Это катастрофа. Мы не можем перейти в контрнаступление, так как попадём под перекрёстный огонь или на мины и растяжки врага. И дальнейшая оборона принимает статический характер. Мы зажаты в тиски.
– Собирайтесь, господин лорд-командующий, ваша паника тут никому не нужна. Если будете разводить упаднические настроения, то самолично вас пристрелю, – угрожая офицеру, хладнокровно сказал Морс, показательно приложив руку к кобуре. – Ещё не всё потеряно. Нам просто нужно реорганизоваться и контратаковать. Но первым делом мы должны отвоевать «пункт связи». – И оперившись на стол, который был усеян бетонной крошкой, сыпавшейся при ударе снарядов об крепость. – Насколько я помню, именно в той комнате есть активация «Средств Подавления Пехоты Любого Рода»?
– Да, но эта система совершенно секретна, – собравшись с духом, спокойно ответил лорд-командир.
– Сейчас не время и не ситуация, чтобы секретничать. Мы можем включить её на несколько минут на нижних уровнях и очистить кровью коридоры «Цитадели».
– Её нет значения, кого убивать. Под огонь могут попасть и наши солдаты. – Ввязался брат-капитан.
– Их уже нет на нижних уровнях. Там остались только предатели, да отступники. – И взяв театральную паузу, Морс с вдохновением продолжил. – Эта система есть ключ к победе. Лекарство для нашей «Цитадели» от яда отступников.
– Но как мы туда прорвёмся? – вопросил один из брат-капитанов. – Враги контролируют подходы к «пункту связи», а единственный лифт наверняка находится под прицелом.
– Если вы планируете туда идти, – злобно заговорил лорд-командир, – то ступайте один. Идея ваша, вам и реализовывать
– Я так и сделаю. Просто начните фиктивное наступление на подступы к «пункту» и дайте мне кассетный самострел, – и оглядев залу, приказным тоном обратился к присутствующим. – Я всё сказал! Приступайте к реализации!
Морс вышел из зала, где собрались командиры, оставив им минуты на размышления. С ними или без них, но он вступит в бой с отступниками. По пути к лифту он подобрал кассетный самострел и бегом направился к лифту. По пути он заметил, как бойцы ордена бегом направляются на другие этажи, а именно к подступам «пункта связи».
Сантьяго был рад тому, что его послушали. Он нажал пару кнопок и активировал самострел. Суть этого оружия сводилась к тому, что через несколько секунд после взвода оно выпускает через дула, которые расположились по рёбрам кассеты, выпускает пули по тепловым мишеням. Если таковых нет, то просто заливает всё свинцом.
Прозвучал звук прибытия и Морс лёг на пол, предварительно швырнув кассету в раздвигающиеся двери лифта. Тут же послышались крики агонии и глухое звучание падение тела, после чего было слышно, как с металлическим звуком падает кассета. Морс вынырнул из укрытия и устремился в бой. Он произвёл несколько стрекочущих залпов, которыми положил троих и укрылся за каким-то ящиком. Сантьяго тут же вынул две наступательные гранаты и швырнул их во врагов. Прозвучали взрывы, и помещение наполнилось тучами пыли и мусора, через который прорвался мастер-наставник и залил врага в буквальном смысле огнём из портативного огнемёта, крепящегося под ствол.
Уже крики агонии и вопли от боли заполнили «пункт связи». Неимоверно быстрый и неуловимый Морс расстреливал противников, которыми были переодетые агенты Автократорства. Он стрелял до тех пор, пока последний враг не пал на холодный бетон, лишившись половины черепа и залив серость бардовой кровью. Всего шесть минут, и пункт связи был отвоёван. Пока остатки лояльных сил ордена отвлекают основную массу предателей на подступах, Сантьяго перебил целое отделение охраны, получив при этом сквозные ранения рук и пулю в торс, увязшую в броне.
Мастер-наставник осмотрел, и увидел перед собой разворошённое помещение, где пол устлан трупами воинов ордена, предателей и простых людей, что тут работали. Компьютеры и передатчики связи заполнили это помещение, окрасившись в алые цвета. Морс подбежал к контроллеру дверей и включил, нажав пару кнопок, опустил дверь, дабы никто не смог проникнуть к нему. Затем в пару шагов он оказался у пульта управления всей системой «Подавления пехоты». Несколько кнопок оставалось нажать и противник превратиться в дымящиеся мясо, но нужно учесть десятки показателей, чтобы разрывные очереди не вспороли своих же. Сантьяго обратился по рации напрямик к Данте, надеясь, что «рубка усиленного альтернативного действия» сможет пробиться через завесу глушителей. И через несколько секунд последовал ответ:
– Данте Валерон слушает.
– Говорит мастер-наставник Морс. Докладываю, лояльные силы захватили пункт связи в Великой Цитадели. Но предатели контролируют семьдесят-восемь процентов «Цитадели». – И сорвавшись на гнев, Морс крикнул. – Проклятье! Нам нужна поддержка! – И успокоившись Сантьяго тихо спросил. – Назовите координаты «нижних уровней» для системы ППРО-35.
– Минус десять, плюс восемь. – Понимая, что задумал, мастер-наставник, ответил Магистр и тут же попросил. – Добавьте в обходное исключение «ноль, плюс ноль», чтобы огонь не поразил защитников врат.
– Хорошо.
– Вы держитесь, – хладно попросил Магистр. – Ради всего святого, только держитесь. Надежда только на вас.
Глава двадцатая. Сломленный клинок
Спустя час. Крепость Сарагона Мальтийского у места бывшего сада.
Штормовое рокотание грома и звонкие каскады разрыва снарядов заполнили пространство над великой крепостью, терзаемое артиллерийским обстрелом. Бурный дождь всё так же висел саваном над островом, покрывая его морозной водянистой мглой бури.
По развороченному внешнему двору шагал человек, шаркая ногами по развороченной плитке. Он одет в боевой готический современный доспех и вооружён интересным клинком. Его душа ищет света и надежды посреди адского шквала противника, который накрыл это место и нет ему покоя.
С опущенным ликом, огненным и жутким отчаянием в душе, он продолжал командовать остатками обороны крепости, ибо так приказал сам Данте. Без толики сомнений, этот загадочный человек являлся Карамазовым.
Разбитый и сломленный инквизитор пытался подавить внутреннюю боль и взять на себя командование силами ордена. Но отчаяние было выше и сильнее. Некогда сияющий Карамазов, которого можно было назвать «несокрушимым клинком», сейчас поломлен душой и духом от такого предательства. И эту жуткую боль не могли унять ни психокорректор, ни мощные антидепрессанты. И лишь одно вело его в бой – фанатичное чувство верности своим идеалам.
Подставив грудь под штормовой ливень и свинцовый дождь, он одной своей волей направлял войска среди руин.
Внезапно по Андрагасту ударила очередь из пистолета, заставившая его пошатнуться, но пластины его брони выдержали, и пули, выпустив сноп искр, с лязгом отскочили от доспеха. Парень молнией метнул туда взгляд и увидел, как предатель держит пистолет и достаёт оттуда опустивший магазин. Он стоял прямо на том месте, где он говорил Эмилии заветные слова о высоком чувстве. И словно дождь возле парня вскипел от его злобы. Бывший инквизитор вынул свой пистолет и дал залп, пробивший грудную
