Бросив на Фреда еще один раздраженный взгляд, профессор Рахмани ушел так быстро, что широкие штанины комбинезона полоскались вокруг его тощих икр, как белье на ветру. Глядя ему вслед, Фред почувствовал бессильную ярость. Столько времени его водили за нос! Интересно, почему Рахмани вообще снизошел до разговора с ним?
Всю обратную дорогу до Лос-Анджелеса Фред не переставал возмущаться приемом, оказанным ему в Сан-Диего. Раздражал его и сладковатый запах трупов, который как будто впитался в одежду и продолжал окружать его невидимым облаком, даже когда он вернулся в свой рабочий кабинет. Может быть, подумал Фред, ему следовало наплевать на эту историю. Наплевать и заняться чем-нибудь другим. Фред прекрасно понимал, что, если в Сан-Диего ему предъявили тело не Уильямса, а чье-то другое, доказать это он все равно не сможет. Но не исключено, что этот обезглавленный труп действительно принадлежал казненному преступнику. О'кей, он нашел тело, и что дальше? Что в этом такого интересного?..
В задумчивости Фред придвинул к себе обувную коробку с письмами, которые Дуэйн написал своей сестре Бобби. Вернуть их, как обещал, Фред так и не собрался, и сейчас он ощутил смутное раскаяние, перебирая их, он чувствовал легкое покалывание в пальцах от сознания того, что эти письма написаны рукой самого настоящего убийцы. Вынув несколько тук, Фред начал было читать их, но это занятие ему скоро наскучило. В письмах не нашлось ничего примечательного — написанные малограмотным и интеллектуально неразвитым человеком, они были полны злости к себе и ненависти ко всему свету: к жестоким охранникам, к мерзавцу-судье, к бездельникам-адвокатам, которые не сделали ровным счетом ничего, чтобы спасти Дуэйна от смертного приговора.
— Знакомая песня, — вслух сказал Фред, бросая письма обратно в коробку. — Виноват кто угодно, но только не сам преступник.
Потом он заметил на дне коробки компьютерный диск, на котором было нацарапано «Я в «Каньоне Гамма». Заранее зная, что он там увидит, Фред вставил диск в компьютер, и на экране перед ним возник Дуэйн. На первом ролике он откровенно валял дурака, выделываясь перед снимавшим его сокамерником: принимал картинные культуристские позы, размахивал полотенцем, гримасничал в объектив. Были там и одиночные снимки: Дуэйн валяется на койке, Дуэйн злится, Дуэйн заигрывает, но они Фреда почти не заинтересовали. Потрясенный, он заново запустил клип, где Уильямс демонстрировал бицепсы и рельефный, как стиральная доска, живот. Оказывается, его торс был почти сплошь покрыт самыми разнообразными татуировками. А между тем тело, которое он видел в Сан-Диего, — совершенно гладкое.
Фред и раньше подозревал, что доктор Рахмани подсунул ему чей-то чужой труп, но теперь, когда он в этом убедился, перед ним встало сразу несколько очень серьезных вопросов, на которые он пока не знал ответа. Почему кто-то — кто именно, Фред пока не знал, — приложил столько стараний, чтобы пустить его по ложному следу? И если этот неведомый кто-то решил пустить его по ложному следу, почему он проделал это так неуклюже? Фред знал, что не производит впечатления полного кретина, да и кое-какая профессиональная репутация у него есть. И все же его попытались обмануть таким примитивным способом, причем едва не преуспели… Последнее соображение разозлило его еще больше, и Фред, чувствуя настоятельную необходимость выпустить пар, позвонил Джиму Хаттону.
— А ведь вы послали меня искать ветра в поле, мистер адвокат! — заявил он, как только на экране возникло лицо Хаттона. — С вашей стороны это по меньшей мере свинство!
Адвокат поморщился:
— Что вы имеете в виду, Фред?
— Вы отправили меня в Сан-Диего, где якобы находится труп Уильямса. Там мне действительно показали тело без головы, но это не тело Дуэйна!
— Вы уверены? Расскажите-ка поподробнее!
В голосе адвоката звучал такой искренний интерес, что Фред, понемногу успокаиваясь, начал рассказывать о своей поездке в университет, о странном равнодушии доктора Рахмани и — самое главное — о том, чем обезглавленный труп, который он видел в секционном зале, отличается от тела Дуэйна Уильямса.
— Знаете что, Фред, мне это напоминает классическое дело о подмене трупов, — сказал Хаттон, когда Фред закончил. — Не исключено, что вам повезло и вы наткнулись на сенсационный материал. Простите, что я думал, будто вам это не по плечу.
— Ну и что мне теперь делать? — жалобно спросил Фред.
Хаттон чуть заметно усмехнулся:
— Я не ваш преподаватель журналистики, юноша. Попробуйте для разнообразия воспользоваться головой.
— Не надо читать мне нотаций, мистер Хаттон. Лучше помогите. Например, от кого вы узнали, что тело Дуэйна находится в Сан-Диего?
Фред чувствовал, что адвокат начинает ему нравиться. Его податливой натуре были приятны и манера Хаттона говорить коротко и властно, и его насмешливые реплики, которые били точно в цель.
— От одного человека в «Каньоне Гамма».
— Вы не могли бы назвать мне его имя?
— Нет. Могу вас только заверить, что я был введен в заблуждение так же, как и вы. Тем не менее картина вырисовывается достаточно ясная: если «Икор корпорейшн» имеет ко всему этому какое-то отношение, значит, кто-то из руководства корпорации очень не хочет подпускать вас к этой истории.
— Так что же мне делать? — снова спросил Фред.
Джим Хаттон раздраженно выдохнул:
— Оставьте пока Дуэйна в покое. Попробуйте подобраться поближе к тем людям, которые чинят вам препятствия.
Фред угодливо рассмеялся:
— О'кей, мистер Хаттон, о'кей. Отличная идея!
Весь остаток дня Фред с неослабевающим энтузиазмом рыскал в Сети. В конце концов ему удалось отыскать финансовые отчеты университета Сан-Диего. В них-то и таилась главная новость, о существовании которой Фред уже догадывался. Главным и чуть ли не единственным спонсором университетской анатомической программы была «Икор корпорейшн».
Откинувшись на спинку кресла, Фред некоторое время наслаждался своим триумфом. Впервые за его журналистскую карьеру ему попалось что-то стоящее. Все-таки, подумал Фред, у него есть голова на плечах, и попытка обмануть его столь наглым образом еще выйдет «Икору» боком. Оставалось только решить — каким…
Феникс
32Нат тщетно пытался справиться с неуверенностью и страхом. И хотя он упрямо твердил себе, что — как и говорила Карен — это его уцелевшее правое полушарие исправно вырабатывает отрицательные эмоции, ему так и не удалось понять, почему Мэри до сих пор не пришла навестить его. Неужели она бросила его, потому что он стал калекой? Что, если она сидела с ним долгие недели, пока он был без сознания, и в конце концов решила, что с нее хватит? Нат знал, что подобное иногда случается, когда речь идет об инсульте или серьезной травме позвоночника, и в душе презирал слабаков и трусов, которые бросали своих мужей, жен или близких родственников в беде. Но Мэри не такая — в этом-то Нат уверен. Следовательно, что-то случилось, иначе она была бы с ним. Спросить? Но он по-прежнему не мог произнести ни слова. Из-за этого Нат с каждым днем все больше напоминал самому себе помешанного с кляпом во рту.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
