Еще в Москве мне было известно, что в результате великого экономического кризиса 1929 года рождаемость в США и многих других индустриально развитых странах резко сократилась, и в середине тридцатых годов численность учащихся в начальных школах упала. Тысячи учителей были уволены. Может, ты помнишь, я тебе рассказывал, что Надежда Константиновна приводила в одной из наших бесед соответствующие статистические выкладки. Это была та беседа, во время которой со мной был Алешка, и Крупская качала его на своей ноге. Помнишь, сынуля? Так вот, несмотря на кризис и его самые разные негативные последствия, педагогическая мысль в Америке продолжает развиваться. Принципиальные методы образования в определенной степени идентичны во всех наиболее развитых странах — ведь они зиждутся на достижениях мировой педагогики за всю историю развития человеческого общества. Недавно я познакомился с видным американским просветителем Бурхусом Скиннером. Очень глубокий, разносторонне развитый педагог-психолог, приверженец «поведенческой психологии», изучения наблюдаемого поведения человека, он читал цикл лекций в Трентоне, штат Нью-Джерси. Это был мой первый самостоятельный, дальний выезд на автомобиле. (Дороги — мечта!) Так вот, Скиннер, кстати, большой поклонник нашего великого Ивана Петровича Павлова, изложил вначале цели образования по-американски. Итак: 1) психомоторная или локомоторная области, развитие мускульных или механических умений и навыков. Они включают умение читать, писать, осмысленно говорить; физкультуру; профессионально-техническую подготовку. Сюда входят навыки простейшие (например, рисование карандашом или мелком) и сложнейшие (например, балетные движения); 2) область познания — обретение знаний и интеллектуальных умений, способность мыслить и делать логические выводы. Самая обширная сфера педагогических целей; 3) эмоциональная область, чувства, моральные ценности, разумное восприятие происходящего. Сюда включается развитие индивидуальных, моральных и духовных критериев, здоровых отношений и логических эмоций. По Скиннеру, такое образование называется «созданием личности» или «формированием гражданина». «Ну и что? — скажешь ты. — И у нас примерно то же самое. Терминология разная — да, но не суть». Знаешь, в чем суть? Суть в акцентах и целях. Кого мы хотим научить и воспитать? Строителя и гражданина какого общества? Что должно превалировать в его восприятии мира и отношении к нему, какие моральные и этические ценности и критерии должны прививаться? Ответы на все эти вопросы бесхитростны, более того — примитивны. Педагогика, как вся наука, как все искусство, как вся надстройка, обречена служить при любых социальных системах — вольно или невольно — власть имущим. И будет использовать при этом для достижения диаметрально противоположных целей одни и те же методы. Все будет зависеть от педагогической идеологии.

Чем меня особенно заинтересовал Скиннер? Своей теорией и практикой так называемого программного обучения. Слов нет, методист он изобретательный, в определенном смысле даже эксцентричный. Он определяет принципы обучения лабораторным путем, затем переносит их в классную комнату.

При этом многие опыты параллельно ставит над животными, определяя поведенческий эталон.

Американцы очень изобретательны. Другой видный психолог Эдвард Торндайк для быстрейшего и эффективнейшего определения знаний придумал систему тестов. Вообще, на удивление много способных энтузиастов работало в Америке в области просвещения. Там же в Трентоне в одной из школ я увидел в классной комнате портрет мужчины, под ним на большом листе бумаги годы жизни «1796-1859» ислова: «Стыдитесь умереть до тех пор, пока вы не сделали что-то полезное для человечества».

— Кто это? — спросил я девочку из третьей формы (наш четвертый класс).

— Это Горейс Манн, — сказала она, явно озадаченная моим невежеством. — Он так яростно боролся за образовательную реформу, за введение во всей стране системы народных школ, что получил от благодарных соотечественников почетный титул «Отец народных школ»…

Сегодня, в канун дня Красной Армии, взобрались с Сергеем на самый верх Америки — крышу Empire State Building. Город как на ладони. Высотища. Красотища. Как-то там в Москве-матушке идет строительство Дворца Советов? По проекту он будет еще выше, чем этот нью-йоркский гулливер. Напиши. Вообще, Машуля, пиши почаще. Если, конечно, будет желание. Сергей частенько уезжает в командировки. И тогда после всех школьных дел я остаюсь один: впору волком выть. Сажусь в мой верный «бьюик» и мчусь в библиотеку. Сижу до закрытия, путешествую сквозь века: встречаюсь с пилигримами с «Mayflower», трясусь в повозке с пионерами по просторам Дикого Запада, беседую со строителями моста Golden Gate в Сан-Франциско. Когда смотрю на детей, я пытаюсь представить, кого вырастят и воспитают из них взрослые. Те мужчины и женщины, в чьих руках не только настоящее, но — и это главное! — будущее этой великой страны.

Алешка! Читай побольше, раскрывай глаза на мир пошире. Я прилагаю список тех книг, которые ты просто обязан прочитать к моему приезду в отпуск — если мне его дадут. Особое внимание обрати на Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Киплинга, Диккенса, Твена…

Машенька! Может, все же решишь приехать? Без тебя и Алешки мне здесь очень одиноко. Жизнь и учителям непрестанно преподает уроки. На собственном опыте мы познаем, что такое плохо и что такое хорошо. Уверен, ты меня понимаешь. Ты ведь и чуткая, и умница.

Апрель

Это моя вторая весна в Америке, И вторично я влюбляюсь в весенний Нью-Йорк. Это чувство подобно платонической влюбленности в прекрасную незнакомку. Ты отлично сознаешь, что она никогда не будет твоей, но все равно не в силах не поддаться ее необъяснимому, магнетическому очарованию. Раннее-раннее, тихое-тихое утро. С высоты моего этажа видно, как солнце пастельно-нежной желтизной красит воздушные контуры небоскребов, зажигая золотыми огоньками окна. Медленным, щедрым потоком краски стекают со шпилей и крыш, пока наконец не выплескиваются на тротуары и мостовые. Постепенно высвобождаясь из атлантического плена, могучее светило начинает пригревать, и словно в волшебной сказке просыпаются от колдовского сна, оживают собаки, кошки, люди, машины. Тускнеют, гаснут уличные фонари. Всеми цветами радуги вспыхивают фруктово-овощные лотки, раскрывают глаза-жалюзи бесчисленные магазины и магазинчики, банки и конторы, ресторанчики и кафешки. По Гудзону весело бежит ослепительно белый речной кораблик. Задорным гудком он возвещает: «Доброе утро, люди! Как хорошо, как здорово жить на свете!» Алёшка, это я так его понял. Интересно, как бы понял его ты, если был бы здесь и увидел и услышал его сам. Белыми точками мелькают чайки, сопровождают рыбачьи шхуны, которые торопятся доставить улов на рыбный рынок. Какой морской живности там только нет: и омары, и устрицы, и морские гребешки, и тунцы, и осьминоги, и рыбки, рыбешки, рыбищи — десятки и десятки видов. Мясной рынок, овощной, фруктовый — все они ждут покупателей, аппетитно уставили товарами свои прилавки, зазывно распахнули ворота и двери. Ждут. Сжатая до предела пружина ночного сна, затолкнувшая в дома даже самых отпетых гуляк, проституток и воров, постепенно разжимаясь, выталкивает на улицы все больше и больше людей. И вот уже, разрастаясь, ширясь, мужая, взрывается всей своей мощью увертюра великолепной урбанистической симфонии, и название этой увертюры «Утро великого города». Энергично, сосредоточенно, целеустремленно спешат во все стороны люди и машины. Заполняются бессчетные точки общепита — от баснословно дорогих ресторанов, в изысканных меню которых никогда не проставляются цены, до тротуарных лотков-тележек, с которых за мелкую монету можно получить хот-дог и чашку кофе. Для всех — от школьника до банкира, от миллионера до нищего (а их здесь пруд пруди) — начинается очередная, как говорят американцы, «крысиная гонка». Моя была сегодня до предела напряженной. Утром три урока по моему предмету (история) в четвертом, пятом и шестом классах. Периоды и курсы разные (России — восстание Ивана Болотникова, Европы — гуситские войны, мира — Гражданская война Севера и Юга в Америке), подготовка занимает уйму времени. Затем контрольный урок по биологии, которую ведет Джон Джексон. Я писал тебе как-то, что на пароходе познакомился с очаровательной парой англичан — Джоном и Мэри. Он учитель биологии. Знакомство оказалось весьма кстати. Они ехали в Нью-Йорк в поисках работы. А у нашей школы (я об этом тоже писал) есть фонд зарплаты, но нет возможности прислать сюда преподавателей по некоторым предметам, в том числе по биологии, точнее — по ботанике. Я пригласил Джона — и не ошибся. Джон учил русский в лицее во Франции, активно занимался последнее время и сейчас владеет языком вполне сносно. Но какую-то часть урока по моей просьбе он регулярно ведет по-английски. И ребята в восторге, и родители довольны. Хотя недоволен консул по безопасности. Я взял Джона на работу на свой страх и риск. Консул накатал докладную Трояновскому. Посол сказал, что школа не референтура, пусть Джексон работает под ответственность директора. Консул не успокоился и заслал докладную в Москву. Проверили Джона. Невероятно, но оказалось — нет, не шпион: не связан ни с ФБР, ни с МИ-5. И даже с Дифензивой не в контакте. Тогда секретарь парткома Лёвшин по наущению консула потребовал проводить ежемесячно контрольные уроки у Джона и подавать письменный отчет. А Джон — «молоток», уроки ведет виртуозно и не «засоряет мозги наших ребят капиталистическими бреднями». После урока Джона я помчался в клуб «24» на деловой ланч с директорами средних школ Бруклина. Кстати, приглашение для меня организовал тот же Джон. Отмечалась какая-то круглая дата в деятельности династии известных просветителей Галлаудет — отца и двух сыновей. Отец, Томас Гопкинс Галлаудет основал в 1817 году школу для глухих в Хартфорде, старший сын Томас — в Нью-Йорке церковь для глухих, младший сын Эдвард — Колумбийский институт для глухонемых и слепых в Вашингтоне. После доклада о системе образования для глухонемых и слепых в США (а надо признаться, у них это дело поставлено достойно) председательствовавший попросил меня рассказать, как организовано аналогичное образование у нас. Хвастаться было нечем. Минут десять я бубнил о наших общих успехах, и все бывшие на ланче конечно же поняли, что я ушел от ответа. Но как люди интеллигентные, вида не подали. Даже поаплодировали, впрочем без особого энтузиазма. И корпоративная солидарность имеет предел. Который уже раз после подобных встреч я понимаю, что в США эксперты считают ключом к успеху всего просвещения подготовку учителей. Этому уделяется самое большое внимание, расходуются максимальные средства. Инспекционная, контрольно-проверочная работа, фундаментальные аналитические труды по городской и сельской школе, социальному, возрастному, образовательному и расовому цензу учителей (исключая семейный статус — замужних учительниц нет) публикуются регулярно Офисом Образования при департаменте внутренних дел, университетами и многими издательствами. Недавно, например, нашумела книга Эдварда Эвендена «Кто преподает в США», изданная в Вашингтоне, а несколько ранее — книга С. В. Стрита «Государственный контроль над подготовкой учителей в Соединенных Штатах», выпущенная Учительским колледжем Канзаса. Пишу так подробно, ибо помню — тебя всегда интересовало то, чем я живу. После ланча я поехал в Квинс на выставку «Современное школьное оборудование». Ощущение такое, словно побывал в удивительно прекрасном завтрашнем дне школы. От столов и настольных ламп до чернильниц, ручек и тетрадей, от ластиков, глобусов и готовален до кинопроекционных аппаратов и снарядов для школьных спортзалов — все предельно рационально, удобно, гармонично и вместе с тем элегантно, современно, наконец, просто красиво. Да-да, красиво! При такой экипировке и оснастке и учить, и учиться — одно удовольствие.

1 ... 55 56 57 58 59 60 61 62 63 ... 122

На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Подари себе рай - Олег Бенюх бесплатно.

Похожие на Подари себе рай - Олег Бенюх книги

Нахимов - Юрий Давыдов - Историческая проза
Рабиндранат Тагор - Крипалани Кришна - Историческая проза
Чингисхан. Пенталогия (ЛП) - Конн Иггульден - Историческая проза
Империя Солнца - Джеймс Боллард - Историческая проза
Звездный час «Весты» - Евгений Веникеев - Историческая проза
О, юность моя! - Илья Сельвинский - Историческая проза
После бала - Энтон Дисклофани - Историческая проза
Рентген строгого режима - Олег Боровский - Историческая проза
Мальчик из Фракии - Василий Колташов - Историческая проза
Лживая весна - Александр Сергеевич Долгирев - Историческая проза / Исторический детектив / Триллер

Оставить комментарий