На этом заседании Лев выступил с первой речью в Совете. Он говорил, что революция в России потрясла не только Европу, но и Америку, рассказал о задержании в Галифаксе, о том, что в лагере русские «близко сошлись с германскими пролетариями», и провозгласил «три заповеди»: недоверие к буржуазии, контроль революционеров над своими вождями, доверие к собственной силе. Он считал, что следующим шагом будет передача власти Советам, и завершил речь «перманентной» формулой о русской революции как прологе мировой революции.[423] Существенным было определиться с партийной принадлежностью, которая соответствовала его позициям, позволяла играть руководящую роль и проводить свою агитационно-организационную работу. Лев счел наилучшим вариантом присоединиться к группе, именовавшейся Петербургским межрайонным комитетом объединенных социал-демократов интернационалистов, в обиходе — межрайонцы или межрайонка. Возглавляла организацию Межрайонная комиссия, которой руководил до 1916 года Константин Константинович Юренев.
К моменту приезда Троцкого межрайонцы руководствовались следующими положениями: социал-демократическая партия не существует в качестве единой партии; рабочие крайне нуждаются в создании единой организации; процесс восстановления партии должен начаться снизу. В основном межрайонцы поддерживали лозунги большевиков за исключением лозунга о превращении империалистической войны в гражданскую.[424]
Межрайонная организация к началу Февральской революции составляла несколько сотен человек, но к середине 1917 года выросла до четырех тысяч, главным образом за счет возвратившихся эмигрантов, бывших заключенных и ссыльных, чем в первую очередь была обязана появлению в рядах Троцкого, который, не заняв официального поста, стал ее фактическим руководителем. Межрайонная группа явочным порядком захватила помещение Общества спасения на водах по улице Садовой, 50, где в основном и работал Троцкий в те немногие часы, когда не участвовал во всевозможных заседаниях и митингах.[425]
Ленин же увидел в Троцком полезный инструмент агитации и организации в духе «Апрельских тезисов», с большой натугой утвержденных апрельской конференцией. Ленин считал целесообразным объединение с межрайонцами, но не как с равными партнерами, а путем их вступления в большевистскую партию. Для Троцкого это означало, что в этой партии он займет пусть не второстепенную, но все же не равную с Лениным позицию.
Десятого мая Ленин совместно со своими ближайшими сотрудниками Г. Е. Зиновьевым и Л. Б. Каменевым посетил конференцию межрайонцев и предложил план действий по слиянию левых групп в единую партию, не упоминая, что речь идет о фактическом вступлении в большевистскую партию, но это подразумевалось само собой. Троцкий высказал сдержанное, но в целом положительное отношение к его предложениям, но не торопился их безоговорочно принимать. По поводу позиции Троцкого остались записи Ленина, сделанные наспех, для сиюминутного использования. Согласно им, Троцкий выступал дважды. Он предостерегал межрайонную группу от немедленного присоединения к большевикам, выразил сдержанное отношение к политике военного пораженчества, хотя заявил, что пораженчество лучше, чем пацифизм, что это «м[еньшее] зло». Высказывал мнение, что революция находится на «национально-демократическом» уровне, и призывал превратить ее в «интернационально-пролетарскую». Он предостерегал против «старых фракционных напластований», которые могли проявиться со стороны большевиков.[426] Встреча 10 мая не дала непосредственного результата. Но это был первый шаг на пути присоединения Троцкого к большевикам, шаг, определивший вектор его дальнейшей деятельности. 30 мая на заседании столичного большевистского комитета Ленин проинформировал, что намечается договоренность о «привлечении т. Троцкого к изданию популярного органа».[427]
И все же до июня 1917 года Троцкий продолжал считать себя циммервальдовцем, поскольку придерживался курса на восстановление Интернационала на базе принципов, сформулированных Циммервальдской конференцией. Ему удалось выпустить брошюру «Программа мира»,[428] в которой подчеркивалось приоритетное значение создания Соединенных Штатов Европы на социалистических началах.
Но особое внимание Троцкий теперь уделял устным выступлениям. Он ездил в Кронштадт, где его речи с восторгом встречали революционные моряки. Особенно часто он выступал в петроградском цирке «Модерн». Луначарский дал восторженное описание его выступлений в цирке: «Я считаю Троцкого едва ли не самым крупным оратором нашего времени. Я слышал на своем веку всяких крупнейших парламентских и народных трибунов социализма и очень много знаменитых ораторов буржуазного мира и затруднился бы назвать кого-либо из них, кроме Жореса… которого я мог бы поставить рядом с Троцким… Эффектная наружность, красивая широкая жестикуляция, могучий ритм речи, громкий, совершенно не устающий голос, замечательная складность, литературность фразы, богатство образов, жгучая ирония, парящий пафос, совершенно исключительная, поистине железная по своей ясности логика — вот достоинства речи Троцкого».[429]
Сближение с большевиками
Постепенно Троцкий входил во все более активное сотрудничество с большевиками, главным образом в Петроградском совете, а затем на Первом Всероссийском съезде Советов, состоявшемся 3–24 июня (16 июня — 7 июля) 1917 года, куда был избран вместе с еще девятью делегатами от межрайонцев.[430]
Первый раз он выступил на пленарном заседании 5 июня при обсуждении продовольственной политики. Оценивая отчет министра продовольствия А. В. Пошехонова, Троцкий соглашался на определенную степень конструктивного сотрудничества с правительством, призывая министров к деловитости. Он утверждал, что власть расколота, но характер раскола оценивал пока иначе, чем Ленин. Речь шла не о двоевластии Временного правительства и Советов, как заявляли большевики, а о том, что Временное правительство является не твердой государственной властью, а «постоянной конференцией, постоянной примирительной камерой между представителями помещиков и крестьян, представителями капитала и представителями рабочих».[431]
На следующих заседаниях Троцкий продолжал проявлять активность, вмешивался в прения, как правило, в унисон с репликами Ленина. На заседании 6 июня председательствующий Чхеидзе даже заявил: «Товарищ Троцкий и вообще все товарищи, еще и еще прошу вас соблюдать тишину и еще прошу».[432] Ряд депутатов-меньшевиков фактически ставили позиции Ленина и Троцкого на один уровень, о чем наиболее убежденно высказался меньшевик Либер, с которым у Троцкого были столкновения со времени Второго съезда РСДРП.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
