— Грета, — укоризненно протянул папаня.
— И давно ты с ним общаешься?
— Полгода, — Сириус скрестил руки на груди и вздернул подбородок. Узнаю оборонительную позицию.
Я покачала головой.
— Я тебя не понимаю.
— Ты должна с ним познакомиться. Когда ты узнаешь его поближе…
Я расхохоталась.
— Тогда что? Он тоже влезет ко мне в доверие и вызовет жалость?
Сириус вспыхнул.
— Ремус ни в чем не виноват! Он ничего не знал! — заявил он.
— Потому что не хотел знать!
— Ну, хватит! — он раскраснелся еще больше. — Впусти его внутрь.
— Вот еще! — фыркнула я.
Сириус выпучил глаза и раскрыл рот.
— А чего ты ждал?! Я предупреждала тебя насчет старых верных друзей!
— Ты ведешь себя… отвратительно!
— Я веду себя так, как и обещала! В отличие от тебя!
— Грета так нельзя! Нужно прощать другим ошибки! Дай ему шанс!
Я тоже скрестила руки на груди.
— Что-то я к этому не готова!
Сириус стоял посреди комнаты и не знал, что делать.
— Прекрасно! — наконец, заявил он. — Тогда мы встретим Рождество в другом месте!
Я соскочила с кресла. Вот как. Шантаж.
Великолепно. Просто здорово.
— Пожалуйста, Сириус Блэк, — я подошла к нему вплотную и ткнула пальцев в грудь. — Можешь впускать в дом любое отребье на свой вкус. Только будь готов, что меня в этом доме не будет.
Я схватила свой пуховик в прихожей и вылетела вон, оставив дверь нараспашку. Пронеслась мимо тощей фигуры в серой видавшей виды мантии, свернула на улицу и потопала куда глаза глядят.
Глядеть они вообще никуда не глядели. Их застилали слезы обиды.
Ноги и метро принесли меня на Трафальгарскую площадь.
Я высморкалась и уставилась на высокую елку, вокруг которой с визгом бегали детишки.
К Драко я пойти не могу — незачем громить и без того хрупкое равновесие его семьи. Гермиона с родителями встречает Рождество в Египте. Близнецы в Британии, но я хорошо представляла себя округляющиеся глаза их родителей, которые, по словам Джинни, относились ко мне с опаской. Хотя у них, конечно, должно быть очень весело и уютно. Как должно было быть у нас…
Я снова высморкалась.
У меня было полшколы друзей и приятелей, но на ум пришли только эти четверо. Конечно, меня бы не выгнали, вздумай я явиться к кому-то из них в гости. И мне бы даже обрадовались. Но явись я к кому угодно, кроме этой четверки, я выставлю себя жалкой сопливой девчонкой, которой не с кем встретить Рождество. В первую очередь выставлю в своих глазах, а это было самым главным.
Пожалуй, единственным, не попавшим в список моих друзей, но перед кем я могла себе позволить быть жалкой, и даже неоднократно это делала, был Снейп. Но не могла же я заявиться к нему в Рождество.
Или могла?
В дом Снейпа я просто… вошла.
Нет, сначала я, конечно, помялась на пороге, три раза передумала, вернулась. И только когда мне никто не открыл, безуспешно попыталась взломать магическую защиту, пошарила отмычкой в замке и вошла.
Маленький домишко в Паучьем тупике внутри выглядел подобающе внешнему виду и самому названию и репутации этого гиблого места. Он был тесный, обшарпанный… и бедный. Я думала, комнаты Снейпа в Хоге обставлены скудно. Ничего подобного — то была роскошь по сравнению с его домом.
Маленькая спаленка со старой продавленной кроватью, вероятно, еще его родителей. Покосившийся шкаф. Гостиная с потухшим камином, драным диваном и креслом, из подлокотников которого торчал поролон. Выцветшие шторы. Кухонка со столом, с которого давно облезла краска, и тремя шаткими стульями. Санузел… впрочем, я даже не стала заглядывать. Единственным приличным помещением во всем доме была лаборатория. По крайней мере, я так подумала — дверь была заперта на ключ, и я решила, что будет совсем невежливо туда вламываться. Хватит того, что я вломилась в дом.
— Дамблдор ему совсем не платит? — фыркнул Том.
Я пожала плечами, развела пламя в камине и залезла с ногами в кресло.
После криков, слез обиды и шатания по заснеженному Лондону, каждый миг которого был пропитан острым осознанием своего беспросветного одиночества, я вдруг расслабилась.
Плевать на них. Я всегда была одна. И буду одна. Нет ничего хуже, чем привязываться к людям. Почему я вдруг решила, что умнее Арка, и возомнила, что появились те, кто правда меня любит и предан мне всей душой?
Дурочка.
— Блэк?!
Я вздрогнула и подскочила, сонно моргая и пытаясь вспомнить ту речь, которую я готовила к появлению Снейпа.
— Профессор? — глупо вторила я, протирая глаза.
Он оторопело застыл на пороге комнаты, одной рукой сжимая палочку, другой — нечто в коричневом пакете из продуктовой лавки, по форме сильно напоминающее бутылку.
— Так мило с вашей стороны включить меня в список гостей магической защиты дома, — пробормотала я.
Похоже, в этот Рождественский вечер меньше всего он ожидал увидеть меня. В своей гостиной.
Он моргнул и спрятал руку с пакетом за спину.
— Что вы здесь делаете? — спросил он, когда его лицо из ошеломленного вновь стало обычным — каменным.
Я пожала плечами.
Странно, теперь идея прийти к нему в гости казалась не такой хорошей, как час назад.
— Простите, вы, наверное, ждете кого-то? Я пойду, — я подхватила пуховик, который бросила на пол у кресла.
— Стойте, — Снейп, все еще держа одну руку за спиной, не двинулся с места, чтобы дать мне пройти. — Что с вами приключилось?
В его интонациях отчетливо слышалось «опять приключилось».
— Ничего. Просто Сириус… — я сделала глубокий вдох, чтобы снова не расстроиться. — Сириус привел в дом этого… своего псевдодруга… этого предателя… на Рождество! Да как он вообще мог?! — меня снова понесло. — Собачка сделала жалобные глазки, и ему все простили!
— О ком вы говорите? — Снейп приподнял брови.
— О Ремусе гребанном Люпине, о ком же еще! Об этом убогом невинном лопухе! Сириус показал свой блэковский характер, и я ушла, чтобы не портить им праздник, — я скрестила руки, хмуро глядя на пол и в душе все еще переживая эту сцену.
Снейп едва слышно хмыкнул и поставил, наконец, бутылку на комод.
— Боюсь вас огорчить, праздник вы им все же испортили.
— Знаю, — я принялась выщипывать мех из воротника, и вздрогнула, когда Снейп забрал его из моих рук.
— У меня нет для вас рождественского пудинга, Блэк, — сказал он, вешая пуховик на крючок в коридоре и снимая пальто. — Индейки тем более.
— Я принесла китайскую еду и пончики, — пробормотала я, кивая на пакет у дивана.
— Вы гурман, — съязвил Снейп, добавляя огня в камине.
— До вас мне далеко, — не осталась в долгу я, указывая на бутылку на комоде.
Он смерил меня мрачным взглядом, и я приготовилась встречать Рождество на улице. Ради смеха можно зайти к Дурслям, кстати. Вот они обалдеют…
Но Дурсли отменились, когда Снейп сказал:
— Доставайте вашу китайскую еду.
Глава 60. Цветные огни из ее детства
Снейп ковырял вилкой в бумажной коробочке. Я почему-то так и думала, что он не умеет пользоваться палочками.
— Итак, Блэк, из всех своих многочисленных друзей для Рождественского вечера вы выбрали компанию мерзкого профессора? — спросил Снейп, когда мы в полной тишине съели острую говядину со стеклянной лапшой.
— Меня пугает ваша ирония, — сказала я, вытирая губы салфеткой с иероглифами. — Но я отвечу, если вы скажете, почему открыли для меня ваш дом.
— Потому что ожидал от вас нечто подобное, — сказал Снейп. — Отвечайте.
— Я передумала, я не буду отвечать, — нахохлилась я.
Он хмыкнул и ушел на кухню. Послышался плеск воды, и в следующий миг чайник с грохотом опустился на старую плиту.
— Не особенно веселое Рождество, — сказал Том, с тоской глядя в затянутое морозными узорами окно.
Я пожала плечами и припомнила заклинания, которыми Флитвик украшал Большой зал. Вокруг камина засияли разноцветные огоньки. Уверена, они выдохнутся к утру, но дольше и не нужно.
— Что это за карнавал? — спросил Снейп, возвращаясь в комнату.
— Атмосфера праздника, — сказала я, принимая кружку с отколотым краем и устраиваясь поудобней на диване. Ммм, чай просто прелесть. Надеюсь, в нем нет никакого зелья.
— Кто ты и что сделала с Блэк? — фыркнул Снейп, когда я сделала обжигающий губы глоток. — Настоящая никогда не стала бы пить ничего из моих рук.
— О, успокойтесь, вашу еду в коробочке я тоже отравила.
Снейп не нападал и шутил. Похоже, я ошиблась, и он был рад тому, что я пришла.
Надо же.
— За что вы невзлюбили Люпина? Я полагал, что он-то точно должен вам понравиться.
Ох, а вот и начался ненавязчивый шпионаж. А я-то уж было подумала…
Впрочем, все равно.
— Не люблю ненастоящих друзей.
Снейп приподнял бровь, и я добавила:
— Настоящий друг не исчезает, когда тебя хотят посадить в Азкабан. Он не предоставляет разобраться во всем левому директору, отсиживаясь в сторонке и сетуя на судьбу. И не появляется спустя годы, когда все проблемы решены, и можно раскаяться и возобновить дружбу. Ненавижу таких, — я скривилась, глядя в огонь.
