январь, и я решила, что если февраль повторит его судьбу, то я окончательно свихнусь.
А потому отправилась в Лондон.
Второй раз выходить на арену было не так страшно, как в первый, хоть и волнительно.
Я была уверена, что первый раз победила благодаря случайности и губительной вере Бурого в собственные силы, а потому второй раз грозил обернуться провалом.
Но мне вновь повезло. Администратор почему-то опять выставил против меня оборотня, и если не учитывать того, что он меня едва не укусил, то все прошло очень даже неплохо. Истинные оборотни в человечьем обличье были сильны и проворны, а некоторые даже успешно практиковали частичную трансформацию в три дня перед полнолунием. Я была в форме всегда, независимо от фазы луны.
Я уложила его двойным невербальным Ступефаем, когда его зубы клацнули над моим ухом, и ушла под звон гонга.
Было немного жутко от того, что мне все это начинало нравиться.
— Отец запретил матери давать мне карманные деньги, — сказал Драко как-то на Чарах, которые у нас проходили с Райвенкло. Мы сидели втроем с Блейзом.
— Акваменти! — произнес Блейз, наполняя чашу перед ним водой, и спросил: — Ну, у тебя еще есть крестный.
Я нахмурилась, осушая чашу, и тоже взмахнула палочкой.
— Снейп считает, что я должен помириться с отцом, — сказал Драко, когда чаша перешла к нему в руки.
— Тебе бы вправду с ним помириться, — произнес Блейз. — Но он тоже должен пойти на компромисс. Отправлять тебя в Дурмстранг — это уже слишком!
— Он не пойдет на компромисс, в этом все и дело. Снейп думает, что до лета еще куча времени, и отец передумает.
— И что будешь делать, если он не передумает? — спросил Блейз.
Драко пожал плечами.
— У магглов есть забава: они садятся в тачки и разгоняются друг навстречу другу. Кто свернет, тот проиграл, — сказала я.
— И что, если никто не свернет? Два мертвых идиота? — резонно спросил Забини. — Ты со своим отцом уже столкнулась лбами, и что в этом хорошего?
— У Люциуса больше нет наследников, — сказала я. — Он точно свернет.
— Но Люциусу и не восемьдесят лет, — возразил Блейз. — Наследника завести — раз плюнуть.
— Ты такой умный, чего в Райвенкло не пошел, — огрызнулась я.
— Неконструктивный аргумент, Блэк.
Я показала ему язык.
— Акваменти, — Блейз направил на меня палочку.
Я возмущенно взвизгнула и тоже его облила.
— Слизерин, минус десять баллов! — пискнул Флитвик.
Драко закатил глаза и высушил нас обоих.
— Потрясающая поддержка, — проворчал он.
Глава 65. Фотография девять на двенадцать
Я немного помялась перед дверью и без стука вошла.
Сириус сидел за своим рабочим столом и разглядывал чью-то колдографию. Рядом возвышалась стопка непроверенных контрольных.
При моем появлении он подскочил и быстро спрятал фотку.
Я села перед ним на стул для посетителей.
— Привет.
Сириус нахохлился.
— Есть что сказать? — спросил он крайне обиженным тоном.
Я вздохнула. Рано или поздно кто-то из нас должен был пойти на примирение. Мы оба вели себя, как подростки. И поэтому, учитывая, что на самом деле подростком из нас двоих все же была я, странно, что это не он сделал шаг навстречу.
— Да. Извини за Ремуса.
Сириус скрестил руки на груди.
— Ты повела себя просто отвратительно! — высказал он, и у меня возникло стойкое ощущение, что в воображении он миллион раз предъявлял мне эти претензии. — Ремус ничем не заслужил такого приема! Я от тебя такого не ожидал!
Я хмыкнула и принялась комкать краешек выбившегося из стопки пергамента.
— Ожидал, иначе почему не предупредил меня, что он явится? — хмуро спросила я. Я тоже кучу раз проигрывала в уме этот разговор.
— Потому что я думал, что ты с ним познакомишься и изменишь свое мнение! Но ты даже не попыталась! Не дала ему шанса! А он приготовил тебе рождественский подарок!
— И что? О подарках я мечтала, сидя на Рождество взаперти в чулане Дурслей. А сейчас я сама могу купить себе любой подарок, какой только захочу. Поздно он спохватился, — зло выпалила я. Кажется, примирение грозило превратиться в очередную ссору.
— Этот подарок ты бы точно не купила ни за какие деньги! — он достал из ящика стола сверток в сверкающей неровно заклеенной бумаге и швырнул мне.
Я вскинула брови. Мог бы и раньше отдать. С Рождества минуло больше месяца.
Я разорвала бумагу. Альбом.
Открыла, уже зная, что там увижу.
Лили. Джеймс. Сириус и Ремус. Кое-где Питтегрю.
Я захлопнула альбом и выпрямилась. Как там Том говорил? Низкие манипуляции?
— Ты сейчас еще больше настроил меня против него, — сказала я, сжимая грубую кожаную обложку. — Так мило дарить воспоминания о дружбе, которую он предал!
— Он ни о чем не догадывался! Ты просто не знаешь Ремуса!
— Догадываться-не догадывался, но и выяснить правду не пытался, — огрызнулась я.
Сириус соскочил с места и принялся махать руками.
