Глаза олигархов стали масляными. При этом они оба посмотрели на меня, как бы спрашивая: а кем же тогда будет главный наставник, ваш-личсство? Признаться, этот вопрос заинтересовал и меня в таком раскладе.
– Алексей Данилович станет Канцлером! – провозгласил Кирилл.
Ввиду полного непонимания функций Канцлера, этот вопрос замяли, ограничившись многозначительным поджиманием губ. Кирилл самой интонацией дал понять, что Канцлер – это очень круто.
– У меня, знаете ли, очень простой принцип, – продолжал Кирилл. – Впрочем, перейдём к столу.
Мы вышли из парилки, окунулись в бассейн и уселись за накрытый стол, рядом с которым навытяжку стояли два официанта.
– Я буду казнить, – продолжал Кирилл, как ни в чём не бывало, накладывая себе в тарелку закуску. – Нет-нет, – отверг он протянутую к его бокалу официантом бутылку вина. – Сок, пожалуйста…
Официант налил сок в высокий стакан.
– Да, казнить… – мечтательно продолжал Кирилл. – Царь должен казнить и должен миловать. Это его прерогатива. Как вы считаете?
Олигархи сидели, поджав хвосты, как если бы были собаками.
– Попался на взятке – на виселицу. Вымогающих деньги гаишников – к расстрелу. Ментов-взяточников тоже. Сутенеров – на электрический стул для оргазма. Публично казнить не будем, не персы какие-нибудь. Но без всякого снисхождения…
– Ваш-личсство, у вас чиновников не останется, – попытался возразить я.
– Новых вырастим. Чиновник – не ананас, вырастить легко в наших условиях, – возразил Кирилл. – А вы чем занимались до того, как стали олигархами? – обратился он к хозяевам.
– Работал в кафе «Теленок с дуба», – ответил Портянко.
– Что за название такое? – удивился царевич.
– Не могу знать-с… Перестроечное.
– Меня назначили руководить колхозным рынком, – с достоинством произнес Дзагоев.
– Да-да, вот ещё злачные места – эти рынки, – озабоченно покачал головой Кирилл. – Там любого казни – не ошибёшься… Пошлину большую платите за ваше «жидкое золото»? – неожиданно спросил он.
– Огромную! – дружно выдохнули олигархи.
– Ну, это мы урегулируем… – пообещал Кирилл. – Однако, пора и партийку в бильярд. Не возражаете?
Хозяева, конечно, не возражали. Мы перешли в биллиардную, где я с изумлением убедился, насколько мастерски царевич играет. Он «под сухую» вынес обоих олигархов, окончательно водрузив свой авторитет на недосягаемую высоту. Только лузы трещали.
Однако, внезапно Кирилл заскучал, ему всё это надоело, он досадливо смотрел на суетящихся официантов, накрывающих стол для десерта, и вдруг заявил, что неважно себя чувствует и хочет уехать.
Мы оделись и вышли на улицу в сопровождении хозяев и охраны. У дверей дежурили те же лимузины плюс несколько джипов. Охранник услужливо распахнул дверцу белого лимузина перед Кириллом.
– А попроще у вас ничего нет? – капризно спросил Кирилл, оглядываясь. – Хоть такси, что ли?..
В рядах олигархов произошло легкое замешательство, охранники выдернули мобильники, как пистолеты из кобуры, и через две минуты ко входу в казино подкатило два жёлтых такси.
– Спасибо, не надо нас провожать, – царевич пожал руки олигархов. – Дон, едем…
Мы уселись в такси – он спереди, я сзади – и поехали в резиденцию БыкоЛюкса, оставив олигархов обсуждать поведение царевича. Всё же один джип с охраной ехал за нами, но на почтительном расстоянии.
Заметив вывеску круглосуточного магазина «Продукты», Кирилл велел водителю остановиться и вышел из машины. Я последовал за ним.
– Дон, вы будете смеяться, я жрать хочу. Чего-нибудь крайне простого.
Мы зашли в магазин и купили две пачки пельменей «из мяса молодых бычков» и бульонные кубики.
– Щас мы этих бычков употребим! – хищно сказал царевич.
И действительно, мы славно поужинали всей нашей компанией, сварив пельмени в бульоне из кубиков. Я рассказывал в лицах о посещении сауны и девушки смеялись, а Васюта, как всегда серьёзный, дополнил расстрельный список Кирилла.
– Кто оружие и взрывчатку из воинских частей тырит и бандитам продаёт, тех бы я тоже… того.
– Сделаем, – деловито кивнул Кирилл.
Кратковременный приступ эйфории длился недолго.
Уже на следующий день мы поняли, что наше пребывание в Быкове по сути ничем не отличается от стояния на Угре в Козлове. Нам дали понять, что олигархическая и чиновничья общественность, несмотря на перепуг, ждёт от царевича строительства виртуальной России. Причём в нужном направлении.
Программисты сидели в офисах и ждали команд.
Кровавые прожекты Кирилла пока никого не напугали. О них стало известно уже на следующий день из интервью, которое дал бывший официант «Теленка с дуба» газете «Известия». Он упомянул о возможных казнях, как о милой шутке.
– Что понимал претендент на престол под «казнями»? – спросил корреспондент.
– Будем беспощадно банить! – заявил олигарх.
«Образумится», «молодо-зелено», «приструнят» – таков был спектр откликов.
В течение нескольких дней мы все, включая девушек и Васюту, не отходили от ноутбуков, изучая виртуальную Россию, ее состав, географию, увлечения и привычки. Чтобы обойти преграды по IP, мы соорудили локальную сеть и все выходили через мой компьютер.
Каждый день Россия увеличивалась на несколько сотен тысяч человек и вскоре был зарегистрирован двухмиллионный подданный. Уже достаточно чётко обозначались тенденции.
Вырастала причудливая виртуальная держава, в которой почти не было стариков, и вообще, зрелых людей старше тридцати лет. То есть, люди от тридцати до пятидесяти имелись, их было немало – около двухсот тысяч, но практически все они были государственными служащими в различных ветвях власти – от муниципалитетов до Госдумы. Различные комитеты, федеральные бюро, региональные правительства валили присягать виртуальному Государю, как по команде, превратившись в монархистов. Однако, большинство были крайне молоды. Если отбросить армию чиновников, явившихся под знамена Государя, то средний возраст виртуальных россиян составлял всего семнадцать лет. Это была действительно молодая Россия. И она хотела молодого царя, хотя бы виртуального.
Это открытие повергло Кирилла в глубокие раздумья. Да и я, признаться, ломал голову, что же нужно делать в такой ситуации.
Наконец Кирилл решил обсудить результаты выборок со мной. Мы уединились в комнате отдыха резиденции и начали беседу. За широким окном в морозном воздухе безостановочно трудились маховики золотой вышки.
– Дон, проверьте мои рассуждения. Не делаю ли я ошибки, – сказал он. – Исходя из статистики нетрудно сделать вывод о том, что служащие среднего возраста пришли к нам по команде или же движимые расчётом на будущее моё воцарение и всякие блага. Так?
– Так, – кивнул я.
– Тинэйджеры, практически мои сверстники или около того, пришли по приколу, из-за стремления к новизне и любви к Интернету. Очень редко по убеждениям… Ну разве что им импонирует мой возраст….
– Любовь – тоже убеждение, – сказал я.
– Почему мало стариков – мне понятно. Они по-прежнему вне Сети и, конечно, воспитаны антимонархически. Но где все эти менеджеры среднего звена от двадцати пяти до тридцати и выше? Где люди, делающие карьеру в бизнесе, науке, спорте? Автомеханики, дилеры, дистрибьюторы? Отсюда я делаю вывод: я им не нужен. Так?
– Видимо, да, – согласился я.
– Но это же тот средний класс, на котором держится любое общество, как нас учат экономисты!
– Какие экономисты? Они разные бывают, – возразил я.
– Да… да… Это точно, – он задумался. – Дон, но я же не могу просто взять и выгнать всех чиновников! Это недемократично.
– А кто говорил, что ему плевать на демократию? – заметил я.
– Ну, хорошо, – улыбнулся он. – Это несправедливо. Бездоказательно… И потом, кто будет рулить? Подростки?
– Ты же видишь, как сейчас рулят чиновники. Они не рулят, а гребут. В основном, под себя.
– Хорошо… Но они всё же в теме… А что если я образую такой надзор за ними? Из молодых. Пусть чиновники отчитываются и, если вскрывается злоупотребление, мы их судим… И баним нафиг из России! – воскликнул он, взмахивая кулаком.
– Мой мальчик, это уже было. В Китае. И называлось «культурная революция». Тебе, наверное, Фихтенгольц рассказывал, – как можно мягче проговорил я.
– Говорил… – опечалился он. – Дон, но ведь получается, что выхода нет! Как только они вырастают, они хотят денег! Они считают, что их должность от слова «должна». В смысле «должна их кормить». И всё, на этом вся справедливость кончается.
– Не все такие, – сказал я. – Есть исключения.
– А я хочу, чтобы они стали правилом!
– Тогда придётся казнить, – пожал я плечами.
– Этого мало, – сказал он и снова задумался надолго.
Начал проявлять беспокойчтво Фельдман. Ему было непонятно, почему медлит царевич, что ему не нравится. Вскоре я получил письмо. Фельдман писал с плохо скрываемым раздражением,
