Вдали на спокойной синей глади, в которую я всматриваюсь, появляется маленькое пятнышко. Смотрю на него не отрывая глаз, но оно кажется неподвижным. И все же, как ни невероятно было сначала его появление, оно стало более ясным и близким. Совсем как часовая стрелка на моих часах: она стояла на трех, а теперь стоит на четырех. Совсем как моя жизнь, когда я оглядываюсь назад: был день, когда я обнаружил, что существую; потом мне стало шесть лет, потом двенадцать и так далее. Это не рост, а становление. Глядя на лодку, я как будто снова быстро переживаю свою жизнь. Когда лодка появилась, я вновь родился; часы этого дня похожи на десятилетия, прожитые мною. Может быть, я не живу, пока гляжу на лодку: пусть время течет, жизнь моя остановилась. Я опередил свою жизнь и жду, чтобы она меня нагнала. Нескончаемо медленно идет моя жизнь; сидеть и ждать невыносимо. Может быть, лодка спущена, я иду посмотреть.
Половина гавани - ледяное поле. У края этого льда пришвартована шхуна из Годхавна, вернувшаяся домой с охоты на моржей; из нее выгружают головы и шкуры. Дальше от берега, от того места, где стояла "Краббе", во льду прорубили канал до чистой воды. Из канала выходит своим ходом "Краббе". Я выбегаю на лед, кричу, машу руками, но никто не обращает на меня внимания. Они ушли встречать моторную лодку из Хольстейнборга.
Лодка, вынырнув из-за мыса, наконец подходит и влетает в гавань так быстро, что у меня дух захватывает. Она стоит на палубе. Спустя мгновение я рядом с ней.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
I. КОРНИ
Годхавн. В библиотеке Датской полярной станции можно установить, что об открытии и заселении Гренландии написано достаточно томов. Вероятно, следует отвести один день - день отдыха - на просматривание этих томов и, помня о корнях современной Гренландии, отправиться на север.
В 985 году Эрик Рыжий, изгнанный вначале из Норвегии, затем из свободной Исландской республики, направился морем на запад от Исландии к не очень далекой, не совсем неизвестной земле, прошел вдоль ее скованных льдами берегов, обогнул южную оконечность, направился на север и там, где не было льда, пристал к берегу. Земля ему понравилась; она была похожа на его родную землю.
Эрик Рыжий отличался проницательностью, находчивостью, энергией настоящий открыватель новых земель. Он поплавал по фьордам, отметил колышками "свою заявку" - лучшее место для фермы во всей Гренландии - и, дав стране имя, которое она носит и сейчас, вернулся в Исландию; добился там примирения и распространил весть о свободной земле на западе. Так, почти за восемь веков до провозглашения американской Декларации независимости, была учреждена первая республика в западном полушарии. Вскоре население там стало исчисляться тысячами. В республике был создан парламент, построены церкви, собор. Епископов гренландских назначал папа римский. В Гренландии зародилась литература, и мы не должны забывать, что первый век существования республики совпал с эпохой развития литературы в Исландии, с золотым веком государства, который сравнивают с расцветом Афин при Перикле.
Природа Гренландии напоминала исландскую. Безземельным исландским крестьянам выделили земельные наделы в Гренландии, и они, поселившись здесь, чувствовали себя как дома. В конце концов это их погубило. Они зависели от торговли с Исландией и Норвегией, где закупали такие товары первой необходимости, как зерно и лес. Поневоле они вынуждены были подчиниться норвежскому владычеству и торговой монополии, навязанной им; когда торговля прекратилась, они погибли. В Норвегии никому до них не было дела, никто о них не вспоминал: Гренландию забыли.
В начале восемнадцатого века молодой норвежец лютеранский священник Ганс Эгеде заинтересовался сам, а в конце концов смог заинтересовать купцов и королей Дании и Норвегии проектом возвращения в лоно церкви потерянных и, вероятно, впавших в заблуждение христиан - гренландских колонистов. С Ветхим и Новым заветом в руках он отплыл в Гренландию и, как мы уже рассказывали, высадившись там в 1721 году, положил начало теперешним колониям; торговля и слово божье - подойдет для эскимосов, раз белые вымерли.
Ганс Эгеде был воинствующим проповедником, обладавшим рвением миссионера, хитростью торговца и хваткой завоевателя. Он закрепился и остался. Купцы ушли. Королевскому правительству Гренландия опостылела. Но, несмотря на неудачи, предприятие не потерпело краха... Администрация современной Гренландии - прямой наследник духа и дела апостола Ганса. Она унаследовала лютеранские добродетели восемнадцатого века.
Но не лучше ли было б предоставить эскимосов самим себе и избавить их от благ просвещения? Это чисто академический вопрос. Поскольку появление белых было неизбежно, благодари бога, Гренландия, за то, что он послал тебе Ганса Эгеде. Его последователи осторожно отняли тебя от груди питавших тебя старинных обычаев, они вскормили тебя и приобщили к современной жизни, взрастили тебя, поставили на ноги. Благодари бога за все это. Они вели тебя за руку, они и сегодня ведут тебя за руку: моли бога, чтобы они выпустили твою руку. Они исполнены столь хороших намерений и обходятся столь дорого!
Торговля с Гренландией, на которую вначале возлагались большие надежды, никогда не была устойчивой и прибыльной. "Альтруистический" характер администрации в наши дни, кажется, порожден мнением, что все равно в Гренландии не получишь высокую прибыль. Эта армия в триста датчан получает большие оклады. Невысокие торговые доходы и щедрые отчисления для нужд Гренландии из прибылей от разработок криолита большей частью поглощаются датчанами.
Западная Гренландия в административном отношении делится на две области: Северную и Южную. Для ведения миссионерской работы и торговли эти области разделяются на районы. Административный центр района называется колонией. В наиболее крупных поселках оборудованы торговые пункты, которыми управляют начальники пунктов (торговцы). Такой пункт был и в Игдлорсуите. Почти все гренландцы живут теперь оседло и зависят от состояния торговли. А в отдаленных водах, где в старину охотники преследовали зверя, тюлени плавают стадами на полной, ничем не нарушаемой свободе. Хоть тюлени-то по крайней мере выгадали от прогресса.
Если принять во внимание всем известную лень государственных служащих и косность в работе администрации, то, пожалуй, в Гренландии нет ни одного лишнего датчанина. Все белые, в том числе и датчане, живут хорошо. Им нужны хорошие дома и хорошая привычная пища, хорошее жалованье, так как датчане едут в Гренландию не ради здорового климата. Хорошее жалованье, хорошая пища и дома - все это они здесь получают. А платит за это Гренландия.
Когда ваше судно входит в Уманакскую гавань, вам сразу бросаются в глаза основательные, хорошие здания: это склады, лавки и жилые дома датчан. Есть несколько деревянных домов с островерхими крышами: это дома эскимосов, служащих в администрации. Много домиков из дерна, при ближайшем рассмотрении достаточно жалких на вид: в них живут охотники. За все платит гренландец-охотник. Дом доктора в Уманаке - самый большой жилой дом в поселке; восемь комнат, обширный мезонин, обнесенный решетками двор и дворовые постройки под склады. Дом выходит фасадом на незастроенный участок земли: из окон открывается вид на далекую величественную громаду Стурёна. Позади докторского дома, прижатый задней стеной к скале, с видом на крышу и пристройку, стоит маленькое полуразвалившееся одноэтажное строение. Это госпиталь для всех больных всего Уманакского района.
Но производящие центры района - далекие поселки: их охотники испытывают тяготы жизни за всех остальных. Годовой доход начальника отдаленного торгового пункта невелик. У него есть дом, топливо, служанка, он получает жалованье и премии; доход его в десять-двенадцать раз больше, чем заработок самого лучшего охотника. За дом, уголь, служанку начальника торгового пункта платят охотники. Это они построили дом, лавку, склады. Они покрывают уманакский дефицит, дефицит столицы Северной Гренландии Годхавна; они оплачивают расходы на моторные лодки, шхуны и пароходы, административные расходы. За это они получают право покупать в лавке вещи почти по себестоимости. За это их дети могут посещать школу, где обучают азам гренландского (эскимосского) языка, чтению и письму и рассказывают кое-что о Дании и Палестине. Какой прок от учения гренландцу-охотнику? О нем можно сказать, как о Геркулесе: "Груб, неотесан, годится только на великие дела".
Мы отряхнули снег Годхавна с наших ног и отплыли на "Краббе" в Какертак!
II. НЕСЧАСТНЫЙ
Мы отплыли в Какертак и не добрались туда. День был тихий, мягкий. Солнце пряталось в дымке. Во второй половине дня поднялся сильный восточный ветер, стемнело. На середине залива нас встретила большая зыбь; ветер и волнение усилились, небо угрожающе почернело. Мы повернули к Ритенбенку и бросили якорь в полной темноте при очень крепком ветре. Здесь начальником торгового пункта был Торсен: хороший человек! В прошлом году он умер. Мне приятно читать в своем дневнике, что он "встретил нас с великолепным гостеприимством, которого мы никогда не забудем. Я вспоминаю его поразительную мягкость и то, как он, несмотря на все наши возражения, заставил нас занять его комнату".
