Алексей Орлов был третьим по старшинству из пяти братьев Орловых. Он родился в 1737 году, к моменту переворота ему было двадцать пять лет, и он имел не только приметный шрам на лице, но и чин сержанта Преображенского полка. Если брат Григорий был заводилой заговора в Семеновском полку, то Алехан настраивал в пользу «матушки» своих преображенцев. Он же, узнав, что арестован один из участников заговора, капитан Пассек, решил не медлить с началом мятежа. Ночью 27 июня 1762 года в наемной карете Алехан поехал в Петергоф, где находилась Екатерина Алексеевна, и поднял ее рано утром знаменитой фразой: «Пора вставать! Все готово, чтобы провозгласить вас...» На окраине Петербурга он передал свой бесценный груз брату Григорию...
Вообще, Алехан занимал особое место среди братьев. Он был явно умнее их и, что особенно важно, отличался от них несокрушимой волей, инициативностью и решительностью, причем не только в питье, гульбе и драках, но и в более существенных делах. И без переворота и потока благ, которые обрушились на Орловых после захвата власти Екатериной, Алехан все равно пробил бы себе дорогу наверх. В нем были ярко видны качества человека незаурядного, мыслящего масштабно. Современник так характеризовал Алексея Орлова: «Хладнокровие в обсуждении дела со всех точек зрения, ясность взгляда, решительность и неуклонность в преследовании своих целей». Кроме того, он был беспринципен, прагматичен и циничен — а что еще надо политику?
С кутежами времен молодости он покончил раньше, чем Григорий и другие братья, и довольно быстро приспособился к изменившимся обстоятельствам своей жизни и официального статуса. «Манеры его необыкновенно просты, хотя не лишены того достоинства, которое сопряжено с такими успехами, — пишет о нем мемуарист. — Он любим всеми сословиями и в счастьи ведет себя таким образом, что не возбуждает зависти.» К этому добавим красоту и обходительность этого гиганта: от него млели все женщины. Наконец, вспомним его удачливость и славу, которая, как шлейф, тянулась за Алексеем всю его жизнь. Правда, слава у Орлова была... скажем так, неоднозначная. Она была одновременно и скандальной и истинной.
Ропшинская слава
Скандальную славу Алексей Орлов добыл себе в Ропше, куда в июне 1762 года, сразу же после переворота, он увез свергнутого Петра III. История смерти несчастного императора покрыта тайной. Но, безусловно, Алехан к ней причастен самым непосредственным образом. Он был фактическим руководителем охраны, состоявшей из гвардейцев, и нес ответственность за все, происходившее в Ропше. А там 7 июля 1762 года произошло то, что одни историки называют убийством, а другие внезапной смертью Петра, умершего от инсульта или, как писали в официальных документах, от «геморроидальных колик».
В пользу первой версии об убийстве царя Орловым и его пьяными товарищами свидетельствуют несколько писем, присланных Алеханом из Ропши лично Екатерине. 2 июля Орлов писал: «Матушка, милостивая государыня, здравствовать вам мы все желаем несчетные годы. Мы теперь по отпуску сего письма и со всею командою благополучны. Только наш (арестант, Петр. — Е. А.) очень занемог, и схватила его нечаянная колика, и я опасен, чтоб он сегодняшнюю ночь не умер, А БОЛЬШЕ ОПАСАЮСЬ, ЧТОБ НЕ ОЖИЛ». И далее Алехан поясняет, в чем опасность выздоровления бывшего императора: «Первая опасность для того, что он все вздор говорит, и нам это нисколько не весело. Другая опасность, что он, действительно, для нас всех опасен для того, что он иногда так отзывается, желая в прежнее состояние быть».
В том-то и крылись истоки ропшинской трагедии, что пленника охраняли те, кто был непосредственно замешан в заговоре и свержении императора — тягчайшем государственном преступлении. Причем Алексей Орлов был одним из руководителей всего дела. И эти люди, естественно, были заинтересованы в том, чтобы избежать возможной суровой расплаты за преступление. Достичь этого они могли только новым преступлением — убийством бывшего императора. Екатерина не могла этого не понимать. Письмо Орлова от 2 июля, то есть еще за четыре дня до убийства, более чем откровенно, и тем не менее императрица промолчала, тюремщиков в Ропше не поменяла, оставила все как есть.
И вот 7 июля около 6 часов вечера пришло знаменитое письмо Орлова: «Матушка, милосердная государыня! Как мне изъяснить, описать что случилось: не поверишь верному своему рабу, но как перед Богом скажу истину. Матушка! Готов идти на смерть, но сам не знаю, как эта беда случилась. Погибли мы, когда ты не милуешь. Матушка, его нет на свете. Но никто сего не думал и как нам задумать поднять руку на Государя! Но, Государыня, свершилась беда. Мы были пьяны, и он тоже. Он заспорил за столом с князем Федором [Барятинским], не успели мы разнять, а его уже и не стало. Сами не помним, что делали, но все до единого виноваты, достойны казни. Помилуй, хоть для брата! Повинную тебе принес, и разыскивать нечего. Прости или прикажи скорее окончить. Свет не мил, прогневили тебя и погубили души навек».
Убийство совершилось. При каких обстоятельствах — не знает никто. Не случайно Алехан просит простить его ради брата Григория и не назначать расследования, так как «принес повинную». Никакого расследования впоследствии и не проводилось. Екатерине в конечном счете был важен результат этой драмы — смерть Петра. Проблемы более не существовало. И заслуга Алехана в этом деле огромна.
И счастье было, и несчастье помогло
Но у Алехана была не только скандальная, но и истинная слава. После Ропши ему вдруг подставила подножку сама судьба. Алехан, этот богатырь и здоровяк, тяжело и надолго занемог. Только усилия какого-то волшебного фельдшера Ерофеича (может, это он изобрел знаменитую настойку?) спасли Алехана от неминуемой смерти. Государыня велела выдать ему астрономическую по тем временам сумму в 200 тысяч рублей на лечение, и в 1768 году он уехал восстанавливать свое здоровье в благословенную Италию. Там он жил-поживал в довольстве, борясь с остатками охватившей его немощи. Но, как оказалось, немощь немощью, а голова у Алехана работала хорошо. К этому времени началась Русско-турецкая война, причем шла она не особенно удачно для России. Алехан, сидя в Италии и оценив войну с иной, как сейчас бы сказали, геополитической точки зрения, предложил государыне резко изменить ситуацию. Он предложил ударить туркам в тыл: поднять угнетаемых турками балканских славян и греков так называемого Архипелага (островов Эгейского моря) и для этого прислать в Средиземное море с Балтики русский военно-морской флот. В этом предложении — весь Орлов, человек рисковый, отчаянно смелый, авантюрист, но с редкой способностью интуитивно постигать обстановку, просчитывать варианты, ставить на беспроигрышную карту. Екатерина — женщина тоже по-своему отчаянная и расчетливая одновременно — решила поддержать дерзкий замысел Алехана, назначив его начальником русской экспедиции в Средиземном море.
«Архипелагская экспедиция», или «Был»
И началась беспримерная «Архипелагская экспедиция». В наш век спутников и атомных кораблей снимем шляпу перед нашими далекими предками. Собрать и отправить из Кронштадта и Архангельска вокруг Скандинавии две эскадры парусных деревянных кораблей в Средиземное море — дело необыкновенное. Это можно сравнить только с походом испанской «Непобедимой армады» в XVI веке, но он-то, как все знают, закончился катастрофой. А тут корабли не только дошли до портов Италии и Греции, что само по себе подвиг, но и после отдыха и пополнения припасов вступили в войну против турок на суше и на море — с десантами, взятием турецких приморских крепостей и островов. Это был полный триумф русского оружия. С обожанием смотрели греки на Алексея Орлова, своего избавителя от турок. Но особую славу ему принесла знаменитая Чесма — бухта, в которой 24 июня
1770 года произошло сражение, принесшее России ошеломительную морскую победу.
Кратко говоря, внешне победа эта кажется простой и легкой: русский флот, активно и разумно действуя, загнал превосходящий его по численности турецкий флот в бухту Чесмы и ночью, после непродолжительного боя, сжег его там. В своем рапорте Екатерине Алексей Орлов использовал только глаголы — пожалуй, самую выразительную часть русской речи: «Со флотом за неприятельским пошли, до его дошли, к нему подошли, схватились, сразились, разбили, победили, поломали, потопили, сожгли и в пепел обратили». Но на самом деле Чесменское сражение было не простым, драматичным, оно стоило победителям многочисленных жертв. Вот как писал современник о решающем моменте этой битвы, когда русская эскадра сблизилась с турецкой: «Адмирал Спиридов первый налетел на турецкий флагманский корабль и сцепился с ним. Наши сорвали с кормы турецкого корабля знамя и поднесли своему начальнику. Во время схватки мачты и снасти обоих судов сцепились так, что когда нашим удалось зажечь неприятельский корабль, то горящими его мачтами зажгло и наш. Адмирал Спиридов с сыном, граф Федор Орлов и двадцать четыре человека экипажа спаслись в шлюпке. Остальной экипаж и 500 ООО рублей вместе с кораблем взлетели на воздух, чрез полчаса за ним последовал и турецкий корабль». После этого пожар охватил турецкий флот, и один за другим стали взрываться остальные корабли турецкой эскадры. За несколько часов турецкий флот перестал существовать. На отчеканенной на петербургском Монетном дворе в честь Чесмы медали было выбито только одно слово: «Был».
