кухне за вышкрабыванием последней ложки пюре из трёхлитровой кастрюли под умилённую улыбку бабулечки и ошарашеный взгляд брательника.
– Мда, – прокашлялся Тимка, – никогда не женюсь на магичке или ведьме. Вас же не прокормишь!
– За то какая польза в хозяйстве! – муркнула Муська. Она крутилась рядом, преданно заглядывая в глаза.
– Вот только не надо мне на вечные философские темы мурлыкать! – остановил её брат.
Господи, как же хорошо дома! Разомлев после еды и притулившись у окна, я с улыбкой наблюдала, как бабуля хлопочет на кухне, как Тимка снуёт по двору, растапливая баню и переругиваясь с петухом, которому мы поломали весь режим, как хихикает на это Муська, как…
– Сашенька, внученька, – сквозь дрёму пробился до меня бабулин голос, – ступай в баньку, пока она не разогрелась до красна, я тебе сама постелю.
Еле-еле разлепила глаза, и тут ядовитым жалом заворочалось воспоминание о тётке.
– Ба, а почему ты не сказала, что я не родная родителям?
Бабуля вздохнула, погладила сухонькой ладонью по голове, как бывала в детстве, и тихо сказала:
– Не время было. Каждой правде нужно созреть. Утром поговорим.
Вырубилась на подлёте к подушке. И всю ночь во сне мне показывали кошмары про войну с иномирными тварями. Каких только монстров не рисовало подсознание! Стивен Спилберг и рядом не стоял. Проснувшись, решила на пенсии зарабатывать продажей сценариев к фильмам ужасов. Хотя, чего ждать? Деньги никогда не помешают. Вот сниму проклятие с королевы, схожу ещё раз к родителям и вернусь сюда. Тётка, по ходу, останется там, очень уж она прикипела к тамошним нарядам. Аньку только жалко. Но сестрёнка родилась с акульими зубами, так что сама кого надо перегрызёт, а своего добьётся.
Потянулась и поскакала умываться. Плещусь в прохладной водичке, а у самой сердце тук-тук – как там Рэй? Я тут в тишине и спокойствии, в сытости и тепле, а он?
Закончив утренние гигиенические процедуры, решила пойти на запах. В кухне явно что-то готовилось. Во дворе на уличном насесте сидел, мрачно нахохлившись, петух.
– О, нако-ко-конец, проснулась, спящая ко-королевна, – ворчливо прокомментировал Петрович моё выползание из дома. Хоть и проспала без задних ног всю ночь, а чувство усталости ослабело только немного. – Иди на ку-кухню, там уже весь местный президиум собрался, а кворума без тебя не хватает.
Стало любопытно, и я решила поддержать настрой петуха:
– И по какому поводу съезд?
– По поводу отдать тебя замуж.
– Тьфу, типун тебе на клюв, – я даже изобразила охранный жест, – я уже замужем.
– В ка-ка-каком месте? – ехидно прищурился рыжий. – Как была нетоптанной, так и ходишь!
Мда, Петрович, видно, расстраивается планируемым увеличением мужчин во дворе. Так-то он тут царь и падишах, – Тарзан не в счёт, он как рабочая единица в хозяйстве. А новый мужик – кто его знает, какой будет? Хихикнув, поторопилась в летнюю кухню, так как именно оттуда доносился невнятный бубнёж.
Глазам предстала умилительная картина, – за столом сидели папа, Тимка и Рэй и уминали блины с такой скоростью, что горка на тарелке таяла, как при ускоренной съёмке, а бабуля на трёх сковородках ловко пекла новые румяные кругляшки. Мне всегда нравилось смотреть, как едят здоровые голодные мужчины. В колледже я украдкой наблюдала в столовой за парнями с механического факультета, иногда даже жалела, что на кулинарный не пошла. Сейчас стояла и любовалась своими мужчинами.
Стоп. Папа – ладно. Тимка – само собой. А ящер когда своим стал? Невольно нахмурилась: как-то незаметно этот гад в душу заполз, и основательно там устроился.
– Доброе утро! – поздоровалась я с «президиумом». А председателем, наверное, у нас сегодня бабуля. Вон, как дирижирует поварёшкой!
– О! Доча! – обрадовался папа. Пусть, хоть и не родной, но я так привыкла. – Давай к столу! А то кожа да кости!
Рэй, узрев меня, скромно подпирающую входную дверь, тут же соскочил, усадил рядом, демонстративно придвинул стул впритык к своему и просиял.
– Доброе утро, любимая!
Я растерялась – бабуля около плиты, а я тут рассиживаюсь! Попыталась вскочить, но бабушка замахала полотенцем:
– Сиди уже! Отец прав. И так не больно-то в теле была, а сейчас вообще вобла весенняя, – и шлёпнула мне на тарелку большую ложку сметаны. – Ешь, давай!
Покосилась на недомужа – выглядит усталым, а бодрится. Перешла на ведьмино зрение, чтобы рассмотреть его получше. Та-а-ак, резерв почти пуст, вижу следы залеченных ранений в области плеч и груди, настроение хорошее, аура прямо пылает солнечными бликами. Значит, всё там, на границе, закончилось в нашу пользу. Интересно, а вот, если наши микробы и бактерии, те, которые полезные, с помощью которых мы боремся с вирусами, переместить в магический мир, они в кого вырастут?
– Так, доча, завтракаем и в город, – деловито сообщил папа.
– Зачем? – чуть не подавилась блином.
– Как это? В ЗАГС поедем, поженим вас, а то как-то не по-людски. Там поженились, а здесь как сожители. Я не позволю своей дочери в любовницах числиться.
– Па! – я постучала ложкой по тарелке. – Ты в курсе, что в ЗАГСе надо месяца два ждать? А мне некогда, мне назад надо. Да и вообще. Это моя жизнь!
– Угу! Только вот я тебя замуж выдам, а потом распоряжайся своей жизнью под надзором мужа, сколько хочешь! – папа закинул в рот последний кусочек, торопливо прожевал и переключился на Рэя: – Сначала в магаз какой-нибудь зайдём, приоденем тебя, а после ЗАГСа вы с Сашей сами свадебные наряды купите, а я кафе займусь. Отметить же надо! Дочь старшую выдаю замуж! Да не за абы кого!
Папа счастливо улыбнулся, похлопал моего недомужа по плечу и поспешил во двор.
– Отец дело говорит, – пресекла мои вопли бабуля. – Оформим всё, как полагается.
– Только в ломбард прежде заедем, – тоном, не терпящим возражений, сказал Рэйнард. – Свою невесту я сам одену, и банкет оплачу.
Я со стоном бухнулась головой о стол. Вот только время потеряем! Нас в ЗАГСе отправят в очередь! И зачем всё это? Я не собиралась выполнять все пункты брачного договора, а искренне надеялась, что брак ТАМ самоликвидируется!
– Терпи, сестрёнка! – заржал Тимка. – Папа в кои-то веки закусил удила! Хочу на это посмотреть! А то всё мама да мама решала.
Заговор! Против
