Она позволила занавеске упасть на место и вернулась в свою комнату. Мистер Соресби скрылся. Вероятно, ее долг немедленно сообщить об этом мужу или, если сие окажется невозможным, послать Бена с сообщением к мистеру Ричардсону. С другой стороны, кому это пойдет во благо? Уж точно не колледжу и не мистеру Соресби. Она не могла винить сайзара за то, что он сбежал от ситуации, которая обещала ему один лишь позор. И кто она такая, чтобы усугубить его положение?
Утром в среду Джон проснулся и услышал, как Малгрейв весело насвистывает, хлопоча на кухне. Было около восьми часов. Он спустился, умылся и обосновался в гостиной, куда Малгрейв принес ему чаю. Джип вернулся вчера поздно вечером. Он сказал только, что обстряпал небольшое личное дельце и что все прошло как нельзя более гладко.
— Мистер Олдершоу внизу? — спросил Холдсворт.
— Еще спит, сэр. Можно рассказать вам кое-что по секрету, сэр?
— Что именно?
Джип достал записную книжку, вынул небольшую газетную вырезку и аккуратно положил ее на стол.
— Это из «Кроникл», сэр. За февраль.
Холдсворт изучил вырезку. В ней содержался вердикт по делу о несчастном случае со смертельным исходом на Трампингтон-стрит: девушка по имени Табита Скиннер, четырнадцати лет от роду, задохнулась вследствие припадка во сне. Печальное событие произошло вечером во вторник, шестнадцатого февраля, в доме миссис Фиар. Четыре месяца назад, подумал Холдсворт, почти день в день. История была особенно грустной, поскольку девушка была сиротой из лондонского госпиталя Магдалины. Миссис Фиар, вдова священнослужителя, усердно занималась благотворительностью и за свой счет привезла девушку в Кембридж в надежде обучить несчастную работе служанки.
Он поднял взгляд.
— Когда миссис Уичкот нашли в Иерусалиме? Вам известна точная дата?
— Утром в пятницу, семнадцатого февраля, сэр, — ответил Малгрейв.
— Кто такая эта миссис Фиар? Она связана с нашим делом?
— Она некогда работала гувернанткой в доме отца мистера Уичкота, сэр. Я не раз видел ее в Ламборн-хаусе, и полагаю, что мистер Уичкот порой навещает ее на Трампингтон-стрит… — Он мгновение подождал с невозмутимым видом, но Холдсворт ничего не ответил. — Принести булочки, сэр, или вы подождете мистера Фрэнка?
— Нет… будьте добры, разбудите его.
Джип поднялся по лестнице, приволакивая ногу, и постучал в дверь Фрэнка. Подергал за ручку. Затем спустился по лестнице обратно.
— Не отвечает, сэр. А дверь заперта.
Холдсворт поднялся наверх, дернул за ручку и окликнул Фрэнка по имени. Потом ударил плечом в дверь. Та распахнулась. Джон ввалился в комнату так быстро, что чуть не упал.
Кровать была пуста, покрывала отброшены. Фрэнка не было видно, и ему негде было спрятаться.
Малгрейв подошел и встал за спиной.
— Ладно хоть не повесился, сэр. Здесь, по крайней мере.
— Придержи язык, — рявкнул Холдсворт, хотя мгновением ранее его посетила та же мысль.
Он подошел к окну — небольшому отверстию под самой крышей, над которым нависала солома, — высунул голову и посмотрел вниз. Совсем невысоко для мужчины роста Фрэнка, если ему удалось выбраться из окна ногами вперед и прыгнуть. Когда-то под самым окном была клумба, теперь заросшая сорняками. Она обеспечила бы ему мягкое приземление.
Холдсворт вернулся в комнату и огляделся по сторонам.
— Он взял сюртук и шляпу, которые надевает на охоту, — сообщил Малгрейв. — И крепкие ботинки.
Холдсворт выдвинул ящики небольшого комода, один за другим. Трудно было сказать, что еще взял Фрэнк, если взял. Он нашел кошелек с полудюжиной гиней и серебром. У Фрэнка есть другие деньги? Или ему не нужны деньги там, куда он отправился?
— И где же этот прохвост? — спросил Холдсворт.
Малгрейв поднял глаза к потолку, как если бы надеялся прочесть там ответ.
— Одному богу известно, — ответил он и после очередной старательно рассчитанной паузы добавил: — Сэр.
Рано утром в среду, четырнадцатого июня, в переднюю дверь Ламборн-хауса заколотили. Огастес, спавший в комнатке у кухни, глубоко погрузился в сон с участием давно покойного отца, подмастерья плотника, и поначалу стук смешался со сном и стал его частью. Но затем стук переместился к задней двери дома и стал громче. Наконец шум вынудил Огастеса неохотно пробудиться от сна и вернуться в реальный мир.
Выкарабкавшись из кровати, он первым делом подумал, что мистер Уичкот будет в ярости из-за подобного грохота в такую рань. Стук не прекратился, даже когда Огастес крикнул, что поспешает со всех ног. Наконец он справился с засовами на кухонной двери.
Во дворе стояло четверо незнакомцев. Они не дали ему возможности поразмыслить, впускать ли их в дом. Как только дверь приоткрылась, один из них ступил ногой за порог. Другой распахнул дверь, схватив мальчика за плечо и толкнув его внутрь. Мужчины протиснулись в дом.
— Вы свидетели, ребята, — сказал старший из четверки, мужчина с круглым красным лицом и огромным животом, распирающим жилет. — Этот любезный молодой человек пригласил нас войти. Мы не вламывались силой. — Он погладил Огастеса по голове рукой, похожей на кусок свиной грудинки. — Мистер Уичкот дома?
— Да, сэр. Но он и пальцем не пошевелит до…
— Ничего, мы заставим его пошевелиться.
— Но, сэр, я рискую своим местом.
Толстяк засмеялся.
— Твое место не стоит и гроша, так что я не стал бы беспокоиться о нем. Или ты проводишь нас к своему хозяину, или мы отыщем дорогу сами. Мы судебные приставы, и у нас с собой иск. Кто еще есть в доме?
— Только я, сэр.
— Другие слуги?
— Кухарка уволилась вчера. Горничная тоже. Есть еще старый Джем, но он спит не в доме.
Толстяк потопал наверх, его люди — за ним. Когда он достиг второго этажа, в дверях своей спальни появился мистер Уичкот. На нем была только ночная рубашка и ночной колпак, а изящные черты лица были искажены злобой.
— Кто вы, черт побери, такие?
— Судебные приставы, сэр, — охотно отозвался толстяк. — У меня с собой заявление на уплату семидесяти девяти фунтов, восьми шиллингов и четырех пенсов по иску мистера Малгрейва.
— Глупости. Он лжет. Кроме того… вы не имели права входить. Вы вломились в мой дом. Я пожалуюсь магистрату.
— Нет, сэр, не пожалуетесь. Ваш парнишка пригласил нас войти, благослови его боже. Мы все поклянемся в этом на Святой Библии, если потребуется.
— Чертов болван!
— Меня волнует только иск, сэр, — сказал бейлиф. — А в нем написано, что вы должны уплатить долг плюс расходы. Вы дадите мне денег, я дам вам расписку, и мы тут же удалимся.
— Вы полагаете, я храню такие деньги в доме?
— В таком случае я вынужден пригласить вас пройти со мной, сэр. Но почему бы нам не провести все легко и приятно? Осмелюсь предположить, что вы захотите написать письмо-другое. Мы не станем вам препятствовать. И если вам нужен час-другой, чтобы подготовиться, сэр, вы найдете нас крайне предупредительными, и я уверен, что такой джентльмен, как вы, сумеет выразить свою благодарность.
Уичкот поднял руки, как бы пытаясь возвести физическую преграду между собой и тем, что ему предстояло.
— Дело яйца выеденного не стоит, — сказал он бейлифу. — Все очень просто уладить. Мне понадобится всего час или два.
— Уверен, это более чем устроит всех заинтересованных лиц, сэр. А теперь, возможно, вы хотите одеться? Мы не можем прохлаждаться здесь весь день.
Один из приставов ждал на лестничной площадке. Бейлиф театральным шепотом велел другому встать у мистера Уичкота под окном, на случай, если джентльмену захочется внезапно покинуть дом. Затем он предложил Огастесу показать дом ему и четвертому приставу. Толстяк ходил из комнаты в комнату с видом потенциального покупателя. Казалось, увиденное не слишком его впечатлило.
— Смотрю, здесь дело далеко зашло. Лучше бы тебе бежать сломя голову. Послушай моего совета, парень, поищи себе другое место. Ты еще скажешь нам спасибо, вот увидишь. Это только начало, — он покровительственно погладил Огастеса по голове. — Иски — как овцы, знаешь ли. Стоит одному найти дыру в заборе, как остальные повалят гурьбой. Попомни мои слова, мы сегодня же придем с новыми.
— Но такой джентльмен, как мистер Уичкот…
— Это джентльмен, который задолжал денег, а остальное меня не волнует, и в глазах закона это делает его таким же простым парнем, как ты или я. Возможно, он еще сумеет выкрутиться. Возможно, он получит ренту в конце квартала. Возможно, его кредиторы придут к соглашению. Но если ты спросишь меня, все зависит от того, примчатся ли друзья к нему на выручку. Вот кто способен вытащить из подобной передряги в девяти случаях из десяти. А пока что его место в предварительном заключении.
Бейлиф, один из его людей и пленник уехали в закрытом экипаже, оплата какового также будет стребована с мистера Уичкота. Двое других мужчин остались в Ламборн-хаусе, чтобы убедиться, как объяснил толстяк Огастесу, что с его содержимым не случится никаких неприятностей в отсутствие хозяина дома. Стоимость их услуг также, в конце концов, будет предъявлена мистеру Уичкоту. Кроме того, толстяк согласился передать письмо миссис Фиар на Трампингтон-стрит.
