постановки и решения задач саморегуляции. В следующих нескольких разделах мы увидим, как подобные навыки могут формироваться на протяжении ряда этапов развития. Отнюдь не все должно происходить независимо в сознании каждого обычного ребенка, поскольку семья и культурное окружение этого ребенка тоже порождают схемы саморегулирования повышенной сложности. Представляется, что все человеческие сообщества вырабатывают политику мышления для своих членов – будь то, в общем понимании, здравый смысл, закон, религия или философия.
16.6. Мотивация
Вообразим, что мучимый жаждой ребенок научился дотягиваться до ближайшей к нему чашки. Что заставляет этого ребенка далее тянуться к той же чашке при любых обстоятельствах – скажем, когда ему одиноко или когда он мерзнет? Как мы разделяем знания, служащие удовлетворению разных потребностей? Один из способов состоит в том, чтобы поддерживать отдельный банк памяти для каждой цели.
Рис. 83
Чтобы выполнить эту работу, следует заставлять каждого специалиста обучаться, лишь когда активна его цель. Такой результат достижим при внедрении системы перекрестных исключений, когда, к примеру, память о голоде активируется при активности агента голода. В подобной системе никогда не возникнет путаница с тем, какие воспоминания использовать. Когда ребенок голоден, он будет делать то, что научился делать раньше, когда испытывал голод; он не будет есть, когда захочет пить, и не будет пить, когда захочет есть. Но было бы слишком экстравагантно иметь принципиально разные воспоминания для каждой цели, поскольку, как мы уже говорили, большинство целей в реальном мире подразумевают наличие общих знаний об этом мире. Возможно, будет лучше, чтобы все наши специалисты имели доступ к памяти, так сказать, общего назначения?
Рис. 84
Это тоже чревато проблемами. Всякий раз, когда какой-либо специалист пытается переставить ряд воспоминаний для своих надобностей, такие действия способны повредить структуры, важные для других специалистов. Налицо избыток непредсказуемых взаимодействий. Как специалисты могут сотрудничать и делиться знаниями? Будь они похожи на людей, они могли бы общаться, договариваться и организовывать группы. Но поскольку каждый отдельный специалист слишком мал и специализирован, чтобы понять смысл деятельности прочих, лучше всего для них будет, если они научатся эксплуатировать других, не «вникая» в суть их действий.
16.7. Эксплуатация
Как любой специалист может с кем-то сотрудничать, если он не понимает принципов деятельности других? Мы справляемся с повседневной работой, несмотря на то же затруднение: мы привлекаем людей и пользуемся машинами, не ведая, как они устроены. То же самое происходит в нашем уме: каждая часть разума эксплуатирует остальных, не зная сути их деятельности, ориентируясь лишь на результаты.
Допустим, агент жажды знает, что воду можно найти в чашках, но не знает, как отыскать нужную или дотянуться до нее; эти действия находятся в ведении операторов «Найти» и «Взять». Значит, у агента жажды должен быть какой-то способ использовать навыки других агентов. Строитель испытывает схожие трудности, потому что большинство его субагентов не в состоянии напрямую общаться друг с другом. Было бы проще, имей агенты жажды и Строитель возможность просто «включать» субагентов, таких как «Найти» и «Взять». Но как эти субагенты узнают, где искать или что брать? Должен ли агент жажды передавать субагентам образ чашки? Должен ли Строитель передавать им образ кирпича? Проблема в том, что ни Строитель, ни агент жажды не являются агентами, обладающими тем знанием, которое требуется субагенту «Найти», то есть визуальными репрезентациями предметов. Такое знание хранится в механизме памяти оператора «Видеть». Тем не менее агент жажды может достичь своей цели, активировав две связи: одна вызывает оператора «Видеть» и «воображает» чашку, а другая вызывает оператора «Найти». Последний может при необходимости активировать затем оператора «Взять». Этого должно быть достаточно для того, чтобы агент жажды мог отыскать и взять чашку, если таковая имеется в поле зрения.
Данная схема может быть ненадежной. Если оператор «Видеть» отвлечется на какой-то другой объект, оператор «Взять» может сделать неправильный выбор. Младенцы часто обманываются таким вот образом. Впрочем, схема достаточно проста для того, чтобы служить основой выработки любого более сложного навыка: нам нужен процесс, который работает хотя бы иногда, прежде чем мы примемся его улучшать.
Рис. 85
Это всего лишь набросок того, как создать автоматическую «машину получения». Мы вернемся к этой идее гораздо позже, когда будем обсуждать язык, поскольку действия, которые должны выполнять агенты жажды и Строитель, напоминают действия людей при употреблении слов. Когда вы говорите кому-то: «Пожалуйста, передайте чашку», вы не передаете образ чашки, но просто посылаете сигнал, использующий память другого человека.
Способ достижения цели через эксплуатацию навыков других агентов может показаться не слишком удачной заменой знания о том, как выполнять какую-то работу. Но тут и кроется источник могущества сообществ. Ни один высокоуровневый агент не смог бы решить трудную задачу, доведись ему разбираться с каждой мелкой подробностью действий нервов и мышц. Если бы бо́льшую часть работы не выполняли другие агенты, никакая часть сообщества не создавала бы ничего существенного.
16.8. Стимулы и симуляции
Мы только что описали, как один агент может использовать других, сосредоточив внимание на каком-то объекте внешнего мира. Так, агент жажды может заставить нас дотянуться до чашки, если та имеется в наличии. Но как быть с примером профессора Челленджера, где нет настоящего «злодея» и где просто задействована память? По всей видимости, один агент может активировать другого посредством воображения стимула! Для гнева в нашем примере это могло бы быть «рисование» мысленной картины, доступной «взглядам» других агентов, прежде всего оператора «Видеть». Будь такая картина прорисована тщательно и подробно, другие агенты не смогли бы отличить мысленный образ от подлинника. Однако, чтобы создать подобие изображения, наблюдаемого на телевизионных экранах, нужно активировать миллион различных сенсоров, для чего потребуется огромное количество механизмов. Кроме того, мы способны достичь большего с меньшими затратами.
Фантазия не должна воспроизводить мельчайшие подробности реальной картины. Достаточно лишь воспроизвести ощущения других агентов от этой картины.
Фантазии обычно «изображают» события, которые мы никогда не видели воочию. Им не нужны подробные реалистичные образы, так как более высокие уровни сознания вообще не «видят»! Вместо того они воспринимают этакие резюме сигналов, поступающих от сенсорного опыта и несколько раз подвергаемых сжатию в процессе обработки. В примере с профессором Челленджером нет необходимости воображать какие-либо характерные признаки самого Челленджера; достаточно воспроизвести ощущение того, как его присутствие сказалось когда-то на нас.
Какой процесс способен воссоздать в уме эффект воображаемого присутствия?
