на сцену бодро взошёл Корней Митрофанович. В тишине, прерываемой только щёлканьем фотокамер, он поблагодарил актёров, прочих сотрудников театра и руководство страны. На этом последнем пункте он разошёлся и, кажется, позабыл сказать лишь о том, что Шекспир пил с Путиным чай, когда ему в голову пришёл замысел величайшей трагедии про влюблённых. Целый абзац трёхминутной речи был посвящён министру. Тот ещё раз поднялся, пожал оратору руку и опять сел. Потом слово взял Никитин. Он выразил восхищение режиссёру и преподнёс ему в дар от всего коллектива театра полное собрание сочинений Шекспира в восьми томах. Корней Митрофанович ответил лишь одним словом. Передав книги Маринке, которая под их тяжестью закачалась, он всех позвал на банкет.
Однако, как вскоре узнала Света, это любезное приглашение большинства актёров и рядовых сотрудников не касалось. Им предложили попировать в буфете или в гримёрках. Места в репетиционном зале предназначались администрации, сотрудникам Министерства культуры, критикам, режиссёрам и дорогим гостям с большими погонами. Были приглашены туда и прославленные актёры театра, в том числе Елена Штипенко и Коля Малкин, к «Ромке и Юльке» касательства не имевшие. После сдачи костюмов и реквизита Карина сразу ушла, сославшись на занятость. Попыталась уйти и Света, которую ждал Мюрат. Но Тамара, оставшаяся с молодняком, хоть её и звали наверх, схватила разгримированного Ромео за руку.
– Стой! Куда? Ведь ты – наша главная героиня! Да и спектакль ещё не кончился.
– То есть как? – удивилась Света. Но в этот миг Штипенко зачем-то подозвала Тамару, и тайна так за семью печатями и осталась.
Молодняк сдвинул в буфете восемь столов и заказал пиццу. Её привезли минут через тридцать. Алкоголь был. Артур попытался не допустить контакта Тамары с дешёвым греческим коньяком, но встретил сопротивление. Первый тост был за Свету. Второй – за то, чтоб все наверху подавились устрицами и чёрной икрой. А потом Артур взял гитару, и, пересев на стул у буфетной стойки, тоскливо грянул испанщину.
– Тамара, откуда им привезли бухло и жратву? – спросил Янушевский.
– Да из «Европлазы», – проговорила Тамара с набитым ртом, – и официанты оттуда. Кремнёв, урод, даже не спускается! Светка! Когда тебя туда позовут, дай ему в мурло от моего имени.
– Меня туда позовут? – изумилась Света, – зачем?
– Вот странный вопрос! Ты нас всех спасла. Корней Митрофанович хотел сразу тебя с собой потащить, но министр сказал, что лучше – потом, когда переговорят на важные темы.
– Вот анекдот так уж анекдот! – заржала Волненко, – конечно, чтоб разговор на важные темы происходил достойно и чтоб потом ни один секрет не уплыл, надо пригласить на него Тамару! Странно, что Соню не пригласили.
– Сука, заткнись! – огрызнулась Соня, – зачем ты это сказала?
– Она сказала чистую правду, – проворковала Тамара, бросив по сторонам лисий взгляд, – мой язычок может натворить бед. Он может даже из Атабекова сделать чёрта!
Этого поворота не ожидали. Щуплый, чуть что краснеющий Атабеков, сидевший рядом с Тамарой, затрепыхался в её руках, как птичка в ловушке. Ему на выручку поспешили Анька и Ася. Первая, стиснув руки Тамары, что-то ей зашептала, дёргая головой в сторону Артура, вторая быстро перетащила птичку к себе и стала её отпаивать тоником. Атабеков был весь в помаде. Ася его протёрла салфеточкой. Выпили ещё раз, уже без Артура. Он отказался и продолжал играть. Эльвира склонила свою прекрасную чернокудрую голову на плечо Капитонова. Он дал волю рукам. Она засмеялась. Дашка, чтоб позлить Лёшку, который, впрочем, отсутствовал, но имел надёжных осведомителей, стала щекотать Янушевского. Тот, однако, был слишком занят едой или хотел завтра просить у Лёшки взаймы, поэтому отбивался. Ася и Коля весьма активно общались.
После четвёртой рюмки Марат, пожаловавшись на простатит, поднялся и вышел. Тамара, хищно прищурившись, сняла туфли и тихо выскользнула за ним. Когда дверь за нею закрылась, Эля обратилась к Артуру, который строчил величественные пассажи по всему грифу и бил аккорды:
– Артур!
– Ну, что?
– Тамара ушла с Маратом.
– И что?
– Она ушла босиком, чтоб ты не услышал. А у него простатит в очень ранней стадии!
– Нашла время палить Тамару! – вскричала Анька, – знаешь, как спасти девушку от группового изнасилования неграми? Надо бросить им баскетбольный мяч. Если у Артура в руках гитара – ты хоть пожар устрой, он не сдвинется!
Марат вскоре вернулся.
– А где Тамара? – спросили у него хором человек пять.
– Так она пошла на второй этаж!
– Босиком? – удивилась Даша.
– Кажется, да. Верка, говорит, там тусуется, Кремнёв там, телевизионщики там, мы с Веркой покажем номер!
– Ну а Кремнёв здесь при чём? – не поняла Соня.
– А это ты у неё спроси.
– Я пойду за ней, – произнёс Артур, с досадой кладя гитару на стойку. Но не успел он подняться, как с лестницы вдруг донёсся истошный визг, а вслед за ним – грохот. Визг, несомненно, принадлежал Тамаре.
– Кажется, номер уже идёт, – сказал Атабеков. Все поднялись и бросились к двери. Та вдруг открылась. Вошёл министр. Он нёс на руках Тамару. Она болтала ногами в чёрных колготках и улыбалась, обняв министра за шею. В дверях стояли упитанный молодой человек с капризным лицом и два офицера.
– Что ж вы такую красавицу отпустили? – ласково укорил актёров министр, усаживая Тамару на стул, – если бы она сломала свою прекрасную ножку, кто бы нам танцевал сегодня под скрипочку?
– Я немножко упала с лестницы, – объяснила Тамара, глядя в часто моргающие глаза Артура. Потом она окинула взглядом всех остальных и гордо хихикнула, – я пошла спросить у Владимира Ростиславовича, может ли наш новый Ромео подняться в зал. Господин министр сказал, что сам к нему спустится. То есть, к ней! Я правильно говорю, Владимир Ростиславович?
– Совершенно правильно, Томочка, – подтвердил министр, глядя на Свету, – и я пришёл к вам, господа, с тем, чтобы сообщить приятнейшее известие. Мы желаем, чтоб вы приняли участие в нашем… то есть, конечно, в вашем банкете! Прошу пройти в репетиционный зал.
Артисты переглянулись. Света хотела полюбопытствовать, кто конкретно освободил места за столом в репетиционном зале – гаишники, прокуроры или районные депутаты, но в этот миг молодой человек с капризным лицом вошёл и спросил:
– Владимир Ростиславович, а могу я минут пять-десять поговорить с ними здесь?
– Да, Петенька, разумеется! Господа, представляю вам Петра Александровича Ретюнского. Пётр Александрович – начинающий режиссёр и опытный критик с очень здравым подходом. Его статьи пользуются большой популярностью, и заслуженно.
С этими словами министр культуры захлопнул дверь перед офицерами и уселся за стол. Ретюнский к нему присоединился. Было позволено сесть актёрам. Те сели.
– Выпьете? – предложил Артур, взяв бутылку.
– Нет, нет, нет, нет! – отчаянно замахал руками министр, – ваш Корней Митрофанович незаметненько, незаметненько взял да сбил меня, сукин сын, со счёта бокалов! Надо знать меру. Я вас от всей души поздравляю с великолепной премьерой, однако
