— Нас не закрывают… пока. Но про Джастина уже знают.
— Выкрутимся, не впервой, — я мило улыбнулась выходящей из ванной Джерга Сани и махнула следующей желающей испытать прелести горячей воды. — По мнению Джастина, есть возможность оформить его не как психолога, а как, моего стажера.
Начальница перестала красить ногти, задумалась. Затем стремительно набрала код нашего менеджера по кадрам и торопливо внесла предложение, подключив Стеллу к нашему разговору.
— Тиа, привет! Задним числом сделать? — Стелла вообще была очень сообразительной.
— Именно, — Ивласия усмехнулась, — все равно в документацию по нарушениям они не внесли его… Джерг попросил пока этого не делать.
— Умоем гада его же оружием, — я усмехнулась. — Ив, скинь мне досье на Джергов… обоих. Все что есть, включая газетные заметки, отзывы пользователей, в общем, все, что сможешь.
— Ладно, — Ивласия вообще понимашка в таких делах. — Тебе все это когда нужно?
— Вчера, — честно ответила я.
— К утру будет, — Ив отключилась.
— Тиа, — Стелла заинтересованно смотрела, — мне новую работу искать нужно?
— Рано, — я подмигнула нашей неглупой блондинке.
— Ясно, пока.
И я отключилась от офиса. Побарабанив пальцами, решилась на тяжелый для моей психики звонок. Неуверенно набрала код, решительно нажав пальцем последний символ, и вздрогнула, встретившись взглядом с черными глазами Киану. На этот раз не было просьб, мой любимый начал с обвинений:
— Ты должна была сказать!
Хочу ответить, даже рот открылся. Но горло словно сжал спазм. Слезы ручьем по щекам, пальцы взмокли и рука дергается, порываясь прервать разговор.
— Ты должна была сказать, Ари! Должна была! И плевать на ее угрозы, мы нашли бы управу, но… даже страх за меня не оправдывает твоего поступка! — Киану судорожно сглотнул. — Ты меня защищала, понимаю… Точнее, понял, только сейчас понял. Защищала, да… А как же я, Ариадна? Пять лет, Ари, пять лет я считал тебя мертвой! Я похоронил тебя! Я каждый день ходил на твою могилу, понимаешь ты это?! Лучше бы я умер, Ариадна!
А я опять не могу ничего сказать. Совсем ничего. Смотрю на него и молча плачу, не в силах остановиться. И опять мысленно начинаю оправдываться, мысленно, потому что вслух не могу.
«Прости, Киану, из нас двоих кто-то должен был погибнуть. Я решила, что это должна быть я…»
— Не молчи, Ари, — черные глаза словно смотрят в душу. — Не молчи опять. Я с ума схожу, Ариадна.
Я не могу не молчать. Если попытаюсь заговорить, то завою в голос… хватит с меня и этих молчаливых слез.
— Ари, пожалуйста, поговори со мной! Ариадна!
Обругав себя последними словами, протянула руку, чтоб отключиться, как Киану произнес нечто совсем уж удивительное:
— За что ты так со мной?
И отключиться не смогла. Вытерла слезы, с трудом попыталась объяснить:
— Ты не хотел тогда даже слушать. Я говорила… все время говорила, ты не слушал. Та запись, ты крутил ее постоянно и не слышал меня! А мне было так страшно…
— А как бы вела себя ты на моем месте? — Киану едва сдержался. — Как бы вела себя ты, глядя на мои постельные утехи с другой?
Снова начинаю плакать, сквозь всхлипы с трудом выговаривая:
— Ничего не было, Киану… П-п-просто тогда я не знала… тоже думала, что было… Киану, я…
— Столько лет, Ариадна… столько лет, — простонал он, — я ту ночь вспоминаю ежедневно. Как сорвался, как кричал на тебя впервые в нашей жизни. Как ударил… Я не оправдываю себя — сорвался, да. А утром тебя уже не было, Ари! Тебя нигде не было! Я с ума сходил, я поднял на ноги всю полицию, силовые ведомства, все свои связи. А тебя не было! — он сорвался на крик, но затем заговорил шепотом: — Твои мнимые останки были обнаружены спустя два месяца. И ты даже представить не можешь, что все эти дни творилось со мной, Ариадна!
Всхлипываю, пытаюсь ответить и не могу. Он никогда не поймет, как страшно было бы, если бы погиб он. Не поймет… Потому что, похоронив меня, он продолжал жить… Как бы там ни было, но он продолжал жить, а я… я бы не смогла. Я бы умерла, точно знаю. Да и этот разговор, он был не в первый раз. Пять лет назад, когда я вернулась… тогда все было хуже — Киану просто чуть не убил. Даже душить начал, а потом сполз на колени, сжал в объятиях и говорил, говорил, говорил… а простить не смог. И вот моя самая страстная мечта сбылась — простил, а я… я сволочь неблагодарная.
И, утерев слезы, я начала говорить:
— Ты мое солнце, Киану. Ты всегда им был. Всю свою жизнь я могу разделить на до и после тебя… Я тебя очень люблю, — по щекам снова слезы, — но… — нервно сглатывая, я вспомнила слова Юлиана Джерга и добавила: — Но нас больше нет, мое солнце. Моя ошибка, твое недоверие, моя попытка простить, твое нежелание понять… Моя гордость, твоя месть, и нас… нас не осталось, Киану.
Он молчал. Пристально смотрел на меня и молчал. Заговорил с трудом, продолжая пристально разглядывать:
— Ты делаешь шаг вперед и два назад, Ариадна.
— Просто мне уже страшно даже сделать шаг…
— Мы можем начать все сначала, Ари.
Продолжаю молча плакать. «Начать все сначала»… можем, но сможем ли?!
Дверь открылась, вышедшая из ванной девушка удивленно взглянула на рыдающую меня. Молча указала ей на дверь. Ушла, вслед за ней пришла стервоза Ди. Бросила на меня потрясенный взгляд и исчезла в недрах купальни Джерга.
— Я приеду, и мы поговорим, — стараюсь взять себя в руки.
— Где ты?
— От Земли далеко… — смотрю на него и снова начинаю плакать.
— Ари…
— Мне очень больно, Киану. Я любила тебя всю жизнь, не обращая внимания на обиды и боль, а сейчас все навалилось… Просто очень больно.
На сейре вспыхнул входящий.
— Прости, — прошептала я, — работа…
И отключилась. Тщательно вытерла слезы, приняла входящий от Джерга.
— Что? — расслабленность из его позы мгновенно исчезла.
— Все хорошо, действуем по плану, Лериан пока без сознания, — отрапортовала я. — Девушки…
— С вами что? — перебил Юлиан.
— Повышенное слезоотделение. У нас, девушек за тридцать, такое бывает, — я невесело усмехнулась.
Высокородный чуть прищурился, набрал что-то на поверхности, которую я видеть не имела возможности, криво усмехнулся и произнес:
— Киану Ричардс, вот что с вами бывает.
Меня передернуло, но молчу.
— Тиана, дорогая моя, Тиана… зачем он вам? Как память о первой любви? Или возможность ощутить себя жертвой? А?
— Должны же у меня быть свои слабости, — тщательно довытирала слезы и лучезарно улыбнулась Юлиану, чтобы в следующее мгновение сообщить все, что я о нем думаю: — Вы сволочь!
