Я обернулся, чтобы поторопить Куиллу Джун, но ее не было. Зато по улице неслись обитатели городка, а впереди всех, как подраненный кузнечик, ковылял с палкой Лью.
И вдруг раздались выстрелы. Оглушительная пальба. Из "сорок пятого", который я дал Куилле Джун. Она пристроилась на крыльце, профессионально уложив ствол на перила, и валила по толпе, как Дикий Билл Элиотт из фильма сороковых годов.
Но глупо, мамочка моя, как глупо!.. Сейчас нам нельзя терять время, надо уходить.
Прыгая через три ступеньки, я подбежал к ней.
Она улыбалась и смеялась. Целясь в какого-нибудь идиота из толпы, она высовывала язычок, глаза ее блестят… Бац — идиот валится на землю.
Просто создана для стрельбы!
Наконец Куилла взяла на прицел свою костлявую мамашу. Я хлопнул ее по затылку, пуля прошла мимо, а старуха, споткнувшись, запрыгала дальше.
Куилла Джун обернулась, и в глазах ее плясал огонь убийства.
— Из-за тебя я промахнулась, — сказала она, и мне стало не по себе.
Я отобрал у нее "сорок пятый". Пустая трата патронов.
Таща девчонку за собой, я пробежал через все здание, нашел подходящий балкон и прыгнул вниз. Куилла поначалу испугалась, но я сказал:
— Телке, которая преспокойно собиралась завалить собственную мамашу, не к лицу бояться такой высоты.
Она перебралась через перила и повисла на руках.
— Не бойся, — успокоил я, — ты даже трусов не намочишь, у тебя их нет.
Она заклекотала, как птичка, и отпустила руки.
Я поймал ее, мы выскочили на другую улицу и огляделись. Погони было не видно.
Схватив Куиллу Джун за руку, я побежал к южной оконечности Топеки. Там находился ближайший выход на поверхность, который мне удалось отыскать во время моих странствий по городу. Через пятнадцать минут мы были на месте, запыхавшиеся и обессиленные, как котята.
Вот и он, большой воздухозаборник.
Я сбил ломиком засовы, и мы влезли внутрь.
Вверх уходили лестницы. Все правильно — должны же они его ремонтировать и чистить. Все, как и должно было быть. Мы полезли вверх.
Мы лезли долго, очень, очень долго.
Каждый раз, выбиваясь из сил, Куилла Джун спрашивала меня откуда-то снизу:
— Вик, ты любишь меня?
Я все время говорил «да». И не только потому, что так и было. Главное, это помогало ей лезть.
10
Мы вышли к поверхности в миле от того места, где спускались в подниз. Я отстрелил заглушки и болты, и мы вылезли наружу. Им следовало быть поумнее. С Джимми Кэгни[Джеймс Кэгни (1899–1986) — американский актер, одна из первых звезд говорящего кино. Прославился исполнением роли гангстера в фильме "Враг общества".] шутки плохи!
У них не было ни единого шанса.
Куилла Джун выдохлась. Я ее не винил. Но проводить ночь в поле я не собирался. Там творилось такое, о чем я и днем старался не думать. Между тем темнело.
Мы побрели к шахте.
Блад ждал.
Выглядел он плохо. Но ждал.
Я наклонился и поднял его голову. Он приоткрыл глаза и тихо сказал:
— Привет!
Я ему улыбнулся. Боже, как я был рад его видеть!
— Мы выбрались, слышишь?
Он попытался подняться, но не смог. На раны было страшно смотреть.
— Ты ел?
— Нет. Вчера поймал ящерицу… или позавчера. Я голоден, Вик.
Подошла Куилла Джун. Блад увидел ее и закрыл глаза.
— Надо спешить, Вик, — сказала она. — Пожалуйста. Они могут преследовать нас и наверху.
Я попытался поднять Блада. Он был тяжелый, как труп.
— Слушай, Блад, я смотаюсь в город и достану еды. Я быстро обернусь. Ты только жди.
— Не ходи туда. Вик, — прохрипел он. — Я ходил на разведку спустя день после твоего ухода. Они поняли, что мы не сгорели в спортзале. Не знаю как, но поняли. Может, какой-нибудь пес учуял следы.
Я все время был здесь, сюда они не суются. Не удивительно — ты не представляешь, что здесь творится ночью… ты не представляешь…
Он задрожал.
— Успокойся, Блад.
— Город для нас закрыт, Вик. Нам нельзя туда возвращаться. Надо искать другое место.
Это резко меняло дело. Выходит, в город нельзя, а идти дальше при таком состоянии Блада мы не могли. И я знал, что каким бы крутым одиночкой я ни был, без него мне не выжить. А здесь не достать еды. Ему требовалась пища, требовалась хоть какая-то медицинская помощь… Что-то надо было делатьбыстро. И умно.
— Вик, — высоким капризным голосом произнесла Куилла Джун, — с ним все будет в порядке. Пошли. Надо торопиться!
Я посмотрел на нее.
Солнце садилось. Блад дрожал у меня на руках. — Если ты меня любишь, то пойдешь!
Я не выживу один без него. Я это знал.
Если я люблю ее. Она еще в котле спрашивала: знаю ли я, что такое любовь?
Костерок был совсем маленький, ни один бродяга не смог бы его засечь с окраины города. Без дыма. После того как Блад поел, я оттащил его к воздухозаборнику, примерно в миле от шахты, и всю ночь пр, осидел рядом. Он спал хорошо. Утром я его хорошенько перевязал. Он выдержит, он очень сильный.
Блад еще раз поел. С прошлой ночи оставалось много еды.
Я и кусочка не взял. Не чувствовал голода.
В то утро мы тронулись в путь через зловещую пустыню. Найдем другой город и поселимся там.
Идти приходилось медленно, Блад еще хромал.
Прошло немало времени, прежде чем в голове у меня перестал звучать ее голос: "А ты знаешь, что такое любовь?"
Конечно, знаю.
Парень любит свою собаку.
Место без названия
Так рождаются легенды.
Норман никогда не страдал от обилия маслянистых курчавых волос, и, возможно, именно поэтому ему никогда не удавалось стать жиголо. Или, как говорил сам Норман: "Не люблю лакировки". Поэтому он нашел выход: Норман Могарт стал сутенером.
Ну, поправим семантику. В эпоху, когда мусорщик называется инженером санитарной службы, водитель грузовика — исполнителем транспортных услуг, а уборщики — контролерами по ведению домашнего хозяйства, лопата никогда не бывает просто лопатой. ("Черные Пантеры", внимание!)
Норман Могарт был агентом по связям в бюро развлечений.
Тьфу. Норман был сутенером.
В данный момент он усиленно занимался маркетингом сочного товара по имени Мадлен — пышнотелой семнадцатилетней пуэрториканки, находящей детскую радость в плотском соитии и ненасытно жаждущей фруктовых жвачек. Дела шли отменно. Говоря откровенно, Норман заколачивал приличные бабки. На пальто из шерсти альпаки красовался вельветовый воротник, автомобиль «порше» был полностью выкуплен, счета в клубе регулярно оплачивались. Каждый день приносил не меньше тридцати двух долларов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
