И вот оба врача неожиданно бросились из палаты, мимо стражей. В тот же миг Кримхильда нажала рычаг. Каминная плита отъехала, и мы ринулись во тьму неизвестности. Затворяющий рычаг мы не имели времени искать, мы попросту бежали по темному коридору, надеясь, что куда-нибудь он нас приведет…
В каком-то месте я споткнулась и почувствовала резкую боль в ступне. Вокруг царил мрак. Кримхильда не оставила меня, помогла подняться, и мы двинулись дальше. Фактически она тащила меня на себе; сама идти я не могла.
Позади уже слышались мужские голоса. Понятно, то была погоня. Я приготовила кинжал — он мог мне скоро пригодиться.
Внезапно ход закончился. Мы вышли наружу, отворив люк, вероятно, древней канализационной системы. Осмотревшись, я поняла, что мы за городом. Поблизости виднелись лес и дорога, а на дороге — множество вооруженных мужчин, конные и пешие. У них не было черно-белых флагов, и так я поняла, что это войско Варга.
За моей спиной раздался крик. Я резко обернулась. Моя подруга билась в тисках рыжебородого дикаря Хримнира. Варвар Фальдр, его попутчик, с ухмылкой, не предвещавшей ничего хорошего, надвигался на меня:
— Хотели нас оставить, ваше сиятельство? Не выйдет!
Я обнажила кинжал и быстрым движением порезала себе руку. Барон изменился в лице, но среагировал иначе, чем прежде, во дворце. Он попытался схватить меня. Я отпрянула и поднесла кинжал к шее.
— Прочь, ничтожный варвар, иначе я убью себя! Потомки Фортуната не сдаются в плен!
— Блеф! — рявкнул Фальдр и бросился на меня.
В тот миг я поняла, что нужно умирать — иначе в самом деле будет поздно.
Я не успела. Внезапно барон Фальдр выпучил глаза, изо рта его хлынула кровь. Он рухнул наземь, а я увидела Кримхильду с окровавленным мечом. На земле подле нее бился в корчах гигант Хримнир; его рука валялась рядом. Еще я обнаружила, что у барона вспорот живот. Мне стало страшно; не верилось, что эта женщина, моя подруга, изловчилась поразить двоих сильных мужчин менее чем за минуту. Ее лицо напоминало маску ликующей валькирии. Она кивнула мне и обратилась к Хримниру:
— Ну что, презренная собака, как тебе твоя госпожа, герцогиня?!
Умирающий изрыгнул омерзительное проклятие. Кримхильда взмахнула мечом и отрубила ему вторую руку. Хримнир завыл от боли.
— Я вольна казнить и миловать таких, как ты, — произнесла Кримхильда. — Тебя — казню, предатель!
И она ловким движением отрубила ему левую ногу. Меня стошнило. Мы, аморийцы, презираем бессмысленную жестокость. Но то — мы, а она, Кримхильда, была дочерью варварского народа. И она заслужила право на месть.
Барон Хримнир был еще жив, когда она лишила его второй ноги. И тут уж я вмешалась:
— Добейте его, герцогиня! Вы не можете…
— Могу! Я все теперь могу. Сам император такое право даровал мне, — жестоко расхохоталась она. — А впрочем… пусть сперва презренная собака скажет, кто я! Пусть назовет меня нарбоннской герцогиней!
Барон что-то прохрипел, но мы не разобрали его слов. В ответ Кримхильда просто отрубила ему голову.
Меня трясло. Впервые в жизни мне довелось присутствовать при лютой варварской казни. И казнь совершила женщина, — женщина, которую я почитала своим орудием, не более того! Ведаю ли я, какие демоны скрываются в ее душе?..
— Где вы научились владеть мужским клинком?
Она пожала плечами.
— У отца. Я с детства любила наблюдать, как он фехтует. Мне, как женщине, запрещалось носить меч, но я… у меня оказалась хорошая память!
— Должна вас поблагодарить, — сказала я. — Если б не вы, мне пришлось бы лишить себя жизни.
— Благодарить будете, когда мы выберемся, — ответила она. — А благодарность ваша будет заключаться в том, что вы поможете мне подавить мятеж моих баронов.
"Моих баронов!". Это она заявила. И в тот момент я уяснила, что с нынешнего дня и до конца жизни эта женщина будет считать себя герцогиней. О боги… я перестаралась!
…Мы спрятались в лесу и стали ждать удобного момента. Нашей единственной надеждой был линкор "Уаджет"; я поняла, что мои гонцы до него так и не добрались.
Новая герцогиня не уставала изумлять меня. Она проворно влезла на высокое дерево. Оттуда было видно многое, что творилось в городе. Там шла жестокая бойня. Главным образом, нарбоннцы бились с пришельцами — тевтонскими рыцарями, медиоланцами и тосканцами. К середине дня галлы победили, а пришельцы, оставшиеся в живых, сдались в плен. В один момент Кримхильде показалось, будто она видит ненавистного брата. Я не поверила, что она его видит на таком расстоянии, но, с другой стороны, победоносный Варг, скорее всего, уже прибыл в Нарбонну.
Это могло означать, что скоро беглянок начнут искать целенаправленно: узурпатор достаточно умен, чтобы понимать, насколько мы ценнее многих тысяч обычных пленников.
Я мучительно размышляла, как нам добраться до берега моря. В довершении ко всем нашим бедам моя нога опухла, и я совсем не могла идти.
Боги вняли нашим мольбам. Кримхильда сверху увидала повозку дровосека. Повозка ехала из леса. И сам дровосек правил единственной кобылой; судя по всему, он и не подозревал, какие события приключились в столице герцогства за время его отсутствия.
Кримхильда слезла с дерева. Я дала ей золотой солид и велела договориться с дровосеком. Наверное, идея была глупой, и герцогиня поступила правильно, без лишних слов убив беднягу. Что ни говори, а жизнь этого варвара не стоила наших жизней; мы не имели права рисковать.
Герцогиня помогла мне взобраться на повозку. Она взяла вожжи, и мы поехали через лес. Ехали долго и неизвестно куда; мне оставалось лишь доверять первобытному инстинкту этой валькирии. Однажды нам пришлось спрятать повозку, так как мимо проезжал отряд мятежников. К счастью, они нас не заметили.
Вот лес закончился, и показалось море. В душе моей взыграла радость, когда на горизонте я увидела грозные очертания линкора "Уаджет". Но от корабля нас отделяли три гермы, одна по берегу и две по воде. Целых три гермы, три тысячи мер, и каждая мера могла таить смертельную опасность!
По берегу сновали воины, и явно не бесцельно. Вероятно, узурпатор успел отдать приказ отрезать нас от воды. Он тоже понимает, что мы стремимся на линкор. Выйти из леса значило для нас немедленно угодить в лапы врагов. Что же делать?..
— У вас найдется зеркало, герцогиня? — спросила я.
Зеркала у нас не нашлось, но были латы, начищенные до блеска. Кримхильда помогла мне влезть на дерево… Это была пытка! Но я влезла, а остальное было не столь сложно.
Воистину, не знаешь, какая наука пригодится в жизни! В лицее я факультативно изучала кодовый язык. Кто бы мог тогда представить, что высокородная София Юстина будет сидеть на дереве в Нарбоннском лесу и посылать световые сигналы на имперский военный корабль?!
Меня, вернее, мои сигналы, увидели и расшифровали. Я это поняла, когда линкор пришел в движение. Еще я услышала боевой сигнал и увидела, как на палубе выстраивается морская пехота, а шлюпки готовятся к спуску на воду.
Но они были слишком далеко! А галлы на берегу тоже увидели мои сигналы. Галлы были гораздо ближе! И они спешили на источник сигналов, чтобы захватить нас. Вот их передовой отряд в ста мерах, в девяноста, в восьмидесяти… все ближе и ближе враг!
Жуткий вопль потряс меня. И обрадовал! Враги горели заживо, невидимый луч поджигал их, одного за другим! Я и не представляла, что линкору удастся так быстро подготовить эфиритовый излучатель, обычно на это уходит не менее получаса. Должно быть, контр-адмирал Септимий Доламин, командующий линкором, оказался более предусмотрительным человеком, чем я полагала.
Берег очистился. Однако враги не бежали, они залегли меж валунов, там, где луч не мог достать их, и ждали, когда мы выйдем. А я не собиралась выходить; время играло на меня.
Линкор подошел к берегу на минимально допустимое расстояние и спустил три шлюпки. Враги обнаружили себя и стали забрасывать наших легионеров стрелами. Убийственный тепловой луч вновь заставил этих червей вжаться в землю; враги были бессильны помешать высадке спасительного десанта.
Ситуация изменилась, когда легионеры сошли на берег. Варвары стремглав выскочили из своих укрытий и бросились на них. В ближнем бою враги не боялись теплового луча, так как луч, естественно, не различал своих и чужих, а Септимий Доламин не помышлял стрелять по своим.
Бой закончился вничью. Полегли почти все легионеры, равно как и враги. Мы с Кримхильдой решили прорываться. Враги того и ждали. Только мы вышли из-за деревьев, засвистели стрелы. Нам пришлось вернуться в укрытие. Ситуация казалась патовой.
С линкора спустили еще одну шлюпку. Легионеры сошли на берег и — наконец-то! — прочистили дорогу к нам. Какое счастье после всех мытарств увидеть пред собой вооруженного мужчину, который отдает честь и называет "сиятельством" не с издевкой, но с искренним благоговением!
