Лью таращился на меня маленькими злобными глазками. Я знал, что во рту этой мрази — безобразной черной щели — нет ни одного зуба, который бы не сгнил и не вонял. Ну и рожа. Он походил на птицу, которая собиралась клевать мои кости.
— Аарон, думаю, стоит снова его зафиксировать.
— Ладно, подождите, — я поднял руку.
Аарон остановился и посмотрел на Лью. Тот кивнул и снова погрозил мне скрюченной лапой.
— Ты будешь себя хорошо вести, сынок?
— Думаю, да.
— Ты лучше не думай, а веди себя по-человечески.
— Ладно. Не бзди.
— И поосторожней в выражениях.
На это я ничего не ответил. Старый осел.
— Ты — часть нашего эксперимента, парень. Мы перепробовали много способов, чтобы затащить сюда одного из вас. Посылали на захват хороших людей, но никто из них не вернулся. Так что мы пошли на хитрость: решили заманить одного из вас.
Я улыбнулся. Куилла Джун… Ну, я с ней разберусь!
Одна из женщин, немногим моложе Птичьего
Клюва, подошла ко мне и уставилась прямо в лицо:
— Лью, ничего не выйдет. Это же грязный маленький убийца. Посмотри на его глаза.
— А что, если воткнуть тебе ствол в задницу, сука?
Тетка отпрыгнула. Лью рассердился.
— Извините, — сказал я. — Не люблю, когда обзываются. Дело чести, понятно?
Старик откинулся в кресле и пробурчал:
— Оставь его в покое, Мез. Я пытаюсь договориться, а ты все осложняешь.
Мез отошла и уселась вместе с остальными.
Да это просто Бюро добрых услуг какое-то!.. Уроды.
— Как я уже говорил, мальчик, мы проводим эксперимент. Мы здесь в Топеке около двадцати лет. Внизу хорошо. Спокойные, уважаемые люди, которые по-доброму относятся друг к другу, почитают старших, и вообще жизнь размеренная и приятная во всех отношениях. Мы растем и процветаем.
Я терпеливо ждал.
— Но, как оказалось, некоторые из нас не могут больше иметь детей, а женщины рожают в основном девочек. Нам нужны мужчины. Мужчины определенного типа.
Я захохотал. В подобную удачу даже не верилось. Меня хотят сделать жеребцом-производителем!..
Я просто не мог остановиться, все смеялся и смеялся.
— Грубиян! — не выдержала одна из женщин.
— Это весьма щекотливое дело, парень, не осложняй его еще больше. Мне показалось, что Лью смущен.
Ну надо же, я всю жизнь мотался как угорелый в поисках бабы там, наверху, а они предлагают мне обслуживать женское население целого города!..
Я сел на пол и хохотал, пока по щекам не потекли слезы.
Наконец я успокоился:
— Отлично. Заметано. Но у меня тоже есть несколько пожеланий.
Лью ждал.
— Первое, это Куилла Джун. Я хочу затрахать ее до потери пульса, а потом треснуть по башке, как она меня!
Они закудахтали, поднялся шум. Наконец Лью прошамкал:
— Мы не потерпим здесь никакого насилия, но что касается Куиллы Джун, то начать можно и с нее. Она ведь способна рожать детей, Айра?
Тощий желтолицый человек кивнул. Ему все это явно не нравилось. Сто процентов, папаша Куиллы.
— Ладно, пора начинать, — сказал я и расстегнул джинсы. — Выставляйте телок.
Женщины завопили, а мужики схватили меня и отволокли в гостиницу. Там мне объяснили, что, прежде чем приступить к работе, я должен хоть немного ознакомиться с Топекой, потому что все это… как бы сказать… необычно, и людям надо дать привыкнуть к мысли, что это неизбежно… Если я выполню их условия, они затянут еще пару бычков с поверхности, а потом выпустят нас на волю.
Так началась моя жизнь в Топеке, началось знакомство с людьми и их жизнью. Все было здорово, по-настоящему здорово. Люди сидели в креслахкачалках у дверей, косили газоны, слонялись по заправочной станции, кидали деньги в автоматы, размечали белой полосой дорогу, продавали газеты на углах, слушали небольшой оркестр в парке на площадке в виде раковины, играли в классики и прятки, начищали до блеска пожарный насос, сидели на скамейках, читали, мыли окна, подстригали кусты, приподнимали шляпы при виде дам, везли в проволочных тележках молочные бутылки, расчесывали лошадей, швыряли палку собакам, плескались в общем бассейне, выписывали мелом цену на овощи возле лотка, гуляли с девушками, взявшись за ручки, и все это до смерти мне надоело.
Через неделю я готов был волком выть.
Мне казалось, что эта консервная банка меня задушит. Я чувствовал на себе давление земли.
Питались они искусственным дерьмом: искусственные груши, имитация мяса, поддельные цыплята, эрзац-кукуруза и фальшивый хлеб. На вкус все это отдавало мелом и пылью.
Вежливость? Господи, да от ихних слащавых и лживых манер меня тошнило. Это у них называлось «культура».
"Здравствуйте мистер такой-то. Ах, здравствуйте, мистер другой-то. Как вы поживаете? А как малышка Джейн? Идете на собрание общины во вторник?"
Меня просто выворачивало.
Такой чистотой, аккуратностью и вежливостью человека можно в могилу свести. Не удивительно, что мужики здесь раскисли и ни на что не способны; по крайней мере не способны делать детей с палочками вместо щелочек.
Первые дни на меня все смотрели со страхом, будто только и ждали, что вот сейчас я взорвусь и забрызгаю все дерьмом. Потом, мало-помалу, ко мне привыкли. Лью сводил меня в лавку, где подобрал комбинезон и рубашку, в которую любой одиночка попал бы с расстояния в милю. Мез, выжившая из ума старая сука, та самая, которая назвала меня убийцей, изъявила желание меня подстричь, чтобы я выглядел ци-ви-ли-зо-ван-но. Но меня от нее тошнило, и я сказал:
— Чего лезешь, ведьма? Или твоего старика тебе не достаточно?
Она аж кулак в рот засунула, а я заржал как конь:
— Можешь отстричь у него яйца, если хочешь, а мои волосы не тронь.
Убежала как наскипидаренная.
Так оно и шло. Я слонялся без дела, меня кормили на убой и до поры до времени прятали от меня молодое мясцо, все ждали, пока город дозреет.
От такой жизни у меня на время, наверное, поехала крыша. Я стал бояться замкнутых пространств, все время выскакивал на крыльцо и там коротая ночи. Затем это прошло; я начал нарочно орать, ругался, хамил… Потом и это прошло, я утих, все надоело, мне стало скучно. Смертельно скучно. Как в консервной банке.
И стал а подумывать о том, как бы отсюда дернуть. Началось с того, что я вспомнил пуделя, которого скормил Бладу. Он мог прийти только из подниза. И он не мог подняться по падающей шахте. Значит, есть и другие выходы.
Мне предоставляли достаточно большую свободу передвижения по городу. Лишь бы я вел себя хорошо и не делал ничего неожиданного. Зеленый ящик караульная сволочь — находился всегда поблизости.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
