Работников бумажного производства я передал Плутону — для обучения — а сам занялся сотрудниками маслодавильни. Борборыч взял на себя всё руководство стройкой и даже не пошёл в этот день в пещеры. Работали мы практически всё время на открытом воздухе: не было пока подходящих помещений — хорошо хоть навесы имелись, которые защищали от мелкого моросящего дождя.
Через пару часов пришёл Ручки — посмотрел, как всё работает, подметил, что надо поправить, и попросил записывать жалобы и предложения. Мы пробовали, тренировались и налаживали первые производственные процессы весь день… Четыре работника на бумаге, три работника на маслодавильне, и ещё один очень довольный Филя… Надо сказать, что в этот день работы хватало у всех. Даже торговцам пришлось исправлять поломки в плотах, которые появились после шторма. Они предусмотрительно затащили свои плавсредства подальше на берег, но и это не уберегло их от особо мощного удара волн.
Весь день я проторчал на производствах. Особенно мне понравилась магия (не постесняюсь этого слова!) получения бумаги. Волокна вперемешку с опилками загружали в котёл. Потом туда добавляли крахмал, добытый из картошки, которую нам выдали девочки Иры. Картошка у них начинала портиться: для еды не самый подходящий продукт, а нам — в самый раз. Всё это вместе варилось и постоянно толклось деревянным большими ступами, пока не получилась серо-бежевая масса однородного цвета.
Проваренная в котле целлюлоза выкладывалась в деревянную бадью, заполненную водой — так, чтобы тонким слоем плавать на поверхности воды. Слой определялся на глаз, но получалось около четырёх миллиметров. Затем часть целлюлозы подхватывалась двумя прямоугольными рамками примерно формата «А4», выкладывалась на натянутую ткань, подсушивалась и перекладывалась на пресс.
Пресс представлял собой большую деревянную конструкцию, в которую вставили два массивных камня. Один всегда лежал горизонтально — на него выгружался будущий бумажный лист. Второй был поднят и отведён в сторону. Когда приходило время прессовать лист, камни переводили в положение один над другим, а потом сводили их с помощью приличных размеров рычага — и так и оставляли на некоторое время. Размеры пресса позволяли засунуть в него сразу три будущих листа.
Когда пресс разводили, то бумага была почти готова — оставалось только досушить, для чего её снимали и перекладывали на сделанный по такому случаю деревянный стеллаж. Пока на нём было всего четыре полки с ровной поверхностью, но со временем полок должно было стать хотя бы полтора десятка. На каждой легко располагалось до десяти листов. Вечером мы снова прогнали все листы через пресс, сложили на просушку и оставили, проложив тканью и придавив сверху широким куском доски и камнем — чтобы не свернулись в трубочки.
Утром бумагу можно будет обрезать и использовать. Все обрезки, кстати, сразу отправлялись назад, в котёл с целлюлозой. За день получилось сделать пятнадцать листов и четыре кувшина с маслом. Не самый плохой результат, вот только сырьё заканчивалось довольно быстро… Зато начало было положено, наиболее ответственные сотрудники среди нанятых — выявлены (они ещё не знали, но им теперь всем этим руководить, если не испортятся!). А увеличить объёмы мы сможем — дайте нам только время!.. И сырьё…
День сто пятидесятый!
Вы продержались 149 дней!
Слушая визг — он же пение — отбывающего на перерождение Плутона, я похлопал себя по щекам, поднялся и отправился в мастерскую. Надо было подровнять край бумажного листа, который я собирался отнести Кириллу на совещание. Для этого у меня с собой был остро заточенный бронзовый нож. Получилось не слишком ровно — я боялся срезать лишнее, но всё равно достаточно презентабельно. Листы, конечно, не были той белой бумагой, к которой мы привыкли на Земле. По цвету они скорее напоминали очень светлый картон со слегка неровной поверхностью — да и по плотности совсем чуть-чуть не дотянули.
Листы, конечно, пока не высохли до конца — как я понял, сохнуть им ещё несколько дней. Но кто скажет, что это не бумага? Бумага! Пусть плотная, немного шершавая, но вполне себе подходящая. Когда первый лист в моих руках увидел проснувшийся Саша — я мог уже не идти на совещание. Детское выражение восторга на его лице развеял только мой занебесный ценник.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Окстись, Филя! Ты на бумаге весь посёлок разоришь! — засмеялся он. — Давай ты скорректируешь цену. Конечно, чтобы и твоим работникам на оклад хватало, и тебе перепадало, и наценка была адекватной.
— Эх! А ведь мог быстро стать высокоуровневым нагибатором! — вздохнул я.
— Чего опять я? — отозвался Нагибатор откуда-то из-за домов.
— Имена надо уникальные придумывать! — громко крикнул я в ответ. — Не о тебе речь!
— А, ну ладно…
Вместе с Сашей мы отправились к Кириллу. В последние два дня я пропускал совещания— но не из лени, а только пользы ради! И теперь жаждал лично представить результат: увидеть лицо Котова, ошарашить Кирилла, получить свою дозу похвалы и восхваления… И вот пускай только кто-нибудь заикнётся про «Молодец, возьми на полке пирожок!». Прибью!..
Глава 21. Угроза на границе
— Идите уже! — Кирилл отмахнулся от моих аргументов. — Без вас с делами справятся.
Гонец прибежал в Мыс раньше, чем я проснулся. И пока я гордо готовил бумажный лист для демонстрации — сорвал мне триумф, гад… Хотя будь я на его месте — и мне было бы наплевать на маленькие победы мирной жизни.
От потери Медного нас спас только шторм. Неподалёку от посёлка ополченцы, отправленные на разведку, заметили отряды Альянса. Неожиданным было и то, что бандитское образование ещё окончательно не развалилось, и то, что отрядов у него было на удивление много. Это вызвало беспокойство среди жителей, и ополченцы отправили ещё несколько разведчиков — но далеко не все вернулись своим ходом. Однако именно они и принесли главные новости — остатки орды стягивались к Медному.
Про нового главу Альянса мы не знали почти ничего: разведчики его не видели, а он сам старался на людях не показываться. И да, это определённо был не Медоед, потому что порядки в Альянсе сильно поменялись. Бандиты теперь получили ещё больше свободы — в основном, филонить и эксплуатировать остатки рабов. В общем и целом выходило, что новое руководство решило отобрать в свою пользу медное месторождение — и послало орду на юг, снова покорять нас.
Первыми навстречу отправили, конечно же, нас — ударников — чтобы сдержать наступление врага. И все мои возражения про стройку и производства были решительно отметены как несостоятельные. Да и я возражал больше для проформы, просто чтобы помнили и ценили. Медное никто Альянсу отдавать не собирался, а тем более я — кому ещё с него периодически прилетали ПСО? Не так часто, как с Мыса, и вовсе не каждый день, но прилетали.
Сборы были недолгими. Не то чтобы нам собраться — лишь подпоясаться, но вообще у каждого из моих ударников не так давно появился «тревожный чемоданчик». Завтра утром за нами выдвинется ещё четыре сотни ополчения. Хотя по сравнению с парой тысяч бандитов, стягивавшихся к Медному, конечно, это так себе силы. Скорее, силёнки. Вся надежда была на бронзовое оружие, броню и умения ударников. Ден, Гена и несколько их спутников отправились с нами, не желая бросать своих.
Шторм успокаивался, давая возможность идти по пляжу острова как по дороге. Мокрый песок блестел под лучами жаркого солнца, которое прогревало воздух, остывший за прошедшие дни. Двигались мы быстро, да и вообще параметры позволяли нам полдня просто бежать. Сдерживали нас только гости из Медного, которые такими же запасами силы и выносливости похвастаться не могли.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
К вечеру следующего дня мы вышли к бухте и возвышенности, на которой стояло Медное. И, надо сказать, вышли весьма вовремя, потому что на берегу уже разбивал лагерь отряд Альянса — небольшой для нас, но весьма неприятный для посёлка. Всего около ста человек. Борборыч даже не стал тратить время на план: радостно перехватил копьё поудобнее и рванул в бой.
