Он взял с собой десять приданных следственной группе полицейских из участков, а также Безёйденхаута, Купидона и Кейтера. Рассевшись по четырем машинам, они поехали в Кэмпс-Бэй, чтобы осмотреться на местности.
Он сразу понял: трудность представляет тыльная сторона дома, больше похожего на старинный замок. Дом стоял на склоне горы; сзади его окружала оштукатуренная стена, но ее высота составляла меньше двух метров — а окружала стена огромный участок.
— Если он явится сюда и засечет нас, он исчезнет — в зарослях мы его не найдем. Поэтому тех, кто лежит в засаде, не должно быть видно, зато сами они должны видеть все. Если увидите его, ничего не предпринимайте — подождите, пока он перелезет через стену. Все поняли?
Все закивали.
— На его месте я бы проник на участок сзади, со стороны горы. Там есть прикрытие. Входить с улицы рискованно, там слишком открыто. В общем, у него есть только два места, откуда он может пройти, а с той стороны попасть в дом практически невозможно. Поэтому мы развернем большинство людей на горе. — Он сверился с картой. — Клоф-Нек поднимается наверх, в сторону Клифтона. Если он не оставит машину здесь, то ему придется проехать по улице по крайней мере несколько раз. Кто из вас умеет обращаться с камерой?
Кейтер с видом школьника-отличника поднял руку.
— Только Джейми?
— Я могу попробовать, — вызвался молодой и шустрый чернокожий констебль.
— Как вас зовут?
— Джонсон Мадака, инспектор.
— Джонсон, вы с Джейми должны выбрать место, откуда удобно наблюдать за дорогой. Мне нужны снимки всех проезжающих пикапов. Джейми, попроси у фотографов камеры. Если будут проблемы, звони мне.
— О'кей, Бенни, — сказал Кейтер, довольный тем, что ему дали задание.
Он разделил подчиненных на две группы — одна должна дежурить днем, другая ночью. Определил все точки на улице и на склоне холма, где должны разместиться засады. Попросил Безёйденхаута выяснить, не пустует ли какой дом на улице и можно ли там устроить засаду.
— Я дам указания Клуте. К вечеру все СМИ должны гудеть. А теперь езжайте по домам и отдыхайте, но к шести ночная смена должна быть на месте.
Он вошел в кабинет Яуберта, где застал Клуте и старшего суперинтендента с похоронными физиономиями. Клуте сказал:
— Бенни, уверяю тебя, я тут ни при чем.
— В чем дело? — спросил он, и Клуте протянул ему «Аргус».
«Полицейские передрались из-за Артемиды».
Первая полоса.
— У них нет новостей, вот в чем проблема, мать их, — продолжал Клуте.
Гриссел прочел статью.
«Полицейское начальство недовольно тем, что руководство объединенной оперативно-следственной группой, расследующей убийства Артемиды, поручено известному алкоголику. Источник, близкий к старшим чинам полиции ЮАР, назвал назначение «большой ошибкой» и «предвестием катастрофы».
Критикуемый начальник объединенной оперативно-следственной группы не кто иной, как ветеран отдела особо тяжких преступлений (ООТП) инспектор Бенни Гриссел, который, по неподтвержденным данным, две недели назад попал в больницу «Тейгерберг» с приступом белой горячки. Пресс-секретарь больницы подтвердил, что Гриссел проходил у них курс лечения, но отказался сообщить, с каким диагнозом он поступил».
Гриссел выругался. В голове крутилась только одна мысль: что скажут дети, если статейка попадется им на глаза?!
— Бенни… — начал Яуберт.
Гриссел понял, что сейчас будет, и сказал:
— Ты собираешься отстранить меня?
— Бенни…
— Даже не думай, Матт. Ни хрена ты меня не снимешь.
— Да дай ты мне сказать…
— Кто эти суки? — спросил он у Клуте. — Кто им растрепал?
— Бенни, клянусь, я не знаю!
— Бенни, — сказал Яуберт. — Это не мое решение. Ты знаешь, я ни за что не отстранил бы тебя, будь на то моя воля.
— Тогда я иду прямо к комиссару.
— Нет. У тебя и без того дел хватает. Тебе придется разбираться с журналистами. Иди. Я сам поговорю с комиссаром.
— Матт, не отстраняй меня! Прошу…
— Сделаю все, что смогу.
Но Гриссел умел читать и жесты.
Беседуя с Клуте, он держался из последних сил. Обязательно надо выяснить, какая сволочь продала его репортерам. Взгляд его пробежал по строчкам статьи в «Аргусе», лежащей на столе Клуте.
Джейми Кейтер, известный информатор? Убить его мало, дрянь такую! Но вина Кейтера не доказана; и потом, для него такая игра слишком сложна. Он не разбирается в политике. Его подставили из-за соперничества между различными подразделениями. Должно быть, отдел по борьбе с оргпреступностью что-то разнюхал. Именно это он и подозревал. Кстати, отдел по борьбе с домашним насилием, бог знает почему, переподчинили ОБОПу. Может быть, утечка произошла через капитана Хелену Лау? Нет, вряд ли. Один из оставшейся троицы?
Закончив совещаться с Клуте, он поехал в город. Купил газету и припарковался у въезда в торговый центр на Каледон-стрит. Отдел по борьбе с организованной преступностью размещался в старом офисном здании за углом от Каледон-сквер. Поднимаясь на третий этаж на лифте, он подавлял клокочущую в нем ярость и понимал, что должен держать себя в руках, иначе он запорет все дело. Но какое это имеет значение — его так или иначе снимут!
Войдя, он спросил у чернокожей женщины в приемной, где найти Быка Бёкеса.
— Он вас ожидает? — кисло поинтересовалась та.
— Конечно. — Гриссел многозначительно помахал сложенной газетой.
— Сейчас узнаю, сможет ли он вас принять. — Она потянулась к телефону, а он подумал: вот еще новости — полицейские отгораживаются секретаршами, словно управляющие банком. Он помахал у нее перед носом удостоверением и сказал:
— Покажите мне, где его кабинет.
Та захлопала глазами; на ее лице явственно читалось неодобрение.
— Вторая дверь налево.
Он зашагал по коридору. Дверь была открыта. За ней сидел Бёкес в своей дурацкой шляпке регбиста. Кроме него, в комнате находился еще один детектив; он сидел в костюме и — надо же — при галстуке. Гриссел швырнул газету на стол и спросил:
— Твои люди насвистели, Бык?
Бёкес поднял голову, посмотрел на Гриссела и перевел взгляд на газету. Гриссел стоял опершись о столешницу. Бёкес стал читать. Детектив в костюме молча глазел на Гриссела.
— Ух ты, — сказал Бёкес, прочитав второй абзац. Он как будто не был особенно удивлен.
— Заткнись, Бык! Мне важно знать.
Бёкес спокойно вернул ему газету и сказал:
— Бенни, может, присядешь?
— Я не хочу садиться.
— Я когда-нибудь всаживал кому-нибудь нож в спину?
— Бык, ты только скажи — к этому причастны твои парни или нет?
— Бенни, ты меня оскорбляешь. С прежних времен нас осталось всего-то человек десять-двенадцать. С какой стати мне тебя топить? Поищи предателей в своем отделе. Я слышал, после того, как стали проводить политику позитивных действий, направленную на устранение последствий расовой дискриминации, вы там живете как одна большая семья.
— Бык, ты злишься на меня из-за Сангренегры. У тебя есть мотив.
Гриссел покосился на незнакомого детектива — тому явно было неловко.
— Мотив? — удивился Бык. — Неужели ты думаешь, будто нам есть какое-то дело до того, что ты продержишь Сангренегру несколько дней? Ты думаешь, нам не все равно?
— Бык, посмотри мне в глаза. Посмотри в глаза и скажи, что это не ты!
— Я понимаю, ты огорчен. Я бы на твоем месте тоже расстроился. Но ты все-таки успокойся и подумай. Я когда-нибудь предавал своих?
Гриссел пристально посмотрел на Быка. Его лицо покрывали глубокие морщины. Они появились от долгих лет работы в полиции. У него самого такие же. Они вместе работали в мрачные восьмидесятые. Возились с одними и теми же подонками. А предателем Бёкес никогда не был.
Гриссел сидел в задних рядах в зале суда и ждал, когда прокурор скажет: «Ваша честь, обвинение не против освобождения под залог по существу». Он наблюдал за Сангренегрой и видел, что тот поражен; колумбиец буквально окаменел от изумления рядом со своим адвокатом.
— Однако мы настаиваем на самой большой сумме залога — по меньшей мере два миллиона рандов. И требуем, чтобы у ответчика отобрали паспорт. Мы также просим суд обязать ответчика ежедневно отмечаться в полицейском участке района Кэмис-Бэй до двенадцати дня. Это все, ваша честь.
Судья зашелестел бумагами, сделал какие-то пометки и объявил, что ответчик освобождается под залог два миллиона рандов. Адвокат перешептывался с клиентом; Гриссел дорого бы дал за то, чтобы знать, о чем они сейчас говорят. Выходя из зала, Сангренегра внимательно осматривал места для публики. Гриссел подождал, пока колумбиец его заметит. И тогда ухмыльнулся.
Сангренегра опустил плечи, ссутулился, как будто на него опустилась тяжкая ноша.
